— Остановитесь! Не надо все портить… Максимус не тронет меня. Он не способен на это. Он слишком сильный, но все же благородный человек. Вы с ним в чем-то даже похожи. Я верю, что вы оба будете великими королями. Только вы — плоть от плоти своей страны, а он… Он — другой. И я буду нужна ему так же, как нужна сейчас вам.
— Нет-нет, не так же…
— Перестаньте! В вас говорит сейчас простая благодарность. Я законная жена короля Максимуса, я королева Аввалона и мое место здесь. А вы король Британии, вам надо ехать туда и попытаться стать новым человеком, верным сыном своей страны, любящим мужем, любимым отцом… Прошу об одном: что бы вы не делали, всегда вспоминайте этот разговор и те чувства, которые горят сейчас в вашей душе…
— Я никогда не смогу забыть этот миг… и вас, — хриплым голосом сказал Артур. — Никогда. Клянусь!
— Время идет, — напомнила леди Гайя. — Надо торопиться. Сэр Хотспер проводит вас…
неожиданно она наклонилась к стоящему на коленях Артуру и поцеловала его в лоб. Повернулась и быстрым шагом покинула подземелье. А король Британии еще долго стоял в коленопреклоненной позе и смотрел ей вслед.
— Ваше величество, — тронул я его за плечо, — нам пора.
— Что? — очнулся он. — Да-да, я готов.
— Наденьте этот плащ, капюшон скроет ваше лицо, — скомандовал я, и король беспрекословно подчинился, словно послушный ребенок, еще не вполне пробудившийся ото сна. — Ссутультесь, вам надо скрыть королевскую осанку. Спрячьте меч. Идите за мной…
— Идите за мной, — приказал мне наутро мрачный, как туча, Томас, вошедший в мою опочивальню в сопровождении двух гвардейцев.
Я ждал этого визита, а потому не ложился всю ночь. Составил завещание (хотя и был уверен, что мое имущество отойдет в пользу казны). Большая его часть касалась написанных мною пьес. Зачем-то привел в порядок комнату, надел чистое белье…
— Я готов, — сказал я, протягивая Томасу свой меч.
Молча мы дошли до дверей тронного зала. Попадавшиеся нам на пути слуги смотрели испуганно и сторонились, словно от чумных. Но у самого входа дорогу нам преградил Конрад:
— Придется подождать. Король все еще разговаривает скоролевой.
На меня он старался не смотреть. Томительно текли минуты. Из-за толстых дубовых дверей до нас не доносилось ни звука. Прошло, наверное, не меньше часа, прежде чем король сам вышел к нам. Он был мрачен и казался очень усталым. Не глядя на меня, ровным голосом велел:
— Сэр Хотспер! Я повелеваю вам следовать в нотингемский замок и… и заниматься тем, чем вам будет угодно. Если вы когда-нибудь мне понадобитесь, я позову вас. Это все.
Вернулся в тронный зал, и Иуда вновь плотно закрыл за ним двери. Томас молча вернул мне меч и отступил в сторону, освобождая дорогу…
Эти записи я делаю сейчас в замке отданного под мое распоряжение Нотингема. Я живу, разбираюсь со множеством повседневных дел, по традиции выхожу на все городские праздники и даже иногда езжу на охоту… Вот только пьес я пока больше не пишу. Не знаю, почему. Я знаю, что я был прав и просто не мог поступить иначе, но… я так жалею, что не успел сказать королю: «Простите меня, ваше величество. Я действительно хотел как лучше. Я буду ждать и надеяться, что вы позовете меня, ибо вся моя жизнь по- прежнему принадлежит только вам и Аввалону…»
Часть вторая
Глава 6,
лемехов замолчал и долго смотрел в окно, словно до сих пор видел там картины былого. Я не мог не признать, что если рассказанное им и было бредом больного воображения, то этот бред был достаточно занимателен.
— И что же было дальше, Максим Владимирович? — наконец не выдержал я.
— Дальше? — очнулся он от воспоминаний. — Дальше была работа. Много работы. Отстранив сэра Хотспера, я сам практически лишил себя правой руки. Нет, с годами я простил его и вновь загрузил делами, но… подальше от Волчьих Ворот. Сейчас я жалею и об этом. Он был невероятно талантливый писатель, а вынужден был, по моему приказу, заниматься разной ерундой. Управлял, контролировал, издавал законы, ловил этих чертовых головорезов по лесам…
— Вы имеете в виду стрелков Робина?
— Да, — Лемехов помолчал. — Надо было повесить подонка сразу, при первой же встрече. Со своей шайкой он грабил всех, кто проходил по его территории, и богатых и бедных, но распускали о себе такие слухи, что едва ли не заслужили ореол мучеников. Об их противостоянии с Хотспером ходили легенды… Леди Гайю с того самого дня я видел крайне редко. У нее были какие-то подруги — фрейлины, рукоделие, книги, иногда — нечто вроде благотворительных акций для нуждающихся… Аввалон я снова изолировал от внешнего мира, и он внял моему приказу, пропуская теперь только тех, кого я проводил и приветствовал лично. Болезней на острове практически не было, образование жителей росло, сельское хозяйство процветало. Я многое сумел привить на острове. Недовольные, конечно, были. Где их нет? Но ведь на всех не угодишь, да я и не старался. Попытки бунта подавлял жестко. В средневековом королевстве личность лидера играет роль куда большую, чем все своды римского права, а мне был нужен сильный Аввалон. Образованный, процветающий. Ведь я поклялся защищать его от любых врагов — как внешних, так и внутренних. Последние куда страшнее первых — уж вам ли, знающему собственную историю, втолковывать такие прописные истины… Ученик Конфуция писал: «Правитель должен так относиться к своему народу, как он хотел бы, чтоб народ относился к нему». Но и здесь надо знать меру. У меня всегда чего-то просили и едва ли не требовали: должностей, денег, решения проблем, какого-то особого внимания… Первые шесть лет правления я спал по три-четыре часа. Если б не Иуда, то в вечной спешке вряд ли вспоминал бы про обеды и ужины… Да что объяснять, это надо почувствовать… Здорово помогали Конрад и Томас.
