Лес разбуженных снов

это у них, как генетическая мутация, от отца к сыну передается.

– Что это? – спросила Стелла.

Они подошли тем временем к старенькой машине, одиноко припаркованной на стоянке. Йозек, запихав один чемодан в багажник, а другой положив на заднее сиденье, распахнул дверцу и галантно произнес:

– Доктор, прошу вас! Ехать недолго, у нас городок небольшой. Доставлю вас в пансион, который моей матушке принадлежит, вам уже приготовили лучшую комнату.

Автомобиль долго не хотел заводиться, Йозек, проклиная старую колымагу, безуспешно поворачивал ключ в замке зажигания.

– Сколько раз жаловался шефу, что машине пора на свалку, а он твердит – денег бюджетом для приобретения новой не предусмотрено, – вздохнул юноша. – Придется матушке звонить, просить, чтобы она нас забрала…

Машинешка, словно услышав жалобы Йозека, вдруг захрипела, затарахтела и завелась. Молодой человек вырулил со стоянки. Городок состоял из сплетения узких улочек, на которых соседствовали старинные каменные дома с остроконечными черепичными крышами и уродливые бетонные сооружения эпохи развитого социализма.

Стелла заметила, что фонарей на улице мало. Она увидела по пути всего нескольких пьяниц, а также небольшую компанию что-то бурно обсуждавших подростков.

– Вы интересуетесь, что от отца к сыну передается? – спросил вдруг Йозек.

Доктор Конвей вздрогнула: она уже думала, что молодой человек забыл ее вопрос.

– Способность превращаться в вулкодлака, – пояснил Йозек. – В общем, болезнь, что ли. В одних аристократических семействах распространено безумие, гемофилия или подагра. А у Сепетов – ликантропия, как-то так это научно именуется. Князья, что жили раньше в замке, все потомками первого вулкодлака были. И время от времени они выходили на охоту. Да и тот, что приехал к нам в городок, из их числа! Чистой воды вулкодлак!

Стелла подумала, что юноша шутит или дурачится, но его сосредоточенное востроносое лицо не выражало ни капли иронии.

– Вы ведь не верите в вулкодлака? – спросил Йозек. – Ну конечно, не верите! Не обижайтесь, доктор, но по вас сразу видно: столичная штучка! Прикатили из Экареста, наверняка регулярно бываете за границей, над суевериями таких провинциалов, как мы, потешаетесь. Для всех прочих вулкодлак – жутковатая старинная легенда. Недавно вот сериал по телику крутили, так у нас весь город хохотал – там ляп на ляпе! Сложно, конечно, вам, экарестцам, правдоподобно изобразить жизнь в здешних суровых краях, не сделав ошибок. Для кого-то вулкодлак – сказка, а для нас – неотъемлемая часть существования.

Доктор Конвей не знала, что ответить. Похоже, жители Вильера изначально уверены в том, что знают имя виновника недавнего двойного убийства – вулкодлак.

– А вы, я смотрю, к этому скептически относитесь, – вздохнул Йозек. – Прям как мой шеф! Он, как и вы, человек пришлый, не здесь вырос, а совсем в других краях, поэтому считает местные легенды «байками из склепа». Уверяет, что никакой мистической подоплеки в произошедшем нет. Эх, хорошо бы, чтобы он прав оказался…

Машина свернула с асфальтированной дороги на грунтовую и, протрясясь по колдобинам несколько минут, замерла около трехэтажного дома с вывеской: «Пансион матушки Гертруды».

– Ну вот, доктор, мы и на месте! – торжественно объявил Йозек. – Давайте выгружаться!

Стелла вышла из салона автомобиля. На черном небе сияла убывающая луна, похожая на объеденную мышами головку сыра. Замок на скале магнитом притягивал к себе взор доктора Конвей. Где-то вдалеке раздался протяжный вой. Стелла вздрогнула и спросила у Йозека, управлявшегося с чемоданами:

– А что это за звуки?

– Волки, – ответил тот обыденным тоном, как будто речь шла не о серых хищниках, а о простых дворнягах. – Их тут много в лесах. Раньше, при коммунистах, за их поголовьем следили, отстреливали, к нам партийные шишки из столицы прикатывали, чтобы охотой побаловаться. А как система рухнула и деньги лесничим перестали выделять, так волки и расплодились. Иногда даже в город спускаются и на людей нападают.

Стелла вдруг подумала, что крошечный Вильер, взятый в кольцо волками, не уступает по опасности огромному Экаресту, в котором ее поджидает кровожадный Вацлав Черт. Она уехала из столицы, желая не подвергать себя опасности, однако кто сказал, что тут, в провинции, она окажется огражденной от опасности – только другого, сверхъестественного, рода?

– Добрый вечер, доктор Конвей! – услышала гостья глубокое контральто.

На крыльце пансиона возвышалась дородная женщина с мощным бюстом. Она была облачена в темно- синее клетчатое платье, похожее на старинное; округлые плечи закрывала ажурная шаль, седые волосы были забраны невидимой сеточкой, большие глаза излучали энергию. На вид хозяйке пансиона было под пятьдесят.

– Почему так долго, Йозеф? – властно спросила женщина у юноши. Йозек стушевался и начал что-то бормотать в свое оправдание. – Надеюсь, доктор Конвей, вам не пришлось мерзнуть на вокзале, дожидаясь моего нерадивого сыночка? – спросила дама с улыбкой, но в ее голосе слышалось скрытое недовольство. – Ужасно несобранный мальчишка, вы уж меня извините. Как он еще работает в полиции, пусть и на побегушках у Марка, меня вообще удивляет. Я бы на месте его шефа давно выставила такого сотрудничка за дверь!

– Но, матушка Гертруда… – промямлил Йозек, залившись краской стыда.

Стелла подумала, что отношения между сыном и матерью странные: Йозек, давно совершеннолетний, кажется, откровенно под каблуком властной родительницы и позволяет обращаться с собой, как будто ему не двадцать, а лет десять.

Гертруда, сменив гнев на милость, подошла к Стелле, протянула гостье руку и крепко пожала ладонь.

– Как добрались из столицы? – спросила хозяйка пансиона и с легкостью подхватила один из чемоданов Стеллы. Поймав ее удивленный взгляд (доктор Конвей знала, что чемодан весит не меньше тридцати килограммов), Гертруда благодушно пояснила:

– Ах, когда-то давным-давно, в молодости, я была спортсменкой, меня даже прочили в олимпийскую команду Герцословакии по триатлону. Однако этому не суждено было сбыться…

Йозек поднял второй чемодан, и они прошли в холл пансиона. Страхи Стеллы – не попала ли она в какую-нибудь затрапезную гостиницу – немедленно развеялись. Здесь было чисто, уютно, вкусно пахло чем-то жареным, яркие лампы светили с потолка.

– Вы, верно, устали с дороги. Еще бы, весь день в пути! – сказала Гертруда. – Я приготовила вам нашу лучшую комнату, в Вильер в это время года приезжает не так-то много туристов. Вот если его светлость князь Юлиус Сепет построит отель, то к нам поедут в любой сезон, и даже из-за границы. А так пансион пустует. Но, думаю, вы не откажетесь от позднего ужина, моя дорогая?

– Приму ваше предложение с большим удовольствием, – ответила Стелла.

По всей видимости, Гертруда принадлежала к категории людей, которые не воспринимали отказа и были уверены, что все остальные просто обязаны им подчиняться. Несладко, видимо, приходится Йозеку с такой властной мамочкой!

– Йозеф, отнеси вещи доктора Конвей в ее комнату, – распорядилась Гертруда, и Стелла подумала, что владелица пансиона похожа на вдовствующую императрицу. А кстати, не назвали ли ее родители в честь королевы Дании, матери Гамлета?

Юноша, кряхтя, потащил чемоданы по крутой лестнице наверх. А Гертруда объявила:

– Мои постояльцы трапезничают в столовой. Соблаговолите следовать за мной!

Они прошли в большую комнату, обитую дубовыми панелями, украшенную рыцарскими доспехами с гербами и головами разнообразных животных. Со стен скалили зубы волки, пучили глаза кабаны, разевали пасти медведи, испуганно взирали олени с ветвистыми рогами.

– Коллекция вашего супруга? – спросила Стелла, стремясь поддержать разговор.

Гертруда, запахнув на груди шаль (высокий воротник, успела заметить Стелла, был сколот старинной камеей), спокойно ответила:

– Я никогда не была замужем, доктор Конвей!