единственное связующее звено между ней и Карлом-Отто. На дне чемодана она хранила фотографию фон Веллерсхофа, вырезанную из старого иллюстрированного журнала. Вездесущая свекровь, конечно же, отыскала ее и, повертев в руках, спросила:
– А это кто такой, Анна?
– Не знаю, – ответила та как можно более спокойно, боясь, однако, посмотреть в глаза любопытной Таисии Федоровне. – Чемодан не мой, видимо, осталось от прежних владельцев.
– Ну, коли не знаешь, то и нечего всякому мусору делать в нашей новой квартире. Видишь, какие потолки высокие, а какая кухня просторная? И люстры будут хрустальные, как у важных людей, и ванна чугунная, с колонкой. Телефона пока нет, но в следующем месяце поставят. Тогда не хуже, чем профессора, будем жить!
Свекровь, разорвав фотографию Карла-Отто, выбросила ее в мусорное ведро. Ночью, поднявшись украдкой, Анна босиком (не дай бог свекровь, чей сон был чуток, проснется!) пробралась в кухню, где, не зажигая свет, на ощупь, извлекла из ведра клочки. Днем, воспользовавшись тем, что Таисия Федоровна ушла на рынок, собрала обрывки воедино, осторожно приклеила их на лист ватмана и затем прогладила утюгом. Изображение Карла-Отто она спрятала под стопкой своего нижнего белья, зная, что свекровь никогда к нему не прикасается.
Геннадий, узнав, что жена беременна, был на седьмом небе от счастья. Он не сомневался, что является отцом ребенка. Анна думала о том, что возникнет трудность с датой его рождения – по официальной версии она забеременела в середине мая, а на самом деле еще в марте. Ей с большим трудом удалось отвязаться от назойливой Таисии Федоровны, которая, как и Геннадий, радовалась скорому появлению малыша, и одной попасть на прием к главному гинекологу Нерьяновска, о чем позаботился все тот же генерал-майор Теняшин.
– Анна Алексеевна, повода для беспокойства нет, – уверил ее гинеколог. – Уверен, что все будет в полном порядке, и вы и ваш супруг станете родителями очаровательного здорового малыша.
Таисия Федоровна что-то заподозрила, ворчала, что живот растет слишком быстро, но радость Геннадия, который в начале сентября вернулся на Родину, была такая большая и неподдельная, что он не обращал внимания на брюзжание матери.
Рождение ребенка ожидалось в первой половине февраля, и то, что Анна переходила настоящий срок (середина декабря), было только на руку. Схватки начались поздним вечером пятого января, что немало взволновало Геннадия и в особенности Таисию Федоровну.
– Ой, не к добру! – зудела она. – Лучше бы семимесячным родился, а то появится на восьмом месяце. Такие детки, говорят, болезненные!
Роды прошли на редкость быстро и безболезненно, и ранним утром шестого января на свет появилась крупная синеглазая девочка с черными волосиками на голове. Геннадий хотел назвать ее в честь матери Таисией, однако Анна настояла, чтобы дочь нарекли Марианной. Графиню фон Веллерсхоф, истинную бабку девочки, звали Марией-Корнелией. Мария плюс Анна – выходит Марианна.
– Странное имя, нерусское какое-то, – заявила недовольная свекровь. – И чего тебе такое в голову взбрело, Анна?
Впрочем, начались иные заботы, которые заставили напрочь забыть споры об имени малышки. Марианна оказалась на редкость здоровым ребенком с очень хорошим аппетитом и росла не по дням, а по часам. Всматриваясь в лицо дочери, мирно посапывающей у нее на руках, Анна удивлялась тому, как она похожа на своего отца – Карла-Отто фон Веллерсхофа. А Геннадий, русый, с серыми глазами, почему-то был уверен, что Марианна – вылитая его копия. Таисия же Федоровна заявляла, что внучка пошла в ее мать- казачку.
Жизнь с Таисией Федоровной не очень-то заладилась – свекровь, верная своему характеру, норовила руководить воспитанием внучки. Но как-то приспособились. Геннадий, окончивший заочно институт, получил диплом инженера и хорошую должность на Нерьяновском тракторном заводе. Анна отправилась учительствовать в школу. Михаил Теняшин (ставший к тому времени генерал-лейтенантом) сдержал свое слово и позаботился о том, чтобы жена его спасителя и друга получила «чистые» документы – нигде не было упоминания о том, что во время войны она находилась в Германии, и Анна довольно быстро заняла должность завуча, а через несколько лет – и директора школы.
Марианна росла сообразительной и прилежной девочкой, которая схватывала все на лету и, к удивлению отца, проявляла особый интерес к точным наукам и немецкому языку.
Редко, всего несколько раз в год, Анна доставала пожелтевшую, склеенную вырезку из журнала – портрет Карла-Отто фон Веллерсхофа. Она как-то пыталась навести о нем справки, однако быстро поняла, что ее интерес к представителям немецкой аристократии может привести к неприятным последствиям.
Геннадий много раз заводил с женой разговор о том, что неплохо бы им завести еще одного ребенка, а лучше всего – нескольких. Но дети что-то не получались. Анна даже съездила в Москву, к маститому профессору, рекомендованному ей генерал-лейтенантом Теняшиным, и тот, проведя обследование, заявил, что больше матерью ей не стать. Во всем оказалась виновата ангина, которую Анна перенесла в 1947 году (даже несколько дней находилась между жизнью и смертью). Геннадий был расстроен, однако довольно быстро смирился с тем, что Марианна будет единственным ребенком в семье.
Марианна ходила в ту же школу, где директором была ее мать, однако Анна следила за тем, чтобы дочери не делали поблажек. Большой интерес Марианна проявляла и к спорту – баскетболу, плаванию, хождению на байдарках. В десятом классе, задумываясь о выборе будущей профессии, она колебалась между специальностью инженера и стезей химика.
Неожиданная смерть Геннадия весной 1962-го в возрасте сорока восьми лет стала для Анны тяжелым ударом. Ей позвонили с завода, где муж занимал должность начальника цеха, и сообщили, что у него случился инсульт. Анна бросилась с занятий в больницу, где застала мужа обездвиженным, под капельницей, без сознания. Он скончался тем же днем, причем, как выяснилось, клинически мертв он был в ту же секунду, когда в мозгу у него разорвался сосуд, и ничто уже не могло спасти его.
Смерть отца оказала большое влияние на планы Марианны, решившей поступить в медицинский институт. Девушка, окончившая школу с серебряной медалью (единственная четверка была по тригонометрии), отправилась в Воронеж, где, к своему удивлению, срезалась на экзамене по физике. Анне она прислала телеграмму, гласившую: «Ура, провалилась. Еду домой».
Анна чувствовала скрытую вину за смерть Геннадия, однако в то же время ощущала облегчение – правда о рождении Марианны навсегда останется тайной за семью печатями. После похорон мужа Анна с удивлением обнаружила, что осталась практически одна. Таисия Федоровна умерла за три года до кончины сына, а многочисленные друзья, приятели и знакомые, которых хлебосольный Геннадий приводил к себе в гости, бесследно исчезли.
Марианна после смерти отца решила не оставлять маму одну, поэтому надумала поступать в Нерьяновский медицинский институт. Теперь обязательным условием для этого было наличие рабочего стажа, поэтому два последующих года Марианна работала санитаркой в больнице. Наконец, блестяще выдержав вступительные экзамены, девушка стала студенткой.
Анна гордилась дочерью и, рассматривая фотографию Карла-Отто, с нежностью думала о графском сыне. Судьбе было угодно сделать так, чтобы они расстались и больше никогда не встречались. Женщина находила, что дочь становится похожа на графиню Корнелию – тоже высокая, темноволосая, с темно- синими глазами и узкими губами. Анна много раз порывалась рассказать о своей канувшей в Лету короткой любви, но в последний момент пасовала: что это даст? Карл-Отто наверняка нашел себе спутницу жизни. Возможно, что его, как и Геннадия, уже нет в живых, так к чему же ворошить прошлое?
Марианна, специализировавшаяся на терапии, окончила медицинский институт одной из лучших, с красным дипломом, затем отправилась в Киев в ординатуру, а позднее и в спецординатуру. Анна осталась совершенно одна. Она ушла с головой в работу, проводя в школе иногда по восемнадцать часов. Все чаще и чаще она смотрела на выцветшую, измятую по краям фотографию Карла-Отто. Большой портрет Геннадия висел на стене в гостиной, но, к своему стыду, Анна редко думала о покойном муже.
Вернувшись с Украины, Марианна стала работать участковым терапевтом в одной из поликлиник Нерьяновска. В 1976 году дочь сообщила ей, что получила вызов из Новороссийского морского пароходства – ее приглашают судовым врачом на танкер, совершающий рейды за границу.
Однажды, услышав из прихожей частые телефонные звонки, Анна подумала –
