прогуливались сегодня по дворцу и осматривали комнату королевы Флорентины.
Я, стиснув зубы, лежала на кружевных подушках. Медик был прав.
– Ваше величество! – раздалось со всех сторон, и служанки присели в поклоне. Я увидела бледного Кристиана, облаченного в охотничий костюм.
– Ваше величество! – заявил лейб-медик. – У королевы начались схватки. Смею заметить, что вам не стоит находиться в будуаре – важна чистота, дабы не вызвать осложнений…
Кристиан опустился передо мной на колени, его прохладная рука легла на мой пылающий лоб.
– Мне надо поговорить с тобой, – прошептала я.
Кристиан поцеловал меня в щеку и ответил:
– Милая, не стоит волноваться, доктора говорят, что никакой угрозы ни для тебя, ни для нашего первенца не существует. Как только мне доложили о твоем состоянии, я немедленно поскакал в Экарест…
Я приподнялась и произнесла:
– Прошу всех оставить нас с его величеством наедине!
– Ваше величество, – сказал лейб-медик, – я не имею права…
Кристиан, взяв меня за руку, обернулся к челяди и сказал:
– Прошу всех подчиниться воле королевы. Господин лейб-медик, я останусь с женой и дам вам знать, если что-то изменится…
– Ваше величество, – поджал губы врач, – у вас есть не более десяти минут. Затем я вернусь! Вы – властитель Герцословакии, но ваша жена в эту ночь принадлежит только мне!
Слуги попятились и исчезли за портьерой, которая скрывала дверь. Удалился и лейб-медик, оставив нас наедине.
– Дорогая, как же я люблю тебя, – прошептал Кристиан, покрывая поцелуями мою ладонь. – Доктор прав, он должен неотступно находиться у твоего ложа.
Я вырвала у Кристиана руку и вытащила из-под подушки перстень. Увидев его, мой муж отпрянул, его лицо приняло восковой оттенок, он прошептал:
– Откуда…
– Это я хочу знать, Кристиан, откуда у тебя этот перстень! – спросила я, чувствуя, что боль возвращается. – Я нашла его в покоях королевы Флорентины. Знаешь, что выгравировано на внутренней стороне? Твое имя – «Кристиан». Это твой перстень! И точно такой же перстень был на руке Вулка – на камне до сих пор сохранилось пятнышко крови!
Кристиан возвышался около моей постели, и на секунду мне показалось, что холодный ветер коснулся моего лица. Или незримый призрак давно умершей королевы присутствует при нашем разговоре? Я потревожила Флорентину, и это принесло несчастье.
– Мой отец заказал два одинаковых перстня, для моего брата Венцеслава и для меня, – произнес тусклым голосом Кристиан. – В них вставлены два синих алмаза, которые когда-то были единым целым – огромным камнем, привезенным из Индии в пятнадцатом веке. Некогда этот самоцвет украшал чело многорукой кровожадной богини Кали…
Кристиан приблизился ко мне, но я отпрянула в страхе.
– Скажи мне правду! – пролепетала я. – Кристиан…
– Правду? – повысил голос мой муж, и глаза его сверкнули, как два бриллианта. – А правда такова, Зинаида, что с самого детства я был вынужден наблюдать, как родители одаривают любовью Венцеслава. После гибели отца он стал для матери идолом. Мне же она не уделяла ни капли внимания! Все только усугубилось в тот момент, когда Венцеслав был объявлен наследником престола и распространились слухи о слабом здоровье Кароля. Я знал: пройдет совсем немного времени, и королем станет мой странный, склонный к кровавым фантазиям и садистским поступкам братец. А я останусь ни с чем! Матушка уже искала ему невесту, которая должна была произвести на свет кучу детишек! Я знал и о том, что матушка при помощи профессора Вадуца пичкает Кароля смертельными инъекциями, – и я решил действовать. Это было мне только на руку: мать устраняла первую преграду между мной и герцословацким троном – Кароля. Слишком долго я был в тени! Венцеслав не достоин занять престол, корона должна венчать мою голову! Наступало время убрать и вторую преграду – Венцеслава!
Каждое слово, как кинжал, вонзалось в мое тело.
– А что мне оставалось делать, дорогая? Только способствовать тому, чтобы Венцеслав умер, что было устроить весьма сложно, так как матушка намеренно изолировала меня от брата, или сделать так, чтобы он не взошел на престол по иным причинам. Например, из-за своего сумасшествия! Но Герцословакией, как и любой другой страной, правили и безумные монархи, и никто не отнимал у них из-за этого власть. Более того, недееспособность Венцеслава была только на руку матушке, которая объявила бы себя регентшей и не допустила бы меня до государственных дел. А вот если устроить так, чтобы Венцеслав был признан виновным в совершении кровавых, вызывающих бесконечное отвращение преступлений? Тогда бы его наверняка отправили бы в бедлам, а корона перешла к законному наследнику – ко мне!
Пламя свечей колыхалось из-за порыва ветра: королева Флорентина, если она внимает исповеди Кристиана, наверняка ужасается его словам!
– И ты… – голос мне отказал, и я умолкла. Кристиан бросился на колени и схватил мою руку.
– Дорогая, ведь это все ради нас! Венцеслав стал бы ужасным, позорящим Герцословакию королем! И только благодаря моему плану ты смогла стать моей спутницей жизни и взойти на трон!
Кристиан был в исступлении, голос его звенел.
– Я знал, что Венцеслав наведывается в последнее время в Ист-Энд, где безуспешно пытается приобщиться к плотским утехам. Ты ведь знаешь, что он – импотент, от этого и зацикленность на кровавых фантазиях, в которых проститутки умирают, и желание во время акта прижать к горлу женщины нож. Чтобы его никто не узнал, он надевал черный плащ с алой подкладкой, шляпу, а перстень, подаренный отцом, он носил, не снимая, уже много лет. В отличие от Венцеслава я свой не надевал никогда! Мне оставалось только выследить брата, и после того как он выбежал из домика шлюхи, – та, хохоча, стояла в дверях и кричала ему вслед «ты его себе сам отрезал или собака откусила» – я напал на нее!
– Ты… ты убил ее… и других девушек, чтобы… опорочить Венцеслава и… – я задрожала.
– Только для этого, дорогая! – вскричал Кристиан. – Узнать, каких девиц он выбирает, было несложно, я следовал за ним по пятам, одетый, как и он сам, в черный плащ и шляпу и с перстнем – моим перстнем! – на пальце! Я знал, что братца посещают кровавые фантазии, камердинер Венцеслава, мой бывший денщик, регулярно подмешивал ему в еду и питье атропин. Он же сделал так, чтобы профессор Вадуц обратил внимание на странное поведение Венцеслава и по приказу матушки проследил за каретой! Этот алкалоид вызывает провалы в памяти, галлюцинации и обмороки. После очередного убийства, когда Венцеслав, потеряв сознание, лежал в карете, я измазал ему руки и одежду кровью, а на сиденье поставил саквояж с окровавленными хирургическими инструментами и сердцем одной из шлюх. Когда Венцеслав пришел в себя, он решил, что только что совершил убийство! Он сам поверил в собственную вину! И Вадуц поверил, что мой брат – маньяк, когда в последний раз нашел его, одурманенного атропином, в домике жертвы – я сам загодя убил двух шлюх, привез туда Венцеслава и вложил ему в руку скальпель! Уверяю тебя, то, что я делал с несчастными девицами, не доставляло мне ни малейшего удовольствия, но я был обязан проявить максимальную жестокость! Вулк Сердцеед – разве не гениальное изобретение? Вулка должны были бояться и ненавидеть, он должен был стать легендой! Убийцу требовалось разрекламировать, а народ наш боготворит жестокость и в упоении от крови!
Кристиан, заметив, что я плачу, нежно смахнул слезинки с моей щеки и сказал:
– Но все это в прошлом, дорогая моя! Я – король, ты – моя королева, Венцеслав сидит в сумасшедшем доме, где ему самое место, а матушка находится за границей. Народ нас боготворит, а наш сын станет когда-нибудь властителем Герцословакии. Разве это не замечательно?
– Это отвратительно, Кристиан, – прошептала я. – Ты решился на жесточайшие убийства ради короны? Ты обманывал меня…
– Дорогая, если бы ты не проявила вредное беременным женщинам любопытство и не заглянула бы в комнату королевы Флорентины, которая была идеальным тайником для атрибутов Вулка Сердцееда, ты никогда бы ничего не узнала! – сказал Кристиан. – И разве после того, как ты узнала правду, я стал другим, нежели до этого? Я люблю тебя больше всего в жизни и люблю нашего сына или дочку, что появится на
