«Кому выгодно?» А преступники всегда весьма ловко маскируют свои цели. Что и не мудрено: иначе кто бы добровольно отдал им требуемое? Вот потому-то мировой преступности так выгодно «смешение», «совмещение», а не «сотрудничество» разных стран, религий и национальностей. Заметили, как любит повторять тот же Троцкий: «Я не еврей, я — интернационалист!» По той же причине они обожают слово «демократия». Меня охватывает ужас при мысли, что через сто, двести или триста лет и в Англию может вползти под каким-нибудь благовидным предлогом эта ядовитая гадюка—«демократия»... Боже, храни короля!
Я не могу даже отдаленно представить, как будут дальше развиваться события в России, но знаю наверняка, что если мы сейчас же не предпримем самых решительных мер, мы на долгие годы получим под боком «лагерь для экспортирования» самой опасной и бесчеловечной идеологии в мире. Стоит ли это наших временных «интересов» в виде ослабления противника и получения финансовых выгод? Выиграв в малом, мы можем проиграть в большом. Нам не позволительно быть столь недальновидными. Впрочем, вспоминая ваши же слова: «Главный урок истории в том, что она никогда никого ничему не учит», могу лишь предположить, какие трудности нас ожидают в самом ближайшем времени. Увы, но нет основания не доверять заверениям господина Звездина о наличии группы таких недальновидных политиков и в нашем правительстве. Подтверждением тому и поступившая к вам информация, благодаря которой мы сумели вовремя перехватить связника известной вам партии. Сумеете ли вы, сэр, переиграть этих, мягко говоря, «заинтересованных» деятелей? Убедить Соединенные Королевства начать незамедлительную и самую решительную интервенцию в Россию для помощи в восстановлении монархии? Или же вам просто не позволят осуществить столь непопулярный, дорогостоящий, но столь жизненно необходимый проект?.. Вам будет трудно. Очень трудно, сэр...
А за пакет, похищенный у меня, вы можете не волноваться. Я даже уверен, что и вы, внимательно прочитав мои донесения, уже догадались, кто и как мог осуществить все эти кражи. Я не думаю, что поймать воришку и вернуть краденое будет затруднительно. Признаться, мне даже стало интересно: что же там, в этой рукописи, которой наши политические «иудушки» пытаются подкупить «иудушку» интернационального? Когда сегодня изыму сей предмет — обязательно прочитаю. Воришки все равно уже распаковали ее, так что путь к моему любопытству расчищен. А теперь прошу меня простить, но пока у меня еще есть время до этого вечернего «представления», я хотел бы уделить некоторое внимание общению с этим странным настоятелем — отцом Иосифом. Теперь у меня появились к нему весьма конкретные вопросы, ответы на которые могут заинтересовать и вас...
— Спрашивайте,— подбодрил меня настоятель, когда мы уже изрядно отошли от монастыря, по тропинке, ведущей вокруг озера, ставшей уже традиционным местом для наших прогулок.— Я же вижу, что вы что-то хотите спросить, но не решаетесь.
— Я просто не знаю, как сформулировать вопрос,— признался я.— Просто спросить, как вы относитесь к евреям,— глупо. Я знаю, что вы не разделяете людей на национальности...
— Почему же? — удивился он.— Разделяю. Ведь национальности есть, и отрицать это было бы глупо. А так как они складываются из таких разных факторов, как история и религия, то и различия между нами существенные. Другое дело сам человек как индивидуальность. Тут тоже все разные и тоже зависит от образования, воспитания, характера... Я понимаю, про что вы спрашиваете, Джеймс. Не беспокойтесь: ни они мир никогда не завоюют, ни мир их не истребит. Этот мир устроен слишком мудро для каких-либо заблуждений. Они не лучше и не хуже других, Джеймс. Просто так исторически сложилось, что судьба лишила их дома и разбросала по всему миру. Везде они были чужие, и им все было чужим. Ну представьте себе на секунду, что вас постоянно бьют: как вы будете относиться к миру? Вот и получается замкнутый круг. В чем виноват беспризорник? И он ли виноват? Его и жалеют, и побаиваются, как бы чего не спер... А он просто хочет иметь гарантию жизни на завтрашний день. Когда у них будет свой дом — все изменится.
— А религия? Это их вечное ожидание Мессии, который «покорит для них все другие народы»?
— Для меня, как для христианина, ответ здесь однозначен,— развел он руками.— Весь смысл иудаизма заключается именно в ожидании Мессии. С его приходом эта религия теряет смысл. И я знаю, что Мессия уже был. Две тысячи лет назад. Иудаизм тогда обрел новую ипостась и стал христианством. Я очень неплохо отношусь к иудаизму. Тому, настоящему. Он сохранил для нас то, что должен был сохранить, предупредил нас о приходе Бога и открыл многие тайны. И это еще одна причина, по которой Христос пришел именно к иудеям. Но после Его прихода для меня лично иудаизма нет. Это уже нечто совсем другое. Они, впрочем, тоже считают христианство — ересью, Христа как Мессию не признают и ждут того, кто отдаст весь мир лично им. Две тысячи лет, как Христос уже изменил мир, но они ждут «нового мирового порядка». Для нас, христиан, понятно, кем будет их «мессия», поэтому ни о какой «любви» между нами речи быть не может. Сосуществование и сотрудничество в некоторых аспектах — возможно. Тем более что, например, я, как и они, с огромным нетерпением жду этого самого «мессию».
— Вы?!
— Ну да,— подтвердил старец.— Апокалипсис — самое долгожданное событие для любого христианина. Оно знаменует второе пришествие Христа и вечное Царство Божие. А эти жалкие три с половиной года правления «антихриста»... Голубчик, в истории мира были и куда более затянувшиеся войны, ига и катаклизмы. Жаль, что люди так неграмотны и ждут этого события с испугом. Забавно: раньше ждали прихода Христа, а теперь ждут прихода «конца света». Человечество теряет оптимизм. Но Библия дает точные приметы начала Апокалипсиса. Пока не будет воссоздан храм Соломона и пока трехлетнее царство «антихриста» не закончится — конца света не будет. Это большое разочарование для сотен тысяч пугливых. Вот так все просто. А войны и катаклизмы будут. Когда ж их не было? Кстати, пророчества гласят, что далеко не все иудеи и этого царя примут. Не все из них Христа приняли, а уж этого «фокусника»... Он ведь, в отличие от Христа, всеми силами будет стараться показывать чудеса, подчеркивая свою нечеловечность, ломая человеческую волю, заставляя не рассуждать, а повиноваться... Но люди уже видели столько разных «калиостро» и «сен-жерменов», что полетами по воздуху их будет сложно удивить. И два пророка будут обличать антихриста. Кто знает, может, они придут из Одессы или из Житомира? Я почему-то склонен считать, что особый смех этот «страшный правитель» будет вызывать именно у русских евреев.
— Это почему?
— Джеймс, я вам покажусь националистом, но я считаю русских евреев куда более эрудированными и остроумными, чем английские евреи. Уж простите старика.
— Это вы про «особую культуру»?
— Нет, про «особую историю». У нас бед больше. Поэтому чувство юмора сильнее.
— Особенно сейчас,— вздохнул я.— Прямо обхохочешься... Думаете, Россия выстоит?
— Конечно выстоит. Это же не конец света. А православие — это христианство, сохраненное в неизменном виде. Что это значит? Это значит, что Христос защитит свою Церковь. Нам и беды-то достаются все «во вразумление». Это не потопы, не природные катаклизмы, как вы можете заметить. А мученики за Бога идут в рай, Джеймс. Дьявол не очень умен, увеличивая воинство небесное. Когда-нибудь вы прочитаете пророчества старцев о судьбе России, и они вас изрядно порадуют. А большевики... Один из епископов на вопрос, «не воинство ли они антихриста», ответил: «Чести много. Обычные разбойники».
— Но читая Ветхий Завет, нельзя не насторожиться...
— Что вас там пугает? Личности Моисея? Пророков? Царя Давида? Бросьте, Джеймс, у других народов история не менее кровава, просто она не так широко известна. Читая историю средних веков в Англии, поседеть быстрее можно. Не давайте себя запугать. Дьявол дорого даст, чтоб в вашем сердце появились ростки ненависти, подозрительности и страха. Не доставляйте ему этой радости. «Своих врагов — прощайте, врагов страны — бейте и лишь врагов Бога ненавидьте»,— учили нас мудрые. Кстати, врагов не так уж трудно любить, Джеймс. Они не предают. Предают друзья. А враг — это очень «надежное» понятие. Достойный враг — как медаль. У никчемного человека и врагов-то нет.
— А у вас есть враги?
— Легион,— все с той же улыбкой ответил он. Настоятель сегодня вообще почему-то был в приподнятом настроении. Даже по тропинке шел без обычного, болезненного труда, а ловко и молодо.— Все враги Бога. Немало, да?..
— А те, кто сейчас пришли к власти в России? Кто они?
