из его объяснений, однако сразу прониклась доверием к доктору.
– Я уверен, что вам, моя дорогая, у нас понравится, – сказал напоследок Геллендорф. – Разрешите заметить, что вам сказочно повезло: вообще-то попасть в мою клинику не так-то просто, желающие иногда по несколько месяцев ждут места. Но я не мог отказать мадам Кречет, которая была так тронута вашей судьбой, что решила оплатить ваше пребывание и лечение у нас.
– А почему дверь моей комнаты запирается? – поинтересовалась Лиза. – А окно забрано решеткой...
– Таковы стандартные предписания Министерства здравоохранения, – развел руками профессор. – Однако вы не должны чувствовать себя в заточении, поэтому с десяти утра до шести вечера вы сможете перемещаться по этажу и даже заглядывать в гости к другим пациентам. При условии, конечно, что они будут согласны на ваш визит. Однако вечером и ночью дверь должна быть закрытой. У нас имеются прелестный сад, а также бассейн, спортзал, обширная библиотека и кинозал. Вам стоит только сказать медсестре или санитару, и они проводят вас туда, куда вам требуется. Вы сами увидите, что наша клиника ничуть не похожа на тюрьму! Мы заботимся не только о здоровье наших пациентов, но и об их интересах. Кормить вас будут три раза в день, и вы обладаете правом выбирать из четырех меню.
Профессор покинул Лизу, и после его ухода девушка долгое время стояла около окна, всматриваясь в море. Появилась медсестра, которая принесла ужин – омлет с ломтиками помидоров, фруктовый салат, кусочек абрикосового пирога и чашку чая. Лиза с аппетитом перекусила, а затем приняла душ. Когда вернулась в комнату, обнаружила, что грязная посуда исчезла, а кровать разобрана, приготовлена для ночного отдыха.
Лиза быстро провалилась в сон, однако посреди ночи проснулась. Электронные часы показывали начало третьего. Ей снова привиделся странный и страшный сон – теперь это была сцена на кладбище. Она знала, что хоронят ее маму.
Во время сеанса психотерапии, который проводил профессор Геллендорф лично, Лиза поведала ему о тревожащих ее снах. Профессор сделал пометки и успокоил девушку:
– Не исключаю, что ваши сны имеют отношение к вашей прошлой жизни, моя дорогая, однако, вероятнее всего, они – отражение ваших психологических проблем и являются аллегориями. Вы не должны думать, что ваша мама действительно умерла или вы были свидетельницей того, как некий старик занимался сексом с молодой рыжеволосой девицей. Думаю, мы можем кое-что предпринять против подобных снов. Я назначу вам таблетки, от которых вы будете спать как убитая!
Профессор сдержал обещание – с того дня Лиза стала получать дважды в день розовые пилюли, и сны прекратились. Жизнь в клинике походила на отдых в отеле – пациенты резвились в бассейне, тренировались в спортзале, смотрели фильмы и брали книги в библиотеке. Лиза надеялась, что беседы с профессором и таблетки, прописанные им, помогут ей вспомнить, кем она была раньше, но проходили неделя за неделей, и ничего не изменялось. Она пыталась узнать у профессора, когда же наступит улучшение, тем более что до прибытия в клинику воспоминания начали возвращаться к ней.
– Дорогая моя, не стоит торопиться, – успокоил ее профессор Геллендорф. – Человеческий мозг – чрезвычайно сложный орган. Мы прикладываем все усилия, чтобы вы смогли вернуться к прежней жизни. То, что вы посчитали воспоминаниями, в действительности было всего лишь вашими фантазиями.
После этого разговора Лиза стала получать белые и синие таблетки. После них она могла часами сидеть на кровати или в углу библиотеки и, уставившись в угол, ни о чем не думать.
Как-то ее навестили мадам Кречет и «мэтр Барни». Они были очень ласковы и оставили ей большую коробку шоколадных конфет. Лиза чувствовала благодарность к этим людям – они ее знать не знали, однако оплатили пребывание в одной из лучших клиник. От большого количества шоколада и принятых незадолго до визита мадам и «мэтра» таблеток девушку потянуло в сон.
Проснулась она внезапно, лежа лицом к стене, левая рука затекла. Лиза хотела было перевернуться, но услышала голоса. Профессор Геллендорф и мадам Кречет стояли, видимо, в дверях ее комнаты и переговаривались.
– Как долго, профессор? Вы обещали, что через пару месяцев все уладите. Прошло уже десять недель.
– Я знаю, мадам. Не торопите меня. Все уже на мази. Думаю, на следующей неделе.
– Что это будет? Самоубийство?
– Нет, для самоубийства у нашей дорогой Русалочки нет оснований. Таблетки возымели великолепный эффект.
– Профессор, не тяните больше с ней. Избавьтесь от нее раз и навсегда.
– Мадам, не так громко! Не забывайте, что в моей клинике всего несколько человек знают всю правду. Большая часть врачей, санитаров и медсестер ни о чем не подозревают. И меняться это не должно. Я уже сказал вам – на следующей неделе.
– Несчастный случай?
– Да, несчастный случай. За всю историю клиники у нас был всего один, так что самое время для второй трагедии.
Профессор и мадам Кречет удалились, голоса смолкли. Лиза, взмокшая от страха, еще какое-то время лежала на затекшей руке. Только когда стало совсем невмоготу, перевернулась на другой бок. Они говорили о ней! Русалочка – так ее называли в больнице. Но что они имели в виду под «несчастным случаем»? Почему с ней должен произойти несчастный случай? Ее размышления прервало появление медсестры с ужином и вечерними таблетками (к синим и белым прибавились зеленые и желтые). Она протянула девушке пластмассовый стаканчик с лекарством и бокал воды.
«Таблетки возымели великолепный эффект». Еще бы, она ни о чем не думает, ничего не хочет, часами сидит в углу и спит, как бревно, без сновидений! Так вот для чего нужны все эти разноцветные пилюли...
– Дорогая, прими, пожалуйста, таблетки. Ты же знаешь, они требуются для твоего скорейшего выздоровления, – проворковала медсестра.
Девушка поднесла стаканчик к губам и опрокинула его содержимое в рот. Медсестра, улыбаясь, следила за ней. И как же раньше она не замечала, что за тем, чтобы она проглотила таблетки, всегда следят? И это – клиника? Нет, настоящая тюрьма!
Лиза намеренно задела локтем поднос с ужином, который медсестра водрузила на стол. Тарелки полетели на пол, медсестра бросилась поднимать их. Воспользовавшись тем, что она отвлеклась, Лиза выплюнула таблетки изо рта и зажала их в кулаке.
Медсестра снова уставилась на нее, и девушка отпила большой глоток из бокала, делая вид, как будто глотает таблетки.
– Извините, – пробормотала Лиза, указывая на разбитую посуду. – Я такая неловкая...
– Ничего страшного, моя дорогая, – ответила медсестра. – Ты приняла таблетки? Вот и хорошо! Сейчас я принесу тебе ужин!
Медсестра вышла, Лиза бросилась в туалет и спустила таблетки в унитаз. Но те упорно не уходили в канализацию. Запаниковав, Лиза опустила крышку и уселась на нее. Если медсестра увидит таблетки, то поймет, что она обманула ее, и тогда...
– Моя дорогая, я вернулась! – раздался голос медсестры. – Ужин на столе! Приятного аппетита!
Выглянув из туалета и убедившись, что медсестра удалилась, девушка, встав на колени перед унитазом, выудила из него размокшие таблетки, завернула их в клочок туалетной бумаги и снова бросила в унитаз. Теперь поток журчащей воды унес их в трубу.
Переведя дух и тщательно вымыв руки, Лиза вернулась в комнату. Она подошла к столу, села и уже занесла вилку над тарелкой с пюре, когда ее пронзила мысль – не исключено, что они подмешивают что- либо в еду!
От тарелки исходил приятный аромат, но Лиза, размазав еду вилкой, съела только большую грушу и марципан, который был завернут в фольгу и вряд ли мог быть нашпигован невесть какими медикаментами.
– Ты практически ничего не скушала, моя дорогая? – удивилась медсестра, когда пришла, чтобы забрать поднос. – Неважно себя чувствуешь?
– Просто нет аппетита, – ответила Лиза.
