небосводе и вспыхнула с такой неистовой силой, что свет ее был заметен даже в самых глухих трущобах Скотного Двора. Новый придворный маг был фигурой деятельной и выдающейся. Его боялись все: от нищих побирушек до старших военачальников и верховных жрецов.
Он жаждал славы и власти, и в короткий срок получил то и другое, став главным советником и доверенным лицом правителя во всех делах государства. И хотя многим это пришлось не по душе, но никто не хотел связываться с придворным чародеем, ибо всем было хорошо известно, как расправлялся тот со своими завистниками и недоброжелателями. Теперь все вставало на свои места — разумеется, бойня в доме Хазиля была делом рук искушенного мага. Такая куча золота распалила бы алчность любого человека, будь то разбойник или чародей — в этом Конан не сомневался. Но как Амалес узнал о сделке, киммериец понять не мог, однако собирался выяснить в ближайшее время.
Незаметно для себя самого, ноги привели киммерийца в центральную часть города. Сюда не проникал тяжелый дух окраин. Улицы были чисты и опрятны, в каналах спокойно текла прозрачная, хрустальная вода. Умиротворенно журчали фонтаны в ореолах радужных брызг. Дворцы и роскошные дома за высокими неприступными стенами прятались в густой зелени садов и парков. Многочисленные стражники на улицах бдительно следили, чтобы взоры благородных господ не оскорблял вид нищих и бродяг и древками длинных копий гнали отсюда попрошаек.
По мостовым ходили важные вельможи в богатых одеждах и золоте, брели серые вереницы паломников.
Конан уже ловил на себе настороженные недовольные взгляды стражников, но не обращал на них особого внимания. Он знал, что его ищут, но ищут в другой части города. Шпионам правителя и в голову не могло прийти, что у варвара хватит дерзости явиться сюда и спокойно разгуливать по центральным улицам. Одежда Конана, хоть и лишенная лоска, была добротной и чистой, отнюдь не походила на нищенские лохмотья. Гораздо больше беспокоил охранников длинный меч киммерийца — оружие в руках такого гиганта могло лишить покоя кого угодно, и стражникам становилось неуютно при виде праздно слонявшегося у них перед носом варвара. Мирный внешний вид киммерийца их не мог обмануть — ведь никогда не угадаешь заранее, что может выкинуть дикарь.
Улица привела Конана к дому Амалеса — небольшому, скромному на вид особняку, спрятавшемуся в глубине тенистого фруктового сада. Известная всем скупость правителя была излюбленной темой для шуток заморийцев. Неудивительно, что маг решил поправить свои дела с помощью золота Конана.
Глухая кирпичная стена окружала сад со всех сторон, но ее Конан как бы не замечал. А вот присутствие двух гвардейцев возле чугунных ворот для себя отметил. Интересно, сколько их еще скрывается за стеной? К тому же Амалес наверняка окружил свое жилище какими-нибудь магическими ловушками, куда бы угодил любой несведущий человек.
Киммериец обошел дом вокруг и убедился, что смог бы в любом месте перелезть через стену. Но именно эта доступность и настораживала. Конан страшно хотел отомстить и вернуть свое золото, но вовсе не желал рисковать головой. Скорее всего, в своем доме Амалес чувствует себя, словно в крепости. Здесь не следовало спешить, и киммериец не торопился.
Конан вернулся к воротам, удобно расположился в тени фонтана на противоположной стороне улицы, где толпилось немало народа, и стал, не привлекая к себе внимания, осторожно наблюдать за домом.
Солнце уже высоко поднялось над Шадизаром, а в доме Амалеса так ничего и не происходило, будто хозяева его вымерли.
В полдень сменилась стража у входа, а сквозь ворота прошел отряд в двенадцать человек. Конан терпеливо ждал, наслаждаясь прохладой, в то время как весь город изнывал от жары.
И вот в середине дня его терпение было вознаграждено.
В воротах открылась небольшая дверца, и на улицу вышел сам Амалес в сопровождении слуги-шемита в длиннополом халате и чернокожего невольника, несшего огромную корзину на голове. Отдав какие-то распоряжения страже, вся троица неторопливо проследовала вверх по улице, направляясь к базарной площади. Конан покинул свое укрытие и пошел вслед за ними, держась на почтительном расстоянии.
Впереди бежал суетливый шемит, расталкивая зазевавшихся прохожих, следом с неприступным, надменным видом шествовал придворный маг, за спиной которого, словно его тень, маячила высокая чернокожая фигура раба. Амалес был глубоким стариком с выцветшими седыми космами и куцей бороденкой, но на удивление твердой походкой и юношеским блеском черных глаз. Чем ближе они подходили к базару, тем быстрее росла вокруг толпа горожан, и киммериец, оставаясь вне поля зрения чародея, смог приблизиться к нему почти вплотную, так что их разделяло всего пять-шесть шагов.
Базарная площадь, невзирая на жаркий день и непереносимую духоту, гудела от многих сотен голосов. Кричали продавцы, расхваливая свои товары, надсаживая глотки, ругались иноземные купцы и сборщики пошлин, истошно вопили страдающие от зноя ослы.
Встречные потоки людей всякого рода и звания текли меж торговых рядов, постоянно сталкиваясь и задевая друг друга локтями, ругаясь и сквернословя на всех мыслимых языках Хайбории. Ловкие карманники ныряли в толпе, собирая свой урожай. Именно здесь Конан некогда повстречался с Фарзихом, случайно поймав того за руку, когда воришка пытался срезать кошелек киммерийца, но не сдал в лапы стражников, и между киммерийцем и бродягой завязалось подобие дружбы.
Где-то ржали лошади, скрипели огромные колеса, груженных товарами повозок, громко хлопали хлысты погонщиков и работорговцев.
Неистово блеяли овцы в загоне, предчувствуя свой скорый смертный* миг. Словно военный корабль, разрезая волны толпы, прошел отряд блюстителей порядка во главе с пожилым командиром, щедрым на зуботычины и пинки.
Человек, попадавший сюда впервые, сразу терялся среди этой суеты, и людская река мотала его, словно щепку по волнам, пока измученного и оглушенного не выплескивала в какую-нибудь тихую гавань, где он тут же становился легкой добычей предсказателей, гадалок и шарлатанов. Но придворного мага народ обходил стороной. Конечно, его сразу узнали, и по толпе пополз зловещий шепоток. Услужливые торговцы завопили с удвоенной силой, во что бы то ни стало стараясь привлечь внимание столь знатного господина.
Однако Амалес обращал на их вопли внимания ничуть не больше, чем на пыль у себя под ногами. Останавливаясь перед лавкой с приглянувшимся ему товаром, он кивком головы отдавал приказ, и слуга- шемит тут же летел его выполнять, а уж как умеют торговаться шемиты — известно всем.
Лучшего места для убийства было не найти, и скрыться в толпе не составит труда.
Конан разрывался между жаждой отмщения и здравым смыслом, понимая, что так он не вернет себе ни золото, ни изумруд. Пока он размышлял, Амалес что-то почувствовал и с тревогой закрутил головой по сторонам. Киммериец едва успел спрятаться за крупом стоявшей поблизости лошади.
Маг прочесывал взглядом толпу и все сильнее хмурил брови. Что-то коротко бросив шемиту, он скорым шагом направился к выходу, и только оказавшись за пределами площади, остановился и позволил слугам себя догнать. Потом он отпустил их домой, а сам пешком отправился во дворец. Конан неотступно следовал за ним, став осторожнее в десять раз.
Вблизи дворца слонялось столько солдат, что киммерийцу с трудом удалось проскользнуть незамеченным и при этом не отстать от Амалеса.
Придворный маг совсем недолго пробыл во дворце.
Сегодня правитель Заморы устраивал охоту, и весь двор отправился вместе с ним. Варвар чуть не прозевал Амалеса на обратном пути. Тот воспользовался любезным приглашением государева судьи и вместе с ним в крытой повозке, запряженной парой гнедых жеребцов, поехал к вельможе на ужин.
Уже вечером повозка отвезла чародея домой.
На Шадизар спустилась ночь. Улицы опустели. День ничего не принес киммерийцу, и Конан уже подумывал, в каком месте ему лучше перелезть через стену, как вдруг ворота открылись, и из них появился Амалес верхом на пегом муле.
«Куда бы это он, на ночь глядя?» — задумался киммериец и последовал за магом.
Они прошли улицей Семи Врат, пересекли сады Асира и повернули в сторону городских бань. Амалес вел себя как-то странно, он явно нервничал и с беспокойством оглядывался через плечо, как будто чувствовал, что за ним идет слежка.
Конан, не отставая, шел за ним, держась все время в тени.
