испарилась. – Вы уверены?
– Прошу вас, – он протянул ей билет. – Меня зовут Гремислав, а вас?
Почти три часа спустя Надя снова встретилась с Гремиславом. Его тетя была переполнена впечатлениями, Надя же радовалась тому, что ей удалось – удалось! – получить автограф своего любимого актера.
– Спасибо вам, Гремислав, – сказала Надя. Молодой человек сказал:
– У меня есть два билета на концерт восходящей звезды Стеллы Бугачихи. Она приезжает на следующей неделе. Вы не откажетесь составить мне компанию?
– Не откажется, не откажется, – ввязалась в разговор вездесущая Либушка. Она давно твердила подруге, что нечего сиднем сидеть, пора и кавалеров кадрить. Гремислав записал номер телефона в ее общежитии. Они расстались.
Всю обратную дорогу Либуша рассуждала не о Вячеславе Тихонове, а о Гремиславе.
– Пора, подруга, пора, а то так старой девой и умрешь! – Она сама меняла друзей едва ли не каждую неделю и считалась искушенной женщиной.
– Да что пора? – спросила Надя.
– Замуж пора! Тебе сколько? Правильно, двадцать два! Жизнь стороной проходит, мужиков всех сейчас молодухи разберут – и что тебе достанется. А этот Гремислав ничего.
– Не нравится он мне, – поджала губы Надя. – Он ниже меня ростом… И невзрачненький какой-то… И спереди лысеет уже…
– Мужиков без недостатков нет, – уверенным тоном знатока заявила Либушка. – Зато одет опрятно, и водкой от него не несет, и с тетей по культурным мероприятиям ходит, значит, старших уважает. Наверное, мастером на заводе работает или, может, сержантик полиции. Самый тебе ухажер, Шепель, попомни мое слово! Главное, что прописка иоаннградская имеется!
Надя, особо не рассчитывавшая на звонок от Гремислава, все же с нетерпением ждала следующей недели. Гремислав не позвонил ни в понедельник, ни во вторник, ни в среду.
– А вроде так прилично выглядел, – сокрушалась Либуша. – Эх, нельзя мужикам доверять, все они сволочи!
Гремислав позвонил в четверг. Он кратко извинился, сославшись на то, что был занят на работе. Надя подумала про себя – знаем, какая у тебя работа, наверное, крутишь романы еще с двумя другими.
– Знаете, я не могу с вами пойти, – выпалила она. – У меня… как это… практика начинается…
Она ожидала, что Гремислав начнет ее упрашивать, но вместо этого в трубке раздалось его лаконичное:
– Жаль.
– Хотя нет… Я ошиблась! У меня практика со следующей недели! – сама не понимая, почему она это говорит, пролепетала Надя. – Так что я пойду, вы не возражаете?
– Буду очень рад, – так же суховато ответил Гремислав.
Либушка выбирала из скудного Надиного гардероба то платье, в котором ее подруга сможет поразить воображение Гремислава.
– Мужчины декольте любят, но это не тот случай. Похоже, Гремислав – мужик особый. Знаю я таких – с виду молчуны-сопуны, прям ледяные, а на самом деле ой-ой-ой! И запомни, Шепель, в первый вечер под юбку себе лезть не позволяй. И целовать не позволяй! А то они все, кобели, такие – в первый же вечер из театра готовы к себе на квартиру везти.
Надя предстала перед Гремиславом в красном шифоновом платье. Ее огорчило, что он ничего не сказал по поводу ее наряда. Только когда они заняли места, он заметил:
– Красное вам к лицу.
Надежда расплылась в улыбке, так и не понимая, чего же особенного сказал этот Гремислав. Вечером, после того, как он проводил ее в общежитие, Либуша устроила подруге форменный допрос. Дымя сигаретой, она недоверчиво выспрашивала:
– Как, и тискать не пытался? Ну дает! И даже на прощание не поцеловал? Что творится! С мамой и папой живет? Матерь Божья!
Гремислав был не похож на других – с ним Надя чувствовала себя легко и уверенно. В то же время она ощущала некую недосказанность.
– Так и знала, что он в полиции работает, – сказала Либуша. – Похож на мента, сто процентов! Ничего, Надюха, он парень хороший – ему небось тридцатник, а он не женат, значит, долго выбирает и присматривается и любовь ищет. Не пьет, не курит и занимается этим, как его, дзюдо – так это в наши времена вообще редкость! Зарабатывает, правда, судя по всему, не так много, но это дело наживное. Он у тебя генералом станет! А ты – генеральшей! Но ты не врешь, он в самом деле тебя еще не тискал?
Надя встречалась с Гремиславом три месяца, когда к ней в гости на каникулы приехала старшая сестра Татиана.
– Сережа, это мама! – повторила Надежда Сергиевна. Она прошла в квартиру. Как же здесь грязно и захламлено! По планировке эта квартира напоминала ту, в которой на проспекте Стачек жили родители Гремислава и где они с ним обитали первые полгода их совместной жизни.
Бунич едва не споткнулась о груду дурно пахнущей одежды. И Сережа прячется здесь! В гостиной горел свет, она прошла в комнату.
Сергия она увидела сразу – он лежал на разодранной софе. Надежда Сергиевна бросилась к нему. Ей на мгновение показалось, что Сережа…
Да нет же, он жив, только крепко спит! Она попыталась растолкать его, но у нее ничего не получилось. Сергий был в джинсах, замызганном белом свитере и почему-то босиком. Правый рукав был подвернут, в глаза Надежде Сергиевне бросились следы от инъекций.
– Сергий! – Ей сделалось дурно. О том, что ее сын принимает наркотики, она узнала совершенно случайно, когда обнаружила в кармане его рубашки бумажный пакетик с непонятным порошком. Она тогда подумала, что это мука или тальк, и выбросила его. Сергий устроил настоящий скандал, крича, что заплатил за «это» триста баксов. «Это» оказалось первосортным кокаином.
По настоянию Гремислава Сергия поместили в закрытую военную клинику, сын пробыл там два месяца. Врачи заявили, что избавили его от физической зависимости, но осталась психическая. После этого Сережа переехал с дачи в отдельную квартиру в столице.
Значит, он опять принимает наркотики. И на этот раз внутривенно. Надежда Сергиевна заметила шприц с окровавленной иглой, валявшийся около дивана. Она стала тормошить сына:
– Сергий, кому я говорю, вставай! Немедленно просыпайся! Я принесла тебе деньги! Я рисковала из-за тебя, достала пятьдесят тысяч долларов, а ты дрыхнешь на диване!
Так ничего и не добившись (Сергий только промычал что-то невразумительное), Надежда Сергиевна перевела дух. Она осмотрела небольшое помещение и заметила полуголую девицу, на которую до этого не обратила внимания.
Особа с голыми ногами и без лифчика сидела в углу, около кальяна. Еще одна наркоманка! И этот мерзкий сладковатый запах – какой-то наркотик: марихуана, гашиш или конопля? Сергия придется снова определять в клинику, другого выхода нет. Он позорит семью, он испытывает терпение Гремислава, намеренно шляется по клубам и дискотекам – отношения между отцом и сыном были непростыми. Гремислав относился к Сергию иногда слишком требовательно и строго, а сын игнорировал диктат отца и открыто грубил ему. И почему Сергий не такой, как Ольга!
– Ты хоть бы прикрылась, честное слово, – сказала Надежда Сергиевна и толкнула девицу, безучастно свесившую на грудь голову с распущенными жирными волосами. Девица медленно завалилась на бок и упала. С ужасом Надежда Сергиевна увидела запекшуюся кровь – девица была мертва!
Словно зачарованная, Бунич откинула рыжие пряди с лица девушки и увидела длинный шрам, который пересекал ее шею. Тело было едва теплым.
Она закричала и отбежала в сторону. Затем бросилась к Сергию и стала хлестать его по щекам:
