года, – заметил дядя Браня. – Бедняга был к тому времени мертв уже около двенадцати часов, преступление произошло вечером или ночью предыдущего дня. Самуил Абрамович был, пожалуй, самым известным экспертом-ювелиром Экареста тех лет, и, кроме того, обладал уникальной коллекцией – ему принадлежало, например, сапфировое колье королевы Марии Медичи и рубиновая тиара, сделанная итальянскими золотых дел мастерами для Натальи Нарышкиной, матери русского царя Петра Первого. Самуил Абрамович, доктор исторических наук, давно находился под пристальным вниманием КГБ – нам было достоверно известно, что он занимается перепродажей драгоценностей, спекулирует бриллиантами и неограненными алмазами и скупает предметы, которые вполне могут быть крадеными. КГБ давно хотел потрясти старика, но у нас не было для этого полномочий – в круг клиентов и личных друзей Самуила Абрамовича входили сильные мира сего – Гроздана Дрежневец, ее супруг Юрас Сдубович, министр внутренних дел Щерлох, влиятельные лица из ближайшего окружения генсека, их дети и любовницы, представители артистической элиты. Нам было строжайше запрещено «трогать Самуила Абрамовича», хотя мы, в КГБ, точно знали, что он причастен к ряду сомнительных сделок. Кацнельсон являлся своего рода придворным экспертом, он участвовал в контрабанде драгоценностей за рубеж – прибыль шла в карман не столько ему, сколько людям с громкими фамилиями или их отпрыскам. Самуил Абрамович частенько путешествовал по деревушкам, где за бесценок скупал раритетные иконы, которые реставрировал и продавал за бешеные деньги представителям столичного бомонда или иностранцам.
Все, как было раньше, так осталось и сейчас, подумалось мне.
– И вот старик Кацнельсон сам стал жертвой преступления. Его нашли с проломленной топором головой, его коллекция исчезла – в те времена она оценивалась в пять миллионов форинтов! На самом деле ее рыночная стоимость была во много раз выше, и измерялась она не в форинтах, а в долларах. Комитет герцословацкой безопасности к расследованию этого убийства не допустили, все боялись, что всплывут неаппетитные факты и знаменитые фамилии. Следствие, подгоняемое окриками с самого верха, быстро пришло к выводу, что Самуил Абрамович стал жертвой заезжих гастролеров – те в самом деле промышляли тем, что грабили богатых жителей Экареста и Иоаннграда. У них обнаружили несколько предметов из коллекции Кацнельсона, ребят арестовали, судили и без промедления расстреляли…
Дядя Браня сделал паузу и сказал:
– Расстреляли, как я предполагаю, чтобы окончательно замести следы. Эти гастролеры совершили ряд разбойных нападений, в том числе три убийства, но в смерти Кацнельсона и в исчезновении его коллекции они не виноваты. Кто-то воспользовался представившейся возможностью и взвалил на них вину за это преступление.
– Кто? – спросил я с любопытством.
Дядя Браня посмотрел на меня и ответил:
– Я бы тоже не отказался получить ответ на этот животрепещущий вопрос. Не могу знать, у меня имеются только предположения. Летом 1981 года, спустя три с половиной месяца после убийства Кацнельсона, в аэропорту Шендраметьево был задержан гражданин Федеративной Республики Германии, в багаже которого обнаружились предметы искусства, запрещенные к вывозу из страны. Оказалось, немец что-то перепутал, думал, что на таможне все «схвачено», но так как он задержался на несколько дней, то попал в итоге к честным таможенникам, которые его не пропустили, а подняли тревогу. В числе прочих ценных вещей у него был изъят золотой перстень с квадратным изумрудом, принадлежавший кому-то из великокняжеской фамилии Романовых. Этот перстень был похищен во время ограбления квартиры Самуила Абрамовича. Немецкий турист божился и клялся, что не имеет к этому преступлению никакого отношения, он и в самом деле прилетел в Экарест уже в июне, а Кацнельсона убили в начале марта. Зато он назвал имя человека, который продал ему этот перстень за сто семьдесят тысяч западнонемецких марок – и немец уверял, что у этого субъекта имелось еще много всяческих драгоценностей, по описанию очень напоминающих те, что входили в коллекцию Кацнельсона.
– И кто же был этим продавцом краденого? – спросила тетя Фима.
– А вот здесь начинается самое забавное. Таможенному начальству позвонили из Верховного Совета и приказали немедленно отпустить немца, чтобы не провоцировать международный скандал. Турист отделался легким испугом и потерей контрабандных драгоценностей, его в два счета выдворили из страны. Об аресте было запрещено упоминать, делом снова занялось МВД. И оно было закрыто в тот же день!
Дядя Браня торжествующе посмотрел на тетю Фиму и сказал:
– Ты спрашиваешь, чье имя назвал турист? Продавцом оказался некий Стефан д’Орнэ. И знаешь, почему было запрещено его трогать?
– Потому что он дружил с дочкой генсека, – заявила тетя Фима. – Эту историю я знаю – пламенная страсть стареющей женщины к молодому художнику. После прихода к власти Алдропа и начала перестройки об этой истории подзабыли…
– Вот именно, – сказал Сувор. – Стефан д’Орнэ имеет самое непосредственное отношение к краже коллекции и убийству Кацнельсона, но даже теперь, спустя двадцать с лишним лет, это никого не занимает. И вот что важно – под номером 239 в коллекцию Самуила Абрамовича входили «серьги, работа английских мастеров второй трети XIX века: золото, платина, бриллианты, рубины. Украшение представляет собой полумесяц, усыпанный бриллиантами, над которым восходит солнце – рубин…».
– Браня! – вскрикнула тетя Фима. – Но ведь именно эту драгоценность я видела на шее у Надежды Бунич, а до того – в ухе ее несчастной убитой сестры!
– Вот то-то и оно, – заключил дядя Браня. – Оттуда? Никто этого не знает.
Я посмотрел на генерала, затем на великую писательницу. Похоже, мы ввязались в дело, которое в любом случае таит в себе смертельную опасность.
– Этого никто не знает, но мы выясним, – продолжал Сувор. – Нет ничего тайного, что не стало бы явным. Кто-то очень не хочет, чтобы правда стала известна. И нам предстоит выяснить, что это за правда и кто пытается ее скрыть!
Серафима Ильинична Гиппиус
10 сентября
После того, как я спасла симпатичного жиголо Дусика, события начали развиваться с неимоверной скоростью. Генерал Сувор просветил нас по поводу кражи коллекции Кацнельсона. Я пыталась привести все факты к общему знаменателю.
Имеет ли Стефан д’Орнэ отношение к убийству Татианы Шепель? Вполне возможно. Он с мамочкой жил в Перелыгине летом 1982 года. Мотив – ревность, преступление на почве страсти, что-то подобное. Стефан был замешан в неблаговидных делишках дрежневецкой элиты, сбывал иностранцам краденые драгоценности. С семейкой художника надо разобраться!
Ирик Тхарцишвили. Он крутил роман с Татианой Шепель, насколько мне известно, наш скульптор – человек добродушный и беззлобный, но кто знает, кто знает… В тихом омуте, как известно, водятся самые мерзкие черти.
Гамаюн Подтягич, все еще живой классик приказавшего долго жить соцреализма. Не следует забывать, что клеенку, в которую было завернуто тело Тани, я обнаружила у него на даче. Но она исчезла!
От напряженных раздумий у меня разболелась голова. Дядя Браня строго-настрого запретил мне и Дусику покидать квартиру.
– За ним, – Браниполк Иннокентьевич указал на милого мальчика, – охотится киллер. Я не хочу, чтобы он его нашел, но еще меньше, Фима, я хочу, чтобы убийца вышел на тебя. Вести расследование буду я!
Я сделала вид, что согласилась. Сувор никак не мог оставить свои командирские замашки, но меня это не раздражало, а умиляло. Мой рыцарь заботится о своей возлюбленной!
Дав нам наставления, Браня поехал обратно в Перелыгино. Я осталась с Дусиком и Васисуалием Лоханкиным. Дусик мне нравился – было заметно, что малыш пытается очаровать меня, но юный альфонс мне не требовался. Я ведь другому отдана и буду век ему верна! Браня, мой идеал мужчины, вот кто мне нужен!
Дусик разместился в комнате для гостей, предатель Василиск бросил меня и перебрался к нему на кровать. Вот она, мужская солидарность!
Не выдержав, следующим утром я позвонила Рае Блаватской.
– Фима, ты где? – спросила она. – Почему ты уехала и ничего мне не сказала? А еще подруга называется!
