— А почему сразу не попытала счастья?
После недолгой паузы она произнесла:
— Я, как и ты, не доверяю Провидению и предпочитаю действовать наверняка. Мне потребовалось время, чтобы кое-что разузнать.
— Играешь подпиленными костями? — прищурился Конан.
Альвенель не видела его лица, но догадалась, что губы варвара искривлены усмешкой.
— А ты никогда так не поступал?
— В том, что касается игры в кости, — нет. Но мне случалось жульничать и даже воровать. Читать нравоучения я тебе не стану.
— То-то же, — молвила Альвенель и осторожно просунула руку под рубашку на груди варвара. Грудь была горячей, бугрилась налитыми мышцами. Пальцами она ощутила биение мощного, здорового сердца.
— Граф воображал, будто бы он первый открыл существование сопредельного мира, — продолжала женщина. — Но он здорово заблуждался. В глубокой древности некоторые избранные хорошо знали пути в неведомое. Однажды в сопредельный мир ушёл целый народ, спасаясь от орд кочевников. И напротив, племя существ оттуда перебралось к нам, в свою очередь спасаясь от преследования, а может — из-за того, что равновесие между мирами не должно нарушаться. Обо всём этом есть упоминания — в учёных книгах, бесстрастные и сухие, в людских преданиях — приукрашенные до неузнаваемости. Истина где-то между. Теперь мне кажется, что я обнаружила её.
— Понятно, — солгал Конан. Он не понял почти ничего, но это его не сильно заботило. Главное он ухватил — роскошная куколка нашарила где-то в пыльных книжных хранилищах верный способ обскакать конкурентов и оставить их с носом. Отлично! Большего ему знать не требуется.
Конан приобнял свою спутницу и вдохнул запах её мокрых волос. Кром победительный! Вот что достойно его внимания. Почувствовав ласки его сильных рук, Альвенель не удивилась.
«Пусть! — сказала она себе, поддаваясь их страстному жару. — Пусть! Каждый должен получить то, на что надеется…»
Когда утомлённые, оба они застыли, переводя дыхание, сон утяжелил их веки. Шум дождя, убаюкивающий и монотонный, заполнил собою весь мир.
Альвенель проснулась, ощутив, как неожиданно напряглось тело варвара.
— Что ты? — спросила она, но он мгновенно зажал её рот ладонью и прошептал:
— Тихо… Не шевелись…
Плащ, которым она была укрыта, сполз, и обнажённой спиной Альвенель вдруг почувствовала чьё-то присутствие — там, в непроглядном и мокром мраке. Ей стало страшно.
Испуганно всхрапывали лошади, и ещё слышалось свистящее тяжёлое дыхание. Донёсся явственный запах гниющих водорослей.
— Осторожно переползи через меня и прижмись к стене, — велел варвар, нащупывая в темноте рукоять меча. Потом он неслышно скользнул к самому выходу из маленькой пещеры и замер, вглядываясь во что-то.
— Не поверил, если бы не увидел сам! — пробормотал он, и в этот же миг оглушительный, визгливый крик неизвестного чудовища оглушил Альвенель.
Издав ответный боевой вопль, Конан выскочил наружу. Крик повторился, сопровождаемый на этот раз отвратительным звуком, будто стальными крючьями скребли по мокрому камню. Послышались также звуки ударов.
Не утерпев, Альвенель выглянула на дорогу. Там было светлее, чем в пещере, и она без труда разглядела варвара и его противника.
Толстое змеиное тело, свитое в тугую спираль, заканчивалось огромной рыбьей мордой с вытаращенными глазами. По бокам головы топорщились перепончатые крылья, слишком маленькие для такой крупной твари. По спине до кончика хвоста тянулся гребень, массивные плавники, украшенные когтями, скрежетали по камню. Чудовище источало запах моря.
Оно атаковало — выбросив голову с ощеренной пастью навстречу Конану, неожиданно остановило движение и коварным манёвром ударило его хвостом сбоку, откуда варвар не подозревал опасности. Удар сбил его с ног. Метнувшись к упавшему, монстр изготовился уже вонзить кривые, острые зубы в поверженного врага. Но варвар только притворился оглушённым. В последнее мгновение он вскочил и вонзил меч прямо в оскаленный хищный рыбий рот. Пасть захлопнулась с лязгом, а из ноздрей чудовища хлынула чёрная холодная кровь.
Альвенель подбежала к Конану, который переводил дыхание. Несмотря на свою победу, он выглядел озадаченно.
— Ты спас нас обоих! — сказала она. — Я вижу, что не ошиблась в выборе спутника.
— Конечно, ты не ошиблась, — произнёс Конан. — И я понимаю, что другого такого, как я, ты не нашла бы никогда. С этим всё ясно. Неясно другое — ты знаешь, как называется это пугало? Это герпедонт. Он живёт в море. Понимаешь, в море. В горах ему нечего делать. Сам бы он ни за что не забрался бы сюда. Без солёной воды герпедонт протянет не больше одного дня. Как он сюда попал? Ты не знаешь?
Альвенель ничего не ответила. Она, как зачарованная, смотрела на змеевидное чудище, чей хвост бился в последней судороге.
— Что-то подсказывает мне, что неожиданностей будет ещё много, — заключил варвар. — Хорошо, что лошади с перепугу не бросились в пропасть. Идём, до рассвета есть время. Нужно отдохнуть.
Расположив своё тело на одеялах, Конан скоро уснул, словно ничего существенного не произошло. Альвенель слушала его храп с завистью. Сон оставил её. Шорох дождевых капель больше не убаюкивал. От мёртвого герпедонта воняло тухлой рыбой.
— Ты прав, — проговорила она шёпотом. — Неожиданностей будет ещё много. По крайней мере, для тебя…
Ченси допил вино, капнув два раза на скатерть, оглядел Фаэрти и Тью, своих кузенов, подмигнул им и произнёс:
— Это большое паскудство, что дядя так с нами поступил, не правда ли, друзья?
Они сидели, развалясь на дорогих стульях с высокими резными спинками, за длинным столом, уставленным по преимуществу винными кувшинами. Час для усердного винопития был ещё ранний — едва только перевалило за полдень. Фаэрти и Тью, к тому же, неважно выглядели после ужина — их вытянутые физиономии украшались всеми оттенками бледности. Стряпчий Фаррель, шестидесятилетний старик, стоявший перед ними навытяжку, поглядывал на кузенов с осуждением.
— Конечно, вы — родственники покойного графа, но столь отдалённые, что ваше наличие не может отменить его завещания, — кашлянув, проговорил стряпчий. — Как я уже сказывал вам вчера — никто не помешает вам изучить надпись и попытаться разгадать её.
Кузен Фаэрти весь искривился при звуке его голоса, а Тью мучительно икнул и в замешательстве заглянул в свой бокал. Ченси, старший среди них, пил вчера наравне с обоими, но наутро оказался свеж, бодр и насмешлив.
— Как насчёт одной десятой части наследства, старичок? — спросил он у Фаррела, постукивая ногтями по столешнице.
— Простите? — стряпчий выразительно поднял брови.
— Уверен, никто не предлагал тебе столько. — Ченси снова подмигнул. — Что делать, все стали жадными, все гребут под себя — нет чтобы поделиться с ближним… Одну десятую часть от общей суммы наследства, включая земли, — и ты сообщаешь нам содержание этих демонских каракуль. Идёт?
Стряпчий снисходительно улыбнулся.
— Господа не вполне верно понимают ситуацию, — проговорил он. — Ни я, ни кто другой не знает, что написано на стене!
— Вот так бессмыслица! — Ченси удивлённо округлил глаза. — Как же тогда определить, верно ли разгадана надпись? Этак можно с умным видом сказать всё, что в голову взбредёт, — поди докажи, что написано что-то другое!
— Если надпись будет прочтена верно, немедленно произойдёт нечто. И прочитавший первым заметит это, — возразил Фаррел. — Есть ещё одно условие, о котором претендентам следует знать. А именно:
