ладонью по столу и заявил:
– Ты за дурака меня держишь? Плетешь всякие сказочки о каких-то плащаницах, пудришь мозги, пытаясь скрыть, что ты и этот самый Брамс занимались чем-то противозаконным. Что, наркотой занимаетесь? Или оружием? Краденое сбываете?
– Синьор старший комиссар... – начал было Луиджи Рацци, но комиссар, даже не оборачиваясь к нему, велел:
– Заткнись!
– Я повторяю – дом подожгли, когда мы были в бункере, – сказала Элька. – А когда мы выбрались наружу, то кто-то, пользуясь неразберихой, попытался убить герра Брамса. Спросите его самого, в конце концов!
– Говори правду! – рычал Барнелли. – Иначе посажу в камеру к лесбиянкам, они живо тебе мозги вправят.
– Буду только рада! – заявила комиссарша Шрепп и оттолкнула от себя Барнелли. – Итальянки как раз в моем вкусе!
Старший инспектор злобно уставился на нее. Младший комиссар пролепетал:
– Марио, нам не нужны международные осложнения. Синьора Шрепп – наша коллега...
Барнелли смерил молодого человека тяжелым взглядом и сказал:
– Ну, ладно, поработай с ней сам. А ты, немка, учти, я сейчас пойду освежиться, но когда вернусь, ты мне все выложишь, как на духу!
Когда Барнелли удалился, младший комиссар Рацци произнес:
– Приношу извинения за поведение моего коллеги. Я, в отличие от него, уверен, что вы не имеете отношения ни к поджогу, ни к попытке убийства.
– Мальчик, – сказала сварливо Элька, – я играла в плохого и хорошего следователя, еще когда ты в песочнице возился. Так что не думай, что, наложив в штаны после представления, которое устроил ваш чесночный комиссар, я куплюсь на твой милый тон и симпатичную мордашку и начну «петь».
Младший комиссар смутился и пролепетал:
– Я... мы... синьора Шрепп... Госпожа старший комиссар...
– Не оправдывайся, – велела Элька. – Тебе, как я вижу, еще предстоит многому научиться. Только ваш Голиаф – далеко не лучший для тебя ментор. Думает, что добьется всего угрозами и криками.
Этими словами Элька окончательно выбила из колеи молодого полицейского, который, избегая смотреть ей в глаза, все пытался оправдаться.
В комнате для допросов снова появился старший комиссар Барнелли. Пнув ногой стул, на котором сидел Луиджи Рацци, он процедил:
– Мотай отсюда. Я сам с ней разберусь.
Пристыженный младший комиссар скрылся. Марио Барнелли заявил:
– Я связался с Гамбургом, там подтвердили вашу личность. Только вы отстранены от работы.
– Я в Риме на отдыхе, – заявила Элька. – Или я должна спрашивать у вас соизволения, синьор коллега?
Барнелли сжал кулаки и пролаял ей в лицо:
– Не буду спускать с тебя глаз, покуда ты в Италии, Шрепп. Ты замешана в скверной истории, и мне плевать, что ты – комиссар криминальной полиции. А теперь можешь убираться на все четыре стороны!
– А как же обвинение в поджоге и попытке убийства? – спросила комиссарша Шрепп.
Марио Барнелли ничего не ответил, а только пронзил ее долгим злым взглядом. Старший инспектор, сделала Элька вывод, олицетворял собой все то, что она так ненавидела: ограниченность, примат силы над мозгами и неконтролируемый темперамент. Комиссарша в который раз порадовалась тому, что родилась лесбиянкой: при мысли о том, что ей пришлось бы оказаться в постели с таким грубым, наверняка с головы до ног волосатым и пахнущим чесноком типом, как старший комиссар Барнелли, ее накрыла волна тошноты.
– Еще вопросы, Шрепп? – спросил предмет ее мыслей.
Элька едва удержалась, чтобы не поинтересоваться, сколько ему платят мафиози за то, что он их прикрывает, но вместо этого послала парфянскую стрелу:
– Синьор старший комиссар, а вы знаете, что такое зубная щетка?
Квадратная физиономия полицейского сделалась багровой, он привстал, и неизвестно, что произошло бы далее (Элька приняла боевую стойку и решила, что испытает на итальянском полицейском некоторые приемы карате), но в комнату влетел младший комиссар Рацци:
– Марио, ты срочно требуешься! Мафиозная разборка в Остии. Не меньше пяти трупов!
Барнелли, ткнув в сторону Эльки коротким волосатым пальцем, более похожим на обрубок, заявил:
– Шрепп, мы еще встретимся. И тогда я сгоню с тебя немецкую спесь.
Луиджи Рацци, выждав, пока великан скроется, извиняющимся тоном произнес:
– Госпожа комиссар, Марио труден в общении, но...
– Но он – отличный полицейский? – спросила зло Элька. – Я вижу, какой он служака! Готов любого и каждого записать в подозреваемые, если ему это требуется.
Младший комиссар беспомощно улыбнулся, а Элька, воспользовавшись моментом, спросила:
– Куда доставили Карла Брамса?
– Я не имею права... – начал молодой человек, однако под суровым взглядом Эльки смутился и добавил: – В клинику Гемелли. Ранения у него поверхностные, угрозы для жизни нет, я справлялся.
– А ты – хороший полицейский, Луиджи, – заявила Элька. – И учти: тебе не требуется брать пример с комиссара.
Рацци покраснел, а по коридору пронесся мощный рык Марио Барнелли:
– Ну ты что там, заснул? Или решил пококетничать с этой немкой?
Элька прошагала мимо зло ухмылявшегося комиссара Барнелли и, получив документы и личные вещи, отобранные у нее при аресте, вышла на улицу. Несносный старший комиссар явно не хочет, чтобы она занималась расследованием, но она не собирается принимать в расчет желания грубияна, источающего чесночный аромат. Отправляться в клинику, где находился Карл Брамс, было уже поздно, поэтому комиссарша Шрепп, сев в такси, велела везти себя в отель. Ее доставили в небольшую и уютную гостиницу «Афродита». Приняв душ и заказав ужин в номер, Элька позвонила в Гамбург своему помощнику Йохану Пилярски. Тот, заслышав голос комиссарши, выпалил:
– Как ты, все в порядке?
– А почему со мной что-то должно быть не в порядке? – спросила Элька. – Как дела у моей кошечки?
– Об Ангеле не беспокойся, – ответил Пилярски. – Брютнер рвет и мечет, грозится выгнать тебя из полиции. Ему звонили из Рима, спрашивали о тебе. Это правда, что тебя запихнули в каталажку, Элька?
Переговорив с Йоханом и убедившись, что ситуация в Гамбурге не только не разрядилась, но, наоборот, еще больше накалилась, комиссарша улеглась спать.
Она отлично провела ночь и, поднявшись в половине восьмого, отправилась в ресторан на завтрак. Потом, наняв такси, велела отвезти себя в клинику Гемелли. Солнце сияло с лазоревого неба, день обещал быть жарким.
Карл Брамс был чрезвычайно рад увидеть комиссаршу. Он пребывал в отличном расположении духа и, когда Элька вошла в палату, поглощал завтрак.
– Ах, госпожа комиссар, вот и вы! – заявил «профессор». – Решили-таки лично навестить бедного больного? Спасибо за ваш знак внимания!
– Не стоит благодарности, – сказала Элька. – Как себя чувствуете, Брамс?
– Назло все убийцам – отлично! – жизнерадостно откликнулся тот. – Они сожгли мой дом, уничтожили мой архив, но остановить меня они не смогут!
Элька получила от Брамса задание – ему требовалась одежда, потому что он намеревался как можно скорее покинуть клинику.
– Мне крайне неловко просить вас об этом, госпожа комиссар, однако... не могли бы вы одолжить мне денег? – спросил он хитрым тоном.
