смириться с тем, что он не соответствуют вашим мечтам и не сумеет воплотить в жизнь ваши честолюбивые планы, – произнесла директриса.
– Может быть, вы и правы, – ответила супруга мэра. – Я не знаю…
– Вика пришла, – произнес Стасик. – Вика, Вика, – залепетал он, продолжая улыбаться. – Будем учиться!
– О, я же занимаюсь с ним немного, – пояснила Юле Виктория Карловна. – Стасик удивительно способный, схватывает все на лету. Он уже может читать по слогам…
Чтобы отвлечь гостей от своего сына, Инна Станиславовна отослала Стасика в его комнату и продолжила непринужденное светское общение.
– Виктория Карловна, вы уже знаете, кто был отцом так и не родившегося чада Анастасии Поляковой? – спросила она, отхлебывая чай. – Ходят упорные слухи, что это – дед нашего милого князя, несчастный Феликс, который завел со служанкой интрижку, та от него забеременела, вот он и убил ее, а потом застрелился сам.
– Про несчастного Феликса и так ходит слишком много различных слухов, – сказала Виктория Карловна. – Я не верю, что он является убийцей!
– Но тогда кто? – удивленно спросила Инна Станиславовна.
Директриса пожала плечами:
– Мало ли еще подозреваемых…
– Вы, наверное, правы, – ответила жена мэра. – Я всегда думала о том, что быть убийцей очень страшно. Представляете – человек только о том и думает, как лишить других жизни. Это же так ужасно!
Разговор плавно тек вокруг темы «цветочных убийств». Вскорости Юлии наскучило прислушиваться к различного рода версиям, которые выдвигали Виктория Карловна и Инна Станиславовна. Крестинина была вынуждена оставаться в гостиной и одаривать всех улыбкой, хотя мысли ее были далеко. Она думала о том, что за последний месяц произошло чрезвычайно много событий. И ее не отпускало чувство, что в ближайшие дни предстояло случиться еще чему-то страшному и важному для нее.
– Юленька, о чем вы задумались? – спросила ее супруга мэра. – Я слышала, что наш князь, я имею в виду молодого Святогорского, весьма к вам неравнодушен. Я его понимаю… Смотрите, милочка, станете новой княгиней! Александр жутко богат, он миллионер!
В ее словах слышалась зависть. Юлия ответила:
– Вряд ли мне суждено это, Инна Станиславовна.
– Ну, не говорите так, – ответила Белякина. – Я ведь, когда выходила замуж за Петра Георгиевича, и не помышляла о том, что он когда-нибудь займет такой важный пост. Однако в жизни, как вы сами знаете, все меняется моментально.
– О, Юленька пользуется подлинным успехом, – тотчас сообщила Виктория Карловна. – Вы только подумайте, Инна Станиславовна, Роман Морозов, следователь, также проявляет к ней интерес…
Юлия подумала о том, что Виктории Карловне нельзя доверять тайны. Директриса обязательно выболтает то, что другим знать вовсе не нужно.
Извинившись, Юлия поднялась с кресла и скрылась в ванной. Ей было любопытно взглянуть на квартиру народного избранника. Мэр обитал на двух уровнях в шести комнатах. Он ни в чем не отказывал себе, было заметно, что у него водились деньги. Всем заправляла Инна Станиславовна, это было видно с первого взгляда.
Большой коридор, который вел в одну из комнат, украшали фотографии. Петр Георгиевич Белякин и сильные мира сего. На некоторых фотографиях мелькала и Инна Станиславовна. Несколько фото изображали молодую женщину, удивительно похожую на супругу мэра – такую же целеустремленную, с плотно сжатыми губами и без тени улыбки. Это и есть дочь, которая удачно занимается в столице бизнесом, сразу поняла Юлия.
А вот фотографий их сына, Стасика, нигде не было. Видимо, мэр и его супруга стеснялись болезни своего ребенка. Юлия вспомнила несколько случаев из собственной практики – у людей водятся деньги, они удачливы в профессиональной и личной жизни, однако, как они сами считают, все портит ребенок- инвалид.
Юлия прошла в комнату к Стасику. Он обитал в просторном помещении, заполненном разноцветными игрушками. В тот момент, когда она заглянула в комнату через открытую дверь, он сидел за столом и, высунув язык, сосредоточенно водил карандашом по бумаге.
– Здравствуй, – сказала Юлия, обращаясь к нему.
Стасик, услышав ее голос, повернул большую голову. Он явно был рад видеть Крестинину.
– Я здесь живу, – с гордостью сказал он. – Тебе нравится?
– Очень, – ответила Юлия.
Она не обманывала. Белякины явно заботились о комфорте сына. Несмотря на то что они стеснялись его, они все же не отдали его в детский дом или в специализированную клинику. Инна Станиславовна с Викторией Карловной присоединились к Юлии. Мэрша, заметив интерес к своему сыну, немного оттаяла.
– Мамочка, она очень хорошая, – сказал Стасик, обращаясь к Инне Станиславовне. Он подошел к Юлии и попытался ее обнять.
– Осторожнее, Стасик, я прошу тебя, – приказным тоном произнесла Инна Станиславовна. Было заметно, что она немного побаивается того, как поведет себя ее сын в присутствии незнакомого человека.
– Это мои рыбки, – сказал тот с гордостью, подводя Юлию к большому круглому аквариуму, искусно подсвеченному разноцветными огоньками. На дне аквариума находился крошечный затонувший корабль с сундучком, заполненным стеклянными сокровищами. По воде сновали небольшие рыбки.
– Покорми их, – сказал Стасик, протягивая Юлии коробку с кормом. Затем он показал ей своего хомяка, морских свинок и крысу-альбиноса. Инна Станиславовна, которая до этого явно не хотела, чтобы гости уделяли повышенное внимание сыну, теперь, наоборот, с восторгом следила, как Стасик, полный гордости, показывает Юлии свои владения.
– Вы должны почаще наведываться к нам, Юленька, Стасику нравится ваше общество, – сказала Белякина. – У него ведь практически нет друзей, в основном это врачи и медсестры. Иногда заглядывает Виктория Карловна, я ей чрезвычайно благодарна за то, что она занимается с моим мальчиком… Приходят и другие учителя… Однако ему не хватает живого, непринужденного общения… Вы же понимаете, о чем я. Подростки в городском парке сначала боялись его, они дразнили Стасика и даже издевались над ним. Но потом все как-то нормализовалось. Однако он очень и очень одинокий… Поэтому мы и завели ему зверюшек. Ты ведь любишь своих питомцев, Стасик?
– Я их люблю, – ответил сын Белякиной. – А вот цветы нехорошие. Они злые.
– Почему? – спросила Юлия.
Когда Стасик упомянул про цветы, она вдруг обратила внимание на то, что в комнате сына мэра нет ни единого горшка с цветами. В других помещениях она видела вазы, заполненные живыми и благоухающими цветами, в основном розами и георгинами.
– Мы вас оставим, – сказала директриса. Инна Станиславовна, поцеловав сына, скрылась с ней в направлении гостиной.
– Почему ты говоришь, что цветы злые? – спросила Юлия.
Стасик замотал головой и произнес:
– Они… Они такие нехорошие. Я это знаю!
Его настроение разительно изменилось. Полный энергии, жизнерадостный и веселый, он стал замкнутым и чем-то опечаленным. Стасик снова подошел к столу, уселся в вертящееся кресло и принялся что-то сосредоточенно рисовать. Юлия подошла ближе.
На большом белом листе она заметила изображение розы. Однако не такой, каким обычно представляют дети цветок. Роза походила на монстра – вся в шипах, черного цвета. Юлия почувствовала, что у нее перехватило дыхание, когда она заметила, что рядом с этим изображением цветка Стасик выводит неровные, корявые буквы. Он написал: «Ты – тюльпан, символ невинности…»
Точно такой же почерк был на всех письмах, которые получили три жертвы. Юлия не поверила своим глазам. Она попросила у Стасика лист. Тот ответил:
– Я его тебе дарю!
