– Гражданка Сычугина, как долго вы оставались тогда на могиле Онойко?
– Да недолго, – ответила та, крестясь. – Прокляла его – и ушла. Что уж долго тут делать? Нехристь, он и есть нехристь!
– А не заметили ли вы здесь еще кого-нибудь? – продолжил Илья, и старуха, замотав головой, уверила его, что никого не видела.
– Что, думаете, еще кто-то видел, как мы дядю Крюка здесь закопали? – спросила Екатерина Станиславовна заинтересованно. Но Ольга возразила:
– Исключено!
– Если за вами следила гражданка Сычугина, то мог следить и еще кто-то! – заявил Илья, переворачивая брошку и протирая рукавом тыльную сторону. – А затем, повернувшись к Екатерине Станиславовне, спросил: – Скажите, госпожа мэр, вас эта брошь не наводит ни на какие размышления?
Та помолчала и нерешительно произнесла:
– Вообще-то я знаю только одного человека, который раньше любил обвешиваться с ног до головы дешевой бижутерией. Теперь та женщина перешла на золото и настоящие драгоценные камни, ведь деньги появились. И в особенности она обожает разнообразные броши – чем невиданнее и страшнее, тем лучше.
– О ком ты, Катя? – спросила Леонид.
Илья протянул ему брошку.
– Взгляните – на обратной стороне имеются инициалы «Л.Б.», то есть Лариса Бормотухина! Она же Лариса Звездинская, наша местная писака! Даю руку на отсечение – брошка ее. И потеряла ее журналистка здесь двадцать пять лет назад. Причем брошка валялась не где-то на берегу, а находилась в самой могиле. В яме, где вы закопали дядю Крюка! И попасть она могла туда только в одном случае – если Лариса в ту ночь разрыла могилу и извлекла оттуда Онойко. При этом ее брошка сорвалась с ее обширной груди и упала. Затем Лариса зарыла яму и удалилась с телом.
– Но зачем оно ей? – спросила Надя.
Ее прервал крик Ольги:
– А кто сказал, что дядя Крюк был мертв? Что бы ей дало обладание его трупом? Он ведь вполне мог быть еще жив! И ваша Лариса спасла ему жизнь!
Ливень усилился. Молнии сверкали над головами практически каждые пять секунд. Все уставились на градоначальницу.
– Илья Евгеньевич, я знаю, что вы честный и порядочный человек, – заговорила та. – Не то что Кот, Хвостов и их люди! Надеюсь, вы поможете нам. Мы должны узнать, что Бормотухина сделала тогда с дядей Крюком! Маньяк ведь убил ее сестру, она могла сама покарать его, например, казнить или пытать…
– Или выходить его, – высказала свое предположение Ольга. – И тогда дядя Крюк до сих пор жив. Так где проживает эта ваша Бормотухина?
Илья и Леонид осторожно подошли к гаражу. Из-под его металлической двери пробивался тонкий луч света, что означало – Лариса находилась внутри.
На звонок в квартире Бормотухиной никто не отвечал, и тогда Илья позвонил в больницу Михаилу Федоровичу. Молодой следователь добился, чтобы его с ним соединили, несмотря на поздний час, вкратце обрисовал выздоравливающему начальнику ситуацию и тотчас получил от Пономарева добро на вторжение в жилище журналистки.
– Илюша, действуй по своему усмотрению. Господи, не может того быть, чтобы дядя Крюк тогда не сдох! Неужели он все еще жив? Держи меня в курсе! Как только смогу, вырвусь отсюда!
В квартире Бормотухиной, куда, взломав дверь, проник Илья, был беспорядок: все указывало на то, что на кухне имела место схватка. На грязном полу обнаружились пятна свежей крови, а в мойке лежала чугунная сковородка, к днищу которой прилипли волосы и частички кожи. В коридоре же валялись грязные мужские ботинки, а также висела куртка. В ее кармане нашлись документы на имя Андрея Владимировича Смирнова. Однако троица следопытов по фотографии узнала в угрюмом лысеющем мужчине с изрытым угрями лицом Андрея Онойко. Это значило, что журналистка каким-то образом была связана с сыном дяди Крюка. И, не исключено, именно у нее тот прятался все время, пока совершал в Заволжске убийства.
Во время импровизированного обыска в кладовке были обнаружены четыре головы последних жертв, а в письменном столе журналистки лежали документы на квартиру, некогда принадлежавшую семье Онойко. Оказывается, именно Бормотухина купила ее. Также там были документы на гараж, который много лет назад принадлежал дяде Крюку. Его владелицей теперь тоже являлась Лариса.
Часы показывали почти три часа ночи. Надя, Ольга и госпожа мэр находились в автомобиле – Илья и Леонид приказали им оставаться там и не приближаться к гаражу. Ведьма, она же гражданка Сычугина, куда-то исчезла, но Илью это не волновало. Сейчас важнее всего было узнать, что сделала журналистка – куда она дела дядю Крюка и его сынка.
Ставить в известность о своих действиях коллег Илья не стал – ведь пришлось бы сначала убеждать Хвостова и Кота, а на это ушло бы много драгоценного времени. Да и они наверняка начали бы вставлять ему палки в колеса.
Леонид дернул металлическую дверь гаража, но та была заперта изнутри. Тогда, недолго думая, Илья забарабанил по створке:
– Лариса, открывайте! Мы знаем, что вы здесь! И что у вас находятся Андрей Смирнов, он же Андрей Онойко, и дядя Крюк-старший!
Через пару минут загрохотал засов, дверь раскрылась, и на пороге возникла массивная фигура журналистки.
– А, Илья Новгородцев… – произнесла она сварливо. – Что ты здесь делаешь? Какого черта тревожишь меня?
– Пропустите нас! – заявил Леонид, пытаясь шагнуть в гараж.
Но журналистка оттеснила его необъятной грудью, на которой качалась брошь-спрут.
– А ты кто такой? Хотя твое лицо мне знакомо… Ну конечно же, ты Леонид Архипов, продюсер из Москвы! Ты же раньше жил в нашем городке, ведь так? Я тебя мальчишкой помню.
– Еще бы, – вставил Илья, – ведь вы видели, как Леонид и его подруги закопали на берегу Волги дядю Крюка. А вы его вырыли. И не пытайтесь отпираться! Что вы сделали с ним? И с его сыночком?
Лицо Ларисы побледнело, и она процедила:
– Идите к черту! Это мой гараж, и вам здесь нечего делать!
– Гараж, может, и ваш, но раньше он принадлежал Онойко. Но вы зачем-то купили его! Для каких таких целей?
Журналистка попыталась захлопнуть дверь, однако Леонид оказался проворнее и, нанеся молниеносный удар, отправил женщину в нокдаун. Лариса, хрипя, повалилась на пол. Илья прошел в гараж.
Леонид же пробормотал, глядя на поверженную журналистку:
– Вообще-то я женщин не бью, но вы сами напросились…
А затем, увидев в гараже старый красный «Запорожец», московский продюсер вскрикнул:
– Это же машина дяди Крюка! И зачем она ей?
Тут послышался лязгающий звук, и мужчины заметили, что Лариса, которая успела прийти в себя, исчезла в подполье, закрыв за собой люк. Пришлось использовать обнаруженный в гараже лом, чтобы поддеть крышку, сломать щеколду и проникнуть внутрь. Леонид, бледнея, произнес:
– Мы здесь уже были двадцать пять лет назад… Это логово дяди Крюка.
Снизу раздался приглушенный вопль, и Илья стал быстро спускаться по лестнице под землю. Спрыгнув на утоптанную площадку, он понял, что находится в бункере. И тут же увидел Ларису, которая стояла около металлической клетки и возилась с навесным замком. А в клетке находился Андрей Смирнов, он же Андрей Онойко. Сынок дяди Крюка, вцепившись в решетку руками, стонал:
– Тетя Лора, почему вы это сделали? Я же вас любил больше, чем маму!
А на стене Новгородцев разглядел полку с десятками желтых лакированных человеческих черепов. И вдруг следователь понял – это черепа жертв дяди Крюка, которые Бормотухина невероятным образом где-то отыскала! Там же, на стене, висел и сверкающий стальной крюк.
– Твоя тетя Лора – сумасшедшая гадина! – раздался откуда-то хриплый мрачный голос, и, повернувшись, Илья заметил еще одного пленника.
