Та лоджия, те расписные стены, Изображенье стад и день, встающий В пустых полях, — они моим досугам Дарили тысячи услад, когда Везде со мною жило заблужденье Могучее. В старинных этих залах, В сиянии снегов, когда свистел Вокруг широких этих окон ветер, Звучало эхо возгласов моих Ликующих, моих забав, в те дни, Когда вещей чудовищная тайна Нам видится исполненной блаженства; Ребенок, как неопытный любовник, К обманной жизни тянется, еще Нетронутой и целой, с вожделеньем, Небесным блеском вымысла пленяясь. О милые обманы и надежды Тех первых лет моих; сбиваюсь я Всегда на разговор о вас; ни бег Мгновенных лет, ни смена чувств и мыслей Забыть вас не заставили. Мне ясно, Что честь и слава — призраки; утехи И блага — лишь желанный сон, а жизнь Бесплодная — убожество. И хоть Пусты мои года, хоть одиноко И мрачно бытие, — меня лишила Немногого фортуна, понял я. Но сколько раз я в мыслях возвращаюсь, Минувшие надежды, к вам и к первой, Мне дорогой игре воображенья; Вновь вижу я мое существованье, Столь жалкое, столь горестное; смерть — Вот все, что от былых надежд осталось; Сжимает сердце боль, я понимаю, Что утешенья нет в моей судьбе. И все ж, когда со мною рядом будет Смерть долгожданная и станет близок Конец несчастий всех, когда земля Предстанет чуждым долом и из глаз Грядущее исчезнет — непременно Вас вспомню, и еще раз этот образ Меня вздохнуть заставит, и горька Мне будет мысль, что тщетно жил, и сладость Минуты роковой умерит болью. Уже в смятенье юношеских первых Томлений, удовольствий и желаний Смерть призывал я часто и подолгу У этого источника сидел И думал, как бы в лоне этих вод Покончить мне с надеждой и страданьем. Потом, средь бед слепых, среди сомнений, Я горевал о юности прекрасной, О цвете бедных дней, который рано Осыпался. И часто в поздний час На ложе, ставшем мне вернейшим другом, Под лампой тусклою стихи слагая, Оплакивал в ночном безмолвье дух, Нам данный на мгновенье, и себе В изнеможенье пел псалом надгробный. Кто может вспомнить вас и не вздохнуть, О первое явленье несказанных И милых юных дней, когда впервые Мелькают перед смертным восхищенным Улыбки девушек и всё вокруг, Всё разом улыбается ему; Безмолвна зависть — то ли спит еще, То ль благосклонна; и весь мир (о, чудо!) Ему уже протягивает руки, Его грехи прощает, с ликованьем Его приход встречает и, склоняясь, Показывает, что как господина Его он принимает и зовет? Дни быстротечные! Как вспышки молний, Пропали вы. И кто из смертных может Не ведать горя, если для него Пора минула, лучшее исчезло И молодость, ах, молодость — прошла? Нерина! О, ужель не слышу я. Что все окрест мне молвит о тебе? Ужель исчезла ты из грез моих? Куда же ты ушла, что нахожу Здесь о тебе я лишь воспоминанье, Моя услада? Уж тебя не видит Родимая земля и опустело Окно твое, в котором ты стояла, Со мной болтая, и в котором ныне Лишь отраженье звезд печальных. Где ты, Что голос твой не слышен больше мне, Как некогда, в те дни, когда малейший Звук уст твоих, которым я внимал, Невольно заставлял меня бледнеть? Иное время. Дни, любовь моя,
