Он распахнул дверь и с возмутительно наглой рожей сунулся в салон:
— Что, вопросы? Быстро отдал мячик!
Я посмотрел через лобовое стекло на дедушку. Он благостно улыбнулся и махнул мне рукой, мол, не связывайся, лучше отдай по-хорошему. Тут-то и созрел план. Я схватил мальчишку за шиворот и рванул на себя, затем перегнулся через него, закрыл дверь. Заурчал мотор, машина тронулась, я снова нагнулся над барахтающимся мальчиком и отчетливо прокричал в окно:
— В два часа в «Короне». Я передам условия. Никаких глупостей. «Корона», два часа.
Дедушка, наверное, всё ещё улыбался, когда мы, проскочив улицу, скрылись за поворотом.
4
Мальчик выпрямился на сиденье. Он был красный, злой и удивлённый.
— Нам через час на теннис. Галина Гавриловна будет ждать, — сообщил он нерешительно.
— Подождет твоя Горилла Наврати-ловна. Где папа, на даче?
Он кивнул.
— Вот к нему мы сейчас и поедем. Дорогу помнишь?
Он опять кивнул, воодушевился и обнаглел.
— Ну, тебе от него попадё-ёт. Сворачивай, сворачивай же! — завопил он неожиданно.
— Куда?
— Да проехали уже! Следующий перекрёсток, налево, — прогудел мальчик инструкторским басом.
— А кто он, твой папа?
— Мой папа — акула шоу-бизнеса! — отчеканил акуленок. — Знаешь, что он с тобой сделает?
— Что?
— Как даст по морде! А потом ещё как изобьёт!
— А потом?
Мы выехали к морю. Эх, сейчас бы покурить, поспать и искупаться. Спросить у этого жлобеныша, что ли? Да нет, вряд ли дедушка балует его сигаретами.
— Изобьёт, и что потом?
Ему понравилась эта игра.
— Обрежет тебе все уши.
— Так, хорошо, потом?
— Оторвёт нос!
— Молодец, мальчик! — подбодрил я его. — Ну а потом?
Он задумался ненадолго и радостно крикнул:
— Изрежет на мелкие кусочки!
— Потом отдаст все твоей бабушке, и она сварит студень на твой день рождения! — так же радостно закричал я.
Пацан надулся, уставился в окно, и через пару минут я пожалел об этом. Впереди на обочине стояла милицейская машина. Мы оба смотрели на нее.
— А вот я и скажу, что ты меня украл у дедушки, — пригрозил он.
Я, не раздумывая, вытащил пистолет и ткнул ему в бок.
— Выедем за город — дам пострелять.
Мальчик поверил, засиял и так, сияя во все лобовое стекло, пронесся мимо гаишника.
Город остался позади. Море тоже вильнуло в сторону и постепенно скрылось за холмами.
— Долго ещё? — спросил я.
— Минут сорок, — ответил он, не задумываясь. — Дай пострелять.
— Да ты ещё не разбираешься в часах-то, — усомнился я.
— Когда папа девок возит, они всегда здесь спрашивают. Когда стрелять будем?
— Когда на дачу приедем.
Я свернул на проселок и, проехав километра два, остановился.
— Дай пострелять, обещал же!
Его рука нырнула мне за спину. Я дёрнулся и треснулся затылком о боковое стекло. Разозлившись, отвесил ему подзатыльник. Мальчик съежился в кресле и заплакал.
Боль в голове стихала. Стало стыдно и жалко мальчишку. Он был хоть и толстый, и наглый, но все- таки маленький. Он тоненько подвывал и тер кулаками глаза.
А ещё он был сыном моего врага, из-за которого меня били по ушам, душили и оскорбляли, не давали есть, спать, курить и купаться в море. И сам мальчик был главным козырем в моей партии. Если мне не удастся с наскока вытащить Ленку, то можно попытаться произвести бартерную сделку.
— Хватит ныть, щенок, — прикрикнул я на него.
Мальчик замолчал и уставился на меня испуганными глазенками.
Мне опять стало неуютно от этого взгляда.
— Лучше расскажи что-нибудь.
— А что рассказать? — Он шмыгнул носом.
— Что твой папа сделает, когда меня поймает.
Он начал неуверенно, потом увлекся, стал фантазировать, да так складно, что я снова закипел. То- то же, маленький ублюдок.
Я искал изъяны.
Вряд ли дедушка позвонил в милицию, иначе бы меня перехватили на выезде из города. Скорее всего, он немедленно связался с сыном. Тот должен выехать не позже чем без четверти час, а ещё вероятней, сразу же после звонка, забрав всех, кто под рукой, чтобы обеспечить необходимые приготовления. В два часа они встретятся с Шефом в «Короне», и это будет нелегкая встреча, клянусь Поясом. У меня как минимум полтора-два гарантированных часа, чтобы подавить очаги маловероятного сопротивления, взять территорию под контроль, освободить заложников и вернуться в место временной дислокации, то есть смыться.
План был хорош во всех отношениях.
В час тридцать мы тронулись в путь.
Я не нарушал правил, сбрасывая скорость в населенных пунктах, поэтому мы доехали за час. Дача стояла на отшибе небольшого села, отделенная кладбищем и гектаром пыльной травы. Это был внушительный двухэтажный каменный домина, способный вместить всю Ленкину группу вместе с мастачкой и Твиксом. С невысокого забора свисали ветки сирени. Сквозь листву и одуряющий запах доносилась мягкая музыка. Кто-то красиво шептал и всхлипывал по-французски.
Я подъехал к раскрытым настежь воротам, но приглашением не воспользовался. За воротами на просторной площадке стояла иномарка.
Я вышел, выпустил мальчишку из машины и крепко взял его за руку.
Из-за иномарки появился дедушка.
— Витенька! — выдохнул он и бросился ко мне.
Я удивился такой фамильярности и решил с дедушкой не обниматься. Не в Рейкьявике.
Мальчишка же, видя мое замешательство, сам закричал:
— Дедушка! — и задергался, вырываясь.
— Сейчас же отпустите его! Что вы себе позволяете, молодой человек?! Что за бандитские выходки? Почему вы не в «Короне»? — решительно напирал дедушка.
— Мальчик может пообедать и дома. А вы, уважаемый, лучше замрите на месте.
Я отодвинул полу куртки, приводя аргумент.
— Не надо толкаться, вы не на Привозе.
Он замер, заморгал, хотя моргать я не велел.
