одним словом опровергните бессмысленное обвинение.
Вильфор покачал головой. Неверными шагами вышел он из зала среди почтительно расступившейся перед ним толпы: громадность его несчастья глубоко поразила всех.
— Заседание на сегодня окончено и отложено на неопределенное время,— объявил председатель.— Жандармы, уведите подсудимого…
5. Баланс катастрофы
Три месяца спустя после вышеописанных событий процесс Бенедетто снова стоял на очереди уголовного суда. Тогда, как и теперь, в Париже жизнь била ключом; одно впечатление сменяло другое, и прекрасный «граф Кавальканти» рисковал предстать перед публикой, состоящей только из адвокатов и жандармов.
Погода была отвратительная: снег валил густыми хлопьями, и сильный холод делал пребывание на воздухе почти невозможным.
Было около 11 часов утра, когда изящное купе, заложенное кровным арабским жеребцом, остановилось у здания суда, из экипажа вышел господин, быстро взбежал по лестнице, но внезапно остановился, поднес к глазам лорнет и воскликнул:
— Шато-Рено!
— Бошан!
И друзья горячо пожали друг другу руки.
Честное слово,— смеясь, сказал Шато-Рено,— я должен благодарить судьбу за встречу с вами.
— Что привело вас сюда?
— Ну, конечно, дело его высочества принца Бенедетто де Кавальканти или де Вильфора — назовите как хотите.
— И я за тем же — хочу посмотреть последний акт драмы, волновавшей Париж в течение нескольких недель. Посмотрим, удастся ли бедняге избежать виселицы?
— Едва ли! Но вот наши места. Боже, да зала почти пуста! — с удивлением заметил Бошан.
— Вас это изумляет? Париж всегда был неблагодарен, и теперь давно уже забыл о деле Бенедетто, некогда бывшим жгучим вопросом дня,— равнодушно ответил Ша-то-Рено.
— Может быть, разбирательство отложено,— предположил журналист и, обратись к знакомому репортеру, быстро спросил: — Это ведь дело Бенедетто будет слушаться сегодня?
— Дело Бенедетто? — вопросительно повторил репортер,— да, теперь вспомнил… это убийство в саду графа Монте-Кристо, и, если не ошибаюсь, убийца утверждал, что он сын прокурора де Вильфора.
— Именно так. У вас завидная память,— усмехнулся Бошан.— Ну, так как же, дело назначено на сегодня?
— Конечно, оно стоит третьим в очереди.
— Отлично. Покуда пойдемте в буфет и там дождемся,— решил Шато-Рено.
Если вам желательно присутствовать при этом, я могу вас предупредить, когда начнется дело Бенедетто,— предложил репортер.
— Вы весьма любезны,— ответил Бошан репортеру, следуя за приятелем.
Близ выхода Бошан тихонько толкнул своего спутника и шепнул:
— Не все неблагодарны, не все забыли Бенедетто. Вот и Дебрэ здесь!
— Отчего бы ему и не быть? — улыбаясь сказал Шато-Рено.— У Дебрэ много свободного времени с тех пор, как пал его министр, увлекший с собой бедного секретаря.
— По крайней мере, он спас свои миллионы,— добродушно заметил он,— весьма естественно, что Дебрэ интересуется Бенедетто — ведь он ему приходился наполовину зятем.
— О, Бошан, вы злословите — это родство напоминает о браке с левой руки,— засмеялся Шато- Рено.— Кстати, что поделывает баронесса Данглар?
— Гм, говорят, она исчезла куда-то!
— А ее мужественный, честный супруг?
— Таскается, Бог знает где.
— Признаюсь, ничто не может сравниться с парижской жизнью! Дом Данглара обанкротился, отец и мать в бегах. Дебрэ вследствие этого лишается любовницы, а дочь… но что известно о дочери? Она была лучше их всех, по-моему?
— Во всяком случае, мадемуазель Дармильи знает, где она, ведь они были неразлучны.
— Но они еще вынырнут. Насколько я знаю ее, мадемуазель Данглар имеет все задатки, чтобы сделаться знаменитой певицей или светской львицей.
— Милая альтернатива! А где де Вильфор?
— Он помешался, и доктор Давиньи, как неизлечимого, поместил его в свое заведение для умалишенных.
— Недурно для старичка-доктора: он, видимо, сообразил, как выгодно иметь такого пациента. Ужасна, однако, судьба дома Вильфоров: мадам Вильфор и ее сын умерли, бедная Валентина также умерла. Я не сентиментален, но смерть этой молодой девушки меня жестоко поразила.
— Бошан, вы верите в чудеса? — внезапно спросил Шато-Рено.
— Смотря в какие… но к чему этот вопрос?
— Вот к чему. Один из моих знакомых уверял меня, что видел Валентину в Марселе.
— До или после похорон?
— Конечно, после.
— Действительно, это чудо, но мы уже привыкли видеть чудеса во всем, что каким-либо образом касается графа Монте-Кристо. Вы слышали, говорят, что граф — вампир?
— Кто может утверждать это? Что поделывает старый Нуартье?
— Он уехал на юг. А семейство Морсер — с ними что случилось?
— Ничего нового — отец покончил самоубийством, мать исчезла, а сын отправился в Африку.
— Как и баронесса Данглар?
— Да, только с той разницей, что мадам де Морсер и ее сын отказались от своего значительного состояния в пользу бедных.
— Я радуюсь за бедняков.
— Сейчас начнется дело Бенедетто,— раздался за ними голос репортера.
— А, благодарю вас.
И все трое поспешно направились в залу.
— Бошан,— прошептал Шато-Рено, указывая на даму под густой вуалью, сидевшую недалеко от них,— если бы я не думал, что баронесса Данглар…
— Тише, не произносите имен, я думаю то же, что и вы, но решительно не могу понять, как она попала сюда.
Закутанная дама, о которой шла речь, сидела, опустив голову, в ожидании начала разбирательства. Ее спутник, высокий, желтый, сухой старик, плешивая голова которого формой и цветом напоминала дыню, сидел, вытянувшись в струнку, не сводя глаз с висевшего перед ним распятия.
— Введите подсудимого! — приказал председатель суда.
Дама затрепетала, но не подняла глаз, когда ввели Бенедетто.
6. Убийца Бенедетто
Между тем зала суда почти заполнилась. Так как процесс, по всей вероятности, должен был
