Граф внимательно посмотрел на девушку: на щеках аравийки виднелись две шестиугольные звезды, и, озаренный новой надеждой, он сказал:
— Иди за мной, Медже!
В эту минуту арабы, только что заметившие убитого льва, разразились восторженными криками и склонились перед победителем.
— Кукушка,— сказал зуаву Монте-Кристо,— возьми с собой несколько человек и унесите тело Бертуччио, завтра с восходом солнца мы похороним его.
— Бедный Бертуччио,— со вздохом сказал Шакал,— славный был товарищ…
— И добрая душа,— прибавил граф.
К нему подошел Сперо. Мальчик обнял отца и спросил:
— Отец, почему ты не взял меня с собой?
— Дитя мое, я шел навстречу льву.
— Но ты не боялся, чего же было бояться мне?
Граф с гордостью посмотрел на сына, который в эту минуту заметил Медже.
— Кто это, батюшка? — тихо спросил он.
— Наш друг, Сперо, дай ей руку.
Сперо исполнил просьбу отца. Медже поцеловала его руку и прошептала:
— Сын победителя льва, да сочтет Аллах годы твоей жизни по числу поцелуев, полученных тобой от отца!
Монте-Кристо, Сперо и Медже направились к палатке. Внезапно их остановил один из арабов, подняв руки, он воскликнул:
— О, господин, выслушай меня! Не допускай в лагерь эту женщину…
— Почему?
— Взгляни на знаки на ее щеках! На ней лежит проклятье!
Медже закрыла лицо руками, а граф воскликнул:
— Молчи! Слабый всегда имеет право на гостеприимство сильного.
— Господин, господин, послушайте меня! Эта женщина колдунья, проклятая волшебница! Горе нам всем, если она войдет в лагерь, тогда мы покинем тебя!
— Уходите,— холодно ответил граф и, обратясь к девушке, продолжал: — Не бойся, имя, произнесенное тобой, освятило тебя в моих глазах.
Затем он сказал арабу:
— Уходи… Уходите все. Я и без вас найду дорогу: и если на вас нападет лев, расправляйтесь с ним сами!
Толпа арабов окружила графа, раздался общий крик:
— Победитель льва, мы не покинем тебя!
Араб, предостерегавший графа, выступил вперед:
— Я сказал и повторяю: если колдунья остается в лагере — я ухожу!
Монте-Кристо обратился к Жакопо:
— Рассчитай этого человека, и пусть он идет куда хочет…
Все трое вошли в палатку.
— Итак, начал граф,— ты, Медже, знаешь капитана Жолиетта?
— Да, он спас мне жизнь и поэтому стал моим повелителем и господином.
— Ты знаешь, кем он захвачен в плен?
— Да, знаю. Его захватили наши общие враги. Ведь вы земляк «миленького папочки», который вырвал меня из когтей пантеры?
— Да, Медже, но теперь скажи мне, могущественно ли то племя, которое захватило капитана? Ты знаешь его имя?
Медже содрогнулась.
— Да, это могущественное племя,— робко шепнула она,— этим людям помогают сверхъестественные силы, и горе тому, кого они захватят! Племя это — Аяссуи!
— В данную минуту они владеют Уарглой?
— Господин, выслушай мою историю, тогда тебе будет понятно все. Будь настолько же терпелив, насколько силен.
— К чему это длинное предисловие? — нетерпеливым тоном вскричал граф.— Говори скорее, что надо предпринять для спасения капитана: нельзя терять время. Ты утверждаешь, что он еще жив?
— Да, клянусь в этом, но страдания его ужасны. Господин, он томится в мрачной и сырой подземной темнице Казбы…: О, почему я не могу за него вытерпеть эти муки? Он спас мне жизнь, и теперь его ожидает мучительная смерть!
Медже судорожно ломала руки и горько плакала. Монте-Кристо внимательно следил за ней. Он вспомнил о том, что она, по словам зуава, исчезла одновременно с капитаном Жолиеттом. Желала ли действительно девушка спасти своего покровителя или была лишь ловким орудием его врагов?
— Ты любишь капитана Жолиетта? — спросил граф после небольшой паузы.
— Да,— едва слышно ответила Медже.
— Почему арабы не хотят, чтобы ты оставалась в лагере? На твоем лице я вижу знак, отличающий членов проклятой касты…
— Как, господин, ты знаешь?
— Я знаю,— значительным тоном продолжал граф,— что здесь в пустыне существует союз убийц, отличительный знак 'которых шестиугольная звезда. Ты говоришь, что любишь капитана, моего земляка и друга, а сама между тем принадлежишь к секте куанов, наших злейших врагов!
Медже вспыхнула и, сдерживая рыдания, возразила:
— Выслушай, господин, а затем суди!
— Говори, я слушаю тебя,— сказал граф.
— Мой отец,— порывистым тоном начала Медже,— был могущественный предводитель кабилов, наше племя занимало горную равнину, и дуар моего отца стоял на неприступной скале. Отец был умным человеком и имел большое влияние среди своих земляков, которые усердно работали и жили, в общем, неплохо.
Но вот настал тот день, когда на нашу священную землю, достояние наших предков, впервые вступили твои братья-французы…
Отец мой собрал всех наших, и все они поголовно взялись за оружие для борьбы с чужеземцами.
Во время одной ожесточенной битвы между арабами и французами внезапно в наших рядах раздался крик ужаса: предатель провел врагов окольной дорогой, и они окружили нас со всех сторон! Поднялась оглушительная пальба, арабы, составляющие отряд моего отца, валились кучами, скоро наших осталось не более сотни, и французы, безусловно, брали верх.
В эту страшную минуту некоторые из наших наткнулись на пещеру, о которой прежде не имели понятия… По предложению сражавшегося вместе с нами марабута, но против воли отца, не доверявшего ему, кучка арабов, теснимая врагом, бросилась в пещеру, спасаясь от пуль. Уступив просьбам марабута, туда же последовал и мой отец. Тогда предатель-марабут крикнул французам: «Мыши попали в мышеловку». Неприятель открыл убийственный огонь.
В глубине пещеры была пропасть, арабы сбились в кучу, и те, что спаслись от пуль французов, погибли в бездне.
Через четверть часа маленький отряд уменьшился наполовину, и французы предложили нашим сдаться. Отец мой, обливаясь кровью, крикнул своим товарищам, чтобы они доверились ему, и бесстрашно вышел из пещеры. -Он был безоружен и гордо заявил, что желает вступить в переговоры с предводителем французов. Начальник неприятельского отряда подошел к нему, подал ему руку и серьезно сказал:
— Ты храбрец, в чем заключается твое желание?
— Я хочу, чтобы моим людям была дарована свобода.
— И что за это ты предлагаешь?
— Мою жизнь и мою клятву.
— Какую клятву?
