Когда тюк был оттащен на шестьдесят шагов, зрители напряженно затихли. Попасть будет трудно, подумал про себя Конан. Даже очень трудно.
Бормоча что-то, охотник разбежался и, крякнув, бросил копье. Оно воткнулось в тюк.
– Промах! – заорал Телад. – Ткани коснулось, но промах! Один к пяти в пользу Конана!
Замахнувшись, Конан разбежался. В третий раз копье взмыло в воздух. Поднялся крик, и все начали стучать своими копьями о землю в знак восхищения.
Телад соскочил с бочонка и побежал вприпрыжку к Конану, чтобы пожать ему руку.
– Ты дорого мне обошелся сегодня, северянин, но зрелище стоило этих денег.
Вытаращив глаза, Арваний издал сдавленный крик:
– Нет! – Он вдруг побежал к тюку, расталкивая людей. Он начал оттаскивать тяжелый соломенный тюк дальше. – Попади так, презренный дикарь! – кричал он, борясь с весом тюка. – Чтоб тебя побрал Эрлик с твоими проклятыми уловками! Попади так!
– Но здесь же сто шагов! – воскликнул Телад, качая головой. – Никто не… – Его речь прервалась, когда Конан взял копье у одного из стоявших рядом охотников. Как антилопы, разбегающиеся при виде льва, люди очистили пространство между киммерийцем и мишенью.
Арваний истерично смеялся, повторяя:
– Попади так, варвар! Попробуй!
Взвесив в руке копье, Конан вдруг пришел в движение. Мощные ноги понесли его вперед, рука замахнулась, и копье полетело. Человек с орлиным носом посмотрел, раскрыв рот, на летящее к нему копье, затем закричал и бросился в сторону. От тюка поднялась пыль, когда копье вошло в солому рядом с двумя уже торчащими там копьями.
Телад подбежал к мишени, не веря своим глазам, затем вскинул вверх руки:
– Во имя всех богов, он попал в ткань! Вы, считающие, что владеете копьем, признайте мастера! Он попал в мишень на расстоянии ста шагов!
Вокруг Конана собралась толпа охотников, выкрикивавших похвалы и пытавшихся пробиться, чтобы пожать ему руку.
Крики вдруг затихли, когда подошла Йондра. Охотники расступились перед ней, напряженно ожидая того, что она скажет. Некоторое время, однако, она стояла в несвойственной ей нерешительности, прежде чем начать говорить.
– Ты задал мне вопрос, киммериец, – сказала она наконец, глядя скорее через его плечо, а не в лицо. – Я никогда не сообщаю о причинах своих действий, но ты спас мою жизнь и ты замечательно метаешь копье, так что тебе я скажу. Но наедине. Идем.
Гордо держа спину и не глядя по сторонам, она развернулась и пошла к алому шатру.
Конан медленно пошел за ней. Когда он нагнулся, чтобы пройти под пологом, аристократка стояла спиной к входу, теребя шнурки кожаной жилетки. На полу лежали дорогие иранистанские ковры с раскиданными по ним шелковыми подушками, а на низких бронзовых столиках стояли золотые лампы.
– Ну? – сказал Конан.
Она вздрогнула, но не обернулась.
– Если армия послала такие силы, – проговорила она рассеянно, – значит, ожидаются какие-то неприятности. Солдаты наверняка попытаются вернуть охотничью партию, а мне не хочется тратить силы на споры с каким-нибудь генералом, доказывая ему то, что я не позволяю армии командовать мной.
– И ты держишь это в секрете? – спросил, нахмурясь, Конан. – Ты думаешь, твои охотники и сами этого не поняли?
– Лиана действительно такая, как ты говоришь? – спросила она. – На нее приятно смотреть? Приятнее, чем на меня?
– Она симпатичная. – Конан улыбнулся, увидев, как напряглась ее спина, и благоразумно добавил: – Но не такая красивая, как ты. – Он был молод, но достаточно разбирался в женщинах, чтобы не говорить одной женщине о красоте другой.
– Я заплачу за Арвания, – сказала неожиданно Йондра. – У него нет пятисот серебряных.
Высокий киммериец заморгал, удивленный неожиданной сменой темы.
– Я не возьму от тебя денег. Я спорил с ним.
Она склонила голову и пробормотала, явно не замечая, что говорит вслух:
– Почему у меня перед глазами стоит все тот же? Почему он должен быть варваром?
Она вдруг обернулась, и Конан едва не вскрикнул от удивления. Она расшнуровала жилетку и обнажила тяжелые круглые груди с напряженными розовыми сосками.
– Ты думаешь, я привела тебя в свой шатер только для того, чтобы отвечать на твои вопросы? – выкрикнула она. – Я не позволяла ни одному мужчине касаться себя, а ты не протянешь даже и руки. Ты хочешь вынудить меня быть бесстыдной, как…
Слова молодой аристократки оборвались, когда киммериец притянул ее к себе. Его большие руки скользнули под жилетку, обхватывая пальцами гладкую кожу ее спины, плотнее прижимая к себе ее полные груди.
– Я протягиваю обе руки, – сказал Конан, снимая с нее и бросая на ковер жилетку.
Прильнув к нему, княжна положила свою голову на его широкую грудь.
– Охотники узнают… они догадаются, что я… что ты… – Она поежилась и прижалась еще сильнее.
