Вдруг его иссеченное шрамами лицо перекосилось от боли. Дженна в изумлении уставилась на него: никогда раньше она не видела, чтобы. Бомбатта чувствовал боль. Гримаса исчезла через одно мгновение, лишь в глазах затаилась боль, погасив огонь и сделав их пустыми и темными.
— Мы едем в Шадизар, — хрипло сказал Бомбатта и, взяв в руки поводья ее лошади, повел ее по каменному лабиринту.
Дженна крепко прижимала к груди сверток с тем, ради чего она пережила столько опасностей во время этого путешествия. Она не позволила себе оглянуться. Вопрос был прост: Конан или ее предназначение. Одно — ценой другого. Она лишь поразилась тому, как это оказалось больно. Как только боги позволяют, чтобы человек терпел такую боль. Как они смеют ставить ее перед таким страшным выбором! Всхлипывая, вздрагивая от плача, она бессильно сидела в седле и позволила вести себя туда, куда направлялся Бомбатта.
Глава двадцатая
Конан вдруг ощутил, что сознание вернулось к нему, и тотчас же все вспомнил, сжав в руке меч. Акиро и Зула изумленно смотрели на него. Малак, запустив в темноту камень величиной с кулак, вытер о штаны руки и сказал:
— Ты вовремя очухался, киммериец. А то я уж было подумал, что ты решил тут проваляться, пока мы все не помрем.
— Сколько? — коротко спросил Конан. Голова все еще болела. Струйка запекшейся крови застыла на затылке.
Малак лишь пожал плечами. Акиро ответил за него:
— Может, два поворота песочных часов, может, чуть больше. Трудно сказать точнее. Мы нашли тебя лежащим, словно быка, которого оглушили ударом по голове. Я попытался сделать что-то, но раны головы — такое дело, что лучше оставить их затягиваться естественным путем.
— У меня есть кое-какие травы, которые могут помочь при ушибах головы, — сказала Зула, — но здесь нет воды, чтобы размочить их.
Киммериец кивнул, и ему вдруг показалось, что комната закружилась вокруг него. Усилием воли он заставил мир принять нормальное положение. Слабость была сейчас непозволительной роскошью.
Дальний угол зала представлял собой груду остатков колонн, придавленных сверху глыбами рухнувшего свода. Малак, вскарабкавшись по ним, установил повыше их факелы, которые теперь равномерно освещали своим желто-красным светом часть зала. Кроме факелов, в зале появился еще один источник света: из коридора, по которому они пришли, бил ярко-голубой луч, резавший глаза.
— Это еще что? — спросил Конан.
— Кое-какая защита, — ответил ему Акиро. — Я успел подготовить девять огненных преград, прежде чем эти громилы успели открыть дверь. Тогда мне пришлось привести в действие первую из них. Эта штука поможет нам некоторое время продержаться. Но остальные восемь преград я буду устанавливать только по одной, не раньше, чем догорит предыдущая. Здесь все и так еле дышат — было бы опасно включить слишком большую силу.
— Сколько еще? — хотел спросить Конан, но вопрос повис в воздухе, не нуждаясь больше в ответе.
Голубое мерцание сначала участилось, а затем резко пошло на убыль. Акиро начал спешно чертить в пыли на полу свои закорючки. С последней вспышкой старого луча с того же места забил новый. Лишь стон разочарования донесся с другой стороны в момент смены. Акиро прислушался, а затем сказал:
— Первая степень отработала свое. И надо сказать, неплохо. Хотя ее бы хватило куда на большее, если бы не колдун среди тех верзил. Если этому идиоту Бомбатте захотелось ввязать нас в бои с ними, он мог бы постараться угрохать того с рыжими волосами. Он у них ведает всеми колдовскими делами. Без него этим черным ребятам было бы и дверь-то ни за что не открыть, не то что снять огненную стену. А теперь я должен противостоять ему, действуя почти что голыми руками.
— Я вообще не понимаю; зачем ему это понадобилось. Они даже не сделали ни одного угрожающего шага, а он… — раздраженно сказала Зула.
Не дав ей договорить, Конан возразил:
— Я сомневаюсь, что они отпустили бы нас подобру-поздорову. Особенно вместе с Дженной. И я не мог позволить заколоть меня словно свинью, если уж Бомбатта заварил эту кашу.
— Все правильно, — вставил Малак. — Если на тебя нападают, ты защищаешься. А если потом выяснится, что все это произошло по ошибке, то победитель потом воздает искупительную жертву богам — и дело с концом.
— Не всегда это лучший путь, — подумав, сказал Акиро, — но эти громилы — отвратительные ребята, попросту говоря — изрядные мерзавцы.
— С чего ты взял? — возразила Зула.
— Просто ты не умеешь читать на древних языках, как я. То заклятие, которое мы все ощутили, как только вошли в каменный лабиринт, было наложено ими и их приятелями. Человеческие жертвы — это лишь одна из мерзких составляющих таких заклятий. Те шаманы, с которыми вы… э-э… скажем, помогли мне разобраться, — просто невинные дети по сравнению с ними.
— По мне — хоть людоеды, — сказал Конан.
— Сейчас не до них. Главное — выбраться отсюда. Бомбатта и Дженна с каждой минутой приближаются к Шадизару. Не сомневаюсь, что наш великий воин представит все происшедшее в нужном ему свете. А я не хотел бы лишиться обещанного вознаграждения.
Акиро сочувственно поглядел на него, а Зула, помявшись, тихо сказала:
— Но я думала… мы думали, что… Дженна… — Она лишь безнадежно махнула рукой в направлении груды обломков.
— Бомбатта обрушил все это на мою голову, — сказал Конан. — Ему не терпелось посчитаться со мной, не дожидаясь возвращения. Но я не думаю, что он заодно похоронил себя и Дженну. Мы должны выбраться отсюда и попытаться догнать их. И не смотрите на меня как на сумасшедшего. Я прекрасно видел, где заканчивается эта комната. Отсюда до коридора, куда нырнул Бомбатта, всего несколько шагов. А нам и нужно-то всего лишь высвободить узкий лаз, только чтобы пролезть человеку. У нас еще останется ночь и день, чтобы добраться до Шадизара.
С этими словами он обхватил руками кусок колонны размером с человеческое туловище и отбросил его в сторону, освобождая остальным поле деятельности — нагромождение камней поменьше.
Не говоря ни слова, Зула принялась за дело, правда, все еще недоверчиво косясь на наваленные глыбы. Малак чуть задержался, чтобы, хитро прищурившись, спросить Акиро:
— Не хочешь ли помочь? Неужели ты не можешь разнести всю эту кучу хлама одним движением руки?
— Ты вновь лишь демонстрируешь свое невежество, — возмущенно буркнул колдун. — Я должен неотрывно поддерживать усилием воли огненную преграду и вовремя пустить в действие следующую ступень защиты, когда ослабнет эта. Иначе первым предупреждением о появлении наших приятелей станет острие копья, воткнувшееся тебе в задницу.
— Ах ты, старый жулик! Включи ты сразу все свои огонечки и принимайся за работу.
— Слушай, разве я когда-нибудь учил тебя, как лучше воровать? Позволь мне самому заняться тем, в чем я разбираюсь лучше тебя.
Конан работал как одержимый. Два камня вылетели из-под его рук в то время, пока Зула и Малак вместе откатывали один. Пот ручьями лился с него, почти смыв грязь и оставив влажную кожу блестеть в свете факелов. Когда вдруг обрушился град камней, уничтожив результат всех их старании, он отогнал всех подальше назад, чтобы работать без помех, твердя про себя лишь два имени: Дженна и Валерия. Дженна. Валерия. Найти Дженну. Отплатить долг Валерии…
Когда еще раз Акиро пришлось заменить голубой луч защиты, Малак тихонько прикоснулся к его
