по пустякам. Вздохнув и, в последний раз бросив взгляд на камень, гном вперевалку — затекли ноги — вошел в пещеру, и тоже улегся, подложив под голову согнутую руку.
Поднявшийся было ветерок к ночи стих. В пещере стало душно. По телу Хепата то и дело ползали муравьи, и он передвинулся ближе к выходу. Но оказалось, что именно там и пролегала привычная муравьиная дорога. Маленькие твари теперь не просто пробегали, направляясь по своим, муравьиным делам, а злобно набрасывались на непрошенного гостя и кусали его, стремясь очистить дорогу, по которой они бегали испокон веков.
В конце концов, гном вышел из пещеры и устроился под открытым небом. Звезды глянули на него далекими, холодными глазами. И тут Хепат сел от неожиданности — на небе не было ни одного привычного созвездия! Сплошная мешанина, путаница!
— Ну да, конечно, — пробормотал он. — Ведь это другой мир… другой…
Однако непривычный вид звездного неба до того взволновал гнома, что он с отчаянием понял: теперь не заснуть. Но отдохнуть необходимо — завтра схватка, а он оруженосец!
Из пещеры доносилось мерное похрапывание Конана. Гулкое эхо откликнулось на далекий горный обвал. Хепат лежал с открытыми глазами. Его раздражало собственное сопение. Решив очистить нос, он приподнялся и… оторопел. Камень — тот самый, с неправильной тенью, — был почти рядом. Но ведь Хепат хорошо помнил, что специально лег от него подальше. Хотя… конечно… в сумерках можно и ошибиться…
Забыв, что собирался высморкаться, гном скатал одеяло и забрался опять в пещеру. Пусть лучше будет немного душно…
Между тем взошла луна, и вновь у камней появились тени. И вновь тень от странного валуна тянулась в другую сторону. Если бы Хепат не заснул, он мог бы заметить движение — медленное, но неуклонное перемещение камня в сторону пещеры. Но спит Хепат. Спит Конан. Тяжелые сны витают под сводами пещеры.
Хепату снится река. Бурная, темная река. Из последних сил плывет он по ней, тщетно пытаясь зацепиться за плывущие рядом коряги. Острые корни царапают его, не дают ухватится, отталкивают и смеются, злорадно смеются… И кусают корни маленькими ртами, и ползают по телу, как муравьи…
Хепат пробудился и вскочил. Полная луна мертвенным светом заливала пещеру. По телу действительно ползали муравьи — опять гном перегородил им дорогу. Торопливо отряхиваясь, он глянул на камень и задохнулся: валун лежал в пещере, недалеко от головы друга.
Гном успел издать только слабое карканье, а Конан был уже на ногах и с мечом в руке. Хепат закивал на камень. Конан вспомнил слова гнома о странном валуне, успел посетовать, что не придал им значения, и понял, наконец, что это за камень…
Мгновение спустя перед ним, касаясь головой свода пещеры, стоял огромный демон. Гораздо больше и мощнее Аскеледона.
«Конечно, — как-то вскользь подумал Конан, — он мне не стал сообщать о размерах и силе этого «младшего демона» — зачем пугать? Как же ловко тот прикинулся камнем!.. Если бы не Хепат…»
И пока в голове Конана бродили эти мысли, киммериец громко читал заклинание. В сущности, он начал его читать сразу, как только увидел демона, но впечатанные в память слова были длинными, заковыристыми, и Конан не знал, как поведет себя демон: будет спокойно стоять и ждать, когда его лишат силы?!
Краем сознания Конан заметил, что Хепат, преодолев страх, скользнул с кинжалом в руках за спину чудовища. Только бы не поторопился! Только бы не начал действовать раньше времени!
Страшные, грубые звуки складывались в непонятные, жуткие слова. Конан размеренно произносил заклинание. Демон поднял толстые, корявые, как стволы векового карагача, лапы. Открыл зубастую пасть и заревел. Только у Конана появилось время заметить, что голова демона отличалась от головы его «старшего собрата» Аскеледона. Тут явно не ящерица! Скорее, крокодил… Только морда тупее, короче…
Четко, убийственно точно ложились слова колдовской формулы на сущность демона. Ничего не мог он поделать с самого первого услышанного им звука. Он уже знал, что демоническая сила сейчас оставит его и придется биться в рукопашную. Но схватка с этим слабым, маленьким существом не пугала демона… Впрочем, немного смущало то, что ненавистный Аскеледон послал к нему именно этого слабого человека. Может быть, первое впечатление обманчиво? Аскеледон!.. Мерзкий старик! Ему давно пора уступить власть! Последнюю схватку он проиграл вчистую и спасся только благодаря случайности… Но случайностей больше не будет!
Конан закончил произносить заклятье и внимательно следил за демоном. Что дальше? Похоже, пока звучали волшебные слова, чудовище не могло драться. Сейчас, наверное, сможет…
Демон стоял, по-прежнему подняв руки и, казалось, с любопытством разглядывал Конана. Затем кивнул в сторону выхода из пещеры и, тяжело переваливаясь, первым двинулся на площадку, где еще несколько минут назад лежал в виде камня. Конан с обнаженным мечом последовал за ним. Гном выскользнул из пещеры незамеченным.
Демон пригнулся, присел и застыл в неестественной, на первый взгляд, позе — с поднятыми когтистыми лапами и слегка опущенной головой. Конан наметанным взглядом уловил, что перед ним опытный боец. Опущенная голова с ороговевшей чешуей прикрывает горло, лапы в любой момент могут отразить или нанести удар, а согнутые ноги, подобно пружине, — бросить мощеное тело на противника. Единственной уязвимой точкой у демона была шея. Чуть ниже подбородка. Это знание Конан получил от Аскеледона — только одна точка на шее…
Толстая шкура складками покрывает огромное тело, и ее невозможно проткнуть мечом. Только шея…
Конан двумя руками воздел меч, как бы отдавая салют, и почувствовал, как в нем забурлила сила. Он мог поднять огромный валун и зашвырнуть его на луну, мог оторвать скалу и растереть ее в порошок, мог расшатать и опрокинуть гору! И уж конечно, мог одним щелчком убить этого жалкого демона!
Но расчетливый ум опытного воина подсказал: не горячись, у демона сила не меньше твоей, и победить его можно только в тяжелом бою. Конан сделал вид, что собирается нанести укол мечом в брюхо, но в последний момент крутанулся и нанес рубящий удар, нацеленный в горло чудовища. Меч со звоном отскочил от роговых пластин на морде демона. И в тот же миг демон ударил — то был быстрый взмах могучей, кривой лапы с когтями длиной в локоть!
Конан сумел увернуться, и вновь свистнул его меч — удар пришелся по ноге демона и был так силен, что породил эхо. В ущелье многократно повторился глухой, тяжкий звук.
Но демон обратил внимание на это не больше, чем мясник на надоедливую муху. Он с рычанием прыгнул на Конана и подмял его под себя. В повадке демона было что-то медвежье. Так же огромный медведь стремится навалиться всей тушей, придавить, лишить возможности двигаться, а затем разорвать беспомощную жертву когтями. Конан не успел увернуться и оказался в объятиях демона. Смрадное дыхание чудовища обжигало лицо, слюна капала в глаза, а когти впились в бок и спину.
Киммериец напряг мышцы. Сила! Не та сила, что дал Аскеледон — та уравновешивалась мощью демона — а та, которую дал ему Кром! Природная сила варвара! Со стоном Конан оторвал от себя смрадную тушу. Крокодилья морда теперь находилась на расстоянии вытянутой руки, и можно было хорошо разглядеть глаза чудовища. Желтые, выпуклые, с вертикальными зрачками, они источали такую ненависть, что у Конана закружилась голова.
Быстрым движением варвар поднял согнутую ногу — это прием он часто применял в детстве — и упер лодыжку в шею чудовища. Резкий толчок — и демон опрокинулся на спину. Конан оседлал бесформенную тушу, удерживая корявые руки с ужасными когтями. На какой-то момент наступило равновесие. Конан не мог схватить лежащий рядом меч — отпустить лапы демона, значит, получить смертельные раны от его страшных когтей; а демон не мог пошевелиться — настолько сильной оказалась хватка киммерийца.
И тут перед глазами противников мелькнула маленькая рука, полыхнуло холодным светом лезвие кинжала, и несколько глубоких ран на шее демона заставили потускнеть горящие желтые глаза.
Конан с отвращением ощущал судороги издыхающего чудовища, но разжал пальцы только после того, как демон, издав последний предсмертный рёв, наконец, затих и обмяк.
Некоторое время друзья молча разглядывали мертвое чудовище.
