совершенно справедливо возмутился рыжий. — Да сожрет тебя Зат, вонючий варвар!
Договорить он не успел. Молниеносным движением парень заломил ему руку и с силой пригнул голову рыжего к столу.
— Плати! Девушке за ее работу, а мне — за оскорбление.
Рыжий завопил грязные ругательства, но северянин несколько раз с силой припечатал его лицо к столешнице, пока на грязном дереве не появилось кровавое пятно, а потом швырнул рыжего на пол.
Все вокруг притихли. Дружки рыжего почему-то молчали, поеживаясь и бормоча что-то между собой. Остальные посетители трактира лишь ненадолго отвлеклись от своих дел. Гул постепенно возобновился, и северянин перевел дух, скидывая напряжение. Никто не собирался считать эту стычку своим делом, как и предполагал варвар.
— Все вы слышали, что он не отказался от своего долга. Вы слышали также, как он меня оскорбил. Взять свои слова обратно он все равно не сможет… до утра. Поэтому: оба его долга в сумме как раз составляют его кошель, — деловито объявил он притихшим дружкам рыжего. — Если же он захочет, чтобы я объяснил ему, почему я так решил, пускай отыщет Конана из Киммерии, и я объясню. Если же кто-то из вас со мной не согласен…
Черноволосый смуглый и щуплый мужчина приподнялся было из-за стола и уже открыл рот, как синеглазый киммериец с усмешкой произнес:
— Тебе лично советую сейчас же со мной согласиться, иначе никто из твоих друзей не будет иметь повода тебе позавидовать.
С этими словами он нагнулся над рыжим и отстегнул от его пояса увесистый кошель. Пройдя к своему столу, он бросил на тарелку с костями несколько монет, заткнул бутылку пробкой, взял ее под мышку и взглянул туда, где стояла прежде зеленоглазая девчонка. Но ее уже не было в трактире, и Конан не заметил, в какой момент она исчезла.
Под растерянное молчание пьяных собутыльников рыжего гуляки варвар из Киммерии пересек помещение и вышел во двор. Слуга-конюх снова подступил к нему, и юноша с важным видом и очевидным удовольствием выделил ему монету. Вряд ли Конана измучила бы совесть, если бы он этого не сделал. Но всегда хочется почувствовать себя на месте состоятельного человека. Да и почему бы не заплатить, если деньги не тобой заработаны, да и достались так просто?
Подойдя к своей лошади, он принялся засовывать бутыль с вином в седельную сумку, а потом стал отвязывать лошадь.
— Эй, северянин! — услышал он женский голос за своей спиной.
Его рука дрогнула, но он принялся, как ни в чем не бывало, возиться с упряжью.
— Отдай мои деньги, северянин!
Он оглянулся. Девчонка в дымчато-сером плаще, по-прежнему наглухо запахнутом, стояла позади него. Капюшон свалился с ее головы. Конан не смог различить в темноте ночи цвет ее волос, понял только, что они были длинными, густыми и волнистыми.
— Какие деньги? — Он сделал вид, что удивился.
— Как какие? — возмутилась девушка. — Мы же договаривались, что за труды половина твоя. Половина! Ты же собираешься, как я поняла, прикарманить все! А как же уговор?
— Ну, положим, мы ни о чем таком не договаривались, потому что я не помню, чтобы произносил «да», — пробормотал Конан. — Но уж если допустить, что деньги у того пьянчуги я отобрал по договору с тобой, то позволь уточнить, что уговор был на половину от того, что он был тебе должен, а не на половину всего кошеля. Поэтому назови сумму его долга, и я тут же отсчитаю и верну тебе половину.
Он уже отвязал лошадь и поправил упряжь, потом развернул животное и вскочил в седло. Девчонка молчала. Одна ее рука сжимала полу плаща, не давая ему распахнуться, а другая была просто сжата в кулачок.
Она молчала, и на лице ее варвар различил тень неуверенности. Похоже, что девчонка никак не могла придумать, какая сумма ей нужна. Продешевить боится, усмехнулся Конан про себя.
— Назови сумму, — повторил он. — Сколько? Не стесняйся, я дам тебе столько, сколько ты назовешь.
Она молчала. Конан хлестнул лошадь поводом, и тут же девичья рука ухватилась за упряжь.
— Эй, варвар, а деньги? — злобно воскликнула девушка.
— Но ты же молчишь. Я так понял, что ты передумала их брать. Тем более, что это было бы справедливо, не так ли?
— Ты о чем это, северянин? — недоуменно протянула девчонка.
— Он ничего не был тебе должен, — уверенно объявил Конан, попридерживая коня.
— Как это?! — возмутилась девчонка. В темноте Конан не видел выражения ее лица, но он мог поклясться, что она обескуражена и рассержена.
— Очень просто, — и Конан с удовольствием стал излагать ей свои выкладки. — Он ничего не был тебе должен. Он не спал с тобой, потому что ты, во-первых, вообще не шлюха, а во-вторых, ты, как и я, впервые в этом заведении, а может быть, ты и вовсе впервые путешествуешь без провожатых, поэтому и решилась на такую бредовую идею: получить деньги, ограбив пьяницу чужими руками, и мои руки показались тебе самыми подходящими для этой цели.
Девица угрюмо молчала, держась за конскую упряжь. Уже без издевки, по-свойски, Конан заметил ей:
— Знаешь, дурочка, самое малое, что они могли с тобой сделать здесь за такие штучки — это пустить тебя по кругу и потом, если бы ты осталась жива, заставили тебя работать здесь на хозяина, пока ты через год-полтора не померла бы от дурной болезни или не попала бы под нож подгулявшему дебоширу.
— Разрази тебя Деркэто! — выпалила девчонка.
— И это тоже вряд ли, — усмехнулся Конан, чувствуя свою правоту.
Он взял девчонку за тонкое запястье и оторвал ее руку от ремня упряжи:
— Оставь в покое мою лошадь, это раз. И попробуй убедить меня в том, что я не прав насчет, тебя, это два.
— Да, ты не прав! — упрямо сказала девчонка. — Он был должен мне десять монет.
— Десять? Ты не хочешь признаваться в обмане, и ради этого решила удовольствоваться пятью монетами? — фыркнул Конан. — Впрочем, дело твое. Но в следующий раз придумай что-нибудь поумнее.
— Он был мне должен! — повторила девчонка. — Он спал со мной и был мне должен!
— Ах, все-таки? — рассмеялся Конан. Не часто встречал он таких упрямиц. — Что ж, коли так, значит, ты, действительно, шлюха? Тогда, может быть, пойдем, развлечемся? — И он тряхнул кошелем.
Девчонка замерла на месте, и Конану даже показалось, что ее рука готова скользнуть под плащ. А там… Что, интересно, у нее там спрятано? Богато инкрустированный крошечный ножичек для фруктов? У киммерийца так плохо сложилась прошедшая неделя, что ему не хотелось усугублять свои неудачи и свое плохое настроение, ввязавшись в дурное приключение. Поэтому он усмехнулся:
— Верно, развлекаться со мной ты не пойдешь. И я не пойду с тобой, потому что не хочу связываться с дочкой богатенького купца или вельможи, которая пустилась в путь за бросившим ее любовником, забыв предупредить об этом заботливых домашних.
Конан вынул из кошеля несколько монеток и убрал их к себе, а остальное швырнул в лицо девице. Она, вскрикнув, едва поймала кошель у самого своего носа.
— Почему?.. — начала она.
— Это достойная плата за то, что я все-таки немного размялся благодаря тебе. Ну, прощай!
Легонько подхлестнув коня, он выехал с постоялого двора, оставив девчонку в плаще стоять одну.
Ему не жаль было этого кошеля. Он возвращался в Шадизар, где вот уже несколько месяцев учился ловить за хвост птицу воровской удачи. Ему уже сравнялось восемнадцать лет, алчные стремления чередовались в его душе с приступами великодушия, которые не зависели впрямую от его настроения. Поэтому, разоблачив невинную хитрость глупой девчонки, он щедро вернул ей неправедную свою добычу. Пусть порадуется. Если она и дальше будет себя так глупо вести, радоваться этим деньгам ей недолго.
Конечно, он был абсолютно прав насчет зеленоглазой бестии. Много их таких шатается по трактирам:
