отдыхает, ночью сражаться невозможно. Хоть плачь, честное слово!
— Командуй! — Конан невежливо подтолкнул замершего в растерянности Просперо. — Бросаем все, отходим на Закат по тракту и через лес? Или отыщутся другие мысли?
— Никакого отступления, — процедил герцог.
— Конан, поднимай своих, общая тревога. В боевые буцины не трубить, использовать только вестовых — нас не должны услышать раньше, чем нужно. Немедленно гонца к Паллантиду, пусть седлают коней!
— Ваша светлость, это безумие, — вякнул я, услышав самоубийственные приказы Просперо.
— Никто не воюет в поле ночью, это закон! Ночной штурм крепости — сколько угодно, но только не сражение на открытом пространстве! Мы ведь друг друга перережем!
— Конан, что ты говорил о бочках со смолой? — не обращая на меня внимания спросил герцог киммерийца. — Нам поможет восход луны, конным прикажем надеть на шлемы белые шарфы или прицепить любую светлую ткань, чтобы отличить от противника. Спасение только во внезапности и неожиданности! План полностью меняется!
— Постойте… — я снова попытался образумить Просперо, и тотчас получил жесткую отповедь:
— Кертис, или займись делом, или не мешайся под ногами! Ночью война невозможна? Придется доказать всему миру обратное!
Признаться, никогда ничего подобного я не видел, да впредь и не увижу.
Существуют незыблемые, проверенные опытом столетий и бесчисленных сражений законы ведения войны, охватывающие как правила тактики боя, так и сотни неприметных, но важных мелочей — расположение военного лагеря, охрана обоза, одежда, вооружение, подача сигналов знаменами и дымом… Всего не перечислишь!
Просперо и Конан сотоварищи путем лихой импровизации эти законы дополнили, привнеся в мудрую науку тактику положения о ночной атаке. Бесспорно, при более неблагоприятных обстоятельствах решение герцога имело бы самые трагические последствия, а любой здравомыслящий полководец, узнав о приближении противника попросту отдал бы приказ о незамедлительном отступлении. Просперо, однако, понял, что свернуть лагерь за несколько квадрансов и отойти (выставив на всякий случай боеспособный арьергард, призванный обеспечить безопасность отступления), сейчас невозможно — это означает потерю большей части обоза и неразбериху. Вывод один: пускай все законы и традиции летят в пасть Нергала! Отход будет означать поражение еще до начала битвы, а значит нам придется вступить в сражение. Ночью.
Конан умчался к своим наемникам, я же предпочел остаться с Просперо и гвардейцами Гайарда — в пешем строю от меня толку мало, ибо как всякий дворянин я обучен прежде всего конному бою. В запасах герцога отыскалась приличная кольчуга, нагрудник и шлем — мы с Просперо почти одинакового роста и комплекции. Пока никакие мои умения наследнику венца Пуантена пригодиться не могли, и я лишь наблюдал за воцарившейся в лагере деловитой суетой, дожидаясь начала действа, позднее поименованного «Битвой при Ортео».
План казался простым и изящным одновременно: разбитые на два крупных отряда наемники выстраиваются в два каре в полуночной и полуденной частях низины, в полной тишине дожидаясь явления королевских гвардейцев. Когда растянутое по тракту войско войдет в долину, наша пехота ударит одновременно с двух сторон, рассекая гвардию надвое и перестраивается, образуя прямоугольную «черепаху». Тут же поджигается смола, вылитая в длинный ров выкопанный поперек тракта со стороны города. Выстроиться боевым порядком гвардия короны не успеет, не должна успеть! И тогда же наша тяжелая кавалерия делает обходной маневр с флангов, захлопывая ловушку с закатной стороны, прижимает врага к строю щитников, а дальше как боги рассудят!
Теперь это изящество и простоту следует проверить на своем опыте. У нас преимущество — двигающееся спешным маршем войско герцога Даргена не облачено в доспех. Они полагают, что мы будем воевать по правилам, что сражение начнется не ранее завтрашнего полудня, что сначала последует обязательный обмен посланниками с предложением о сдаче и вся прочая военная куртуазия… Не дождетесь! Ремесло войны лишь самую малость почище ремесла политики, и мы не боимся испачкать руки.
— Удивляюсь их невероятному самомнению, — бормотал Просперо, имея в виду командиров королевского войска. — Ночной переход, лошади и люди к утру устанут… Дарген рассчитывает, что я позволю им отдохнуть? Они даже не выслали вперед разъезды разведки, иначе мы их давно бы перехватили!
— Недооценка противника всегда губительна, — я пожал плечами, обтянутыми вороненой кольчатой броней. На гребне моего шлема красовался оторванный рукав шелковой кружевной рубашки — белого шарфа у Просперо не обнаружилось.
Начался восход луны и теперь я мог осмотреться. Мы находились у подножия большого холма, отстоя от темнеющих квадратов пешего легиона не более, чем на половину лиги, под прикрытием лесной тени. Тихо, ни единого звука. Лишь иногда пофыркивают лошади да случайно брякает железо. Щитники издали вообще кажутся черными зарослями кустарника — ни одного движения, доспехи по приказу Конана покрыты плащами, чтобы металл не давал блики от лучей звезд и убывающей луны.
— Вот они, добро пожаловать, — сквозь зубы процедил Просперо, заметив первые желтые огоньки, появившиеся в устье лощины меж двух противоположных возвышенностей. — Удивительная беспечность! Знают, что враги могут быть неподалеку, а идут не таясь!
Вскоре цепочка золотистых светлячков превратилась в настоящую реку, изливающуюся на равнину — факелов гвардия не жалела. Дороги в Аквилонии широкие, в один ряд могут идти пять всадников или два фургона одновременно, значит семь тысяч конных с обозом растянутся более, чем на лигу. Двигаются неспешной рысью, чтобы не утомляться самим и не дать сильно устать лошадям.
— В чем дело? — Просперо обернулся в сторону города, услышав отдаленный звук рога. Над черной коробочкой замка барона Ортео внезапно появились огоньки, а рог совершенно недвусмысленно трубил сигнал «враг на подступе».
— Вот тварь, а! — громче, чем следовало бы, рявкнул Паллантид стоявший рядом с нами. — Тутошний барончик решил доказать верность Его величеству Нумедидесу Эпимитрею! Предупреждает, с- сволочь!
— Может, Ортео хочет предупредить нас а не гвардейцев короны? — предположил герцог. — Все равно это ничего не изменит. Смотрите, колонна полностью вошла в долину. Подавайте сигнал щитникам Конана!
Судя по объяснениям Просперо, армия Черной реки переняла у пиктов множество полезных знаний, включая подачу боевых знаков голосами различных животных. Вот и сейчас низко проревел большерогий олень, голос коего прекрасно имитирует морская раковина с побережья Пущи. Любой завзятый охотник сразу схватился бы за лук или арбалет — настолько похоже!
Земля чуть вздрогнула — стальные тиски тяжелой пехоты начали сжиматься, разрывая колонну тарантийской гвардии на две почти равные части. В прохладном ночном воздухе послышались недоуменные, а потом и яростные крики, впервые ударила сталь о сталь.
Вскоре наемники образовали слитное каре, уперли в землю квадратные щиты высотой в три локтя и выставили копья, превратив строй в несокрушимый монолит, о который разбивались волны светлячков. Одной этой атаки было достаточно, чтобы вызвать у противника легкую панику.
Блюсти тайну теперь не имело смысла — Просперо отмахнул перчаткой, истошно завыли медные буцины, давая понять командиру левого крыла нашей конницы, что пора начинать. Но прежде чем граф Люксэ вывел первые сотни кавалерии в долину, за нашими спинами послышался топот нескольких десятков копыт.
— Это что за явление? Демоны из Черной Бездны полезли? — вскинулся Паллантид, но беспокойство тотчас улеглось — один из наших оруженосцев резко осадил коня рядом с герцогом и прокричал:
— Ваша светлость, господин барон пожаловали!
