Шамарский буквально украли у Троцеро победу, он не будет спускать оскорблений. Полагаю, план герцога таков: за неисполнение приказа короля наши дальновидные повелители из замка короны от большого ума объявят Троцеро и его легатов злодеями короны, а пуантенцы на вполне законных основаниях начнут Рокод против Нумедидеса. Последствия предсказать?
Я непроизвольно присвистнул. Рокод — освященная временем традиционная дворянская вольность, узаконенный мятеж против монарха или любого другого сюзерена, ущемившего права дворянина. Рокоды в Аквилонии случались, тем более, что главу и участников такого мятежа нельзя казнить — обычно бунтовщики отделываются заключением в собственном поместье лет на пять-десять. Но если прежде знамя Рокода поднимали мелкие бароны и их малочисленные дружины, то теперь ситуация прямо противоположная.
Под рукой Троцеро Пуантенского и его молодого племянника Просперо ходит двенадцатитысячная, отлично обученная и прошедшая войну с пиктами армия головорезов, частью составленная из гвардии Гайарда, частью — из наемников. Это уже не просто мятеж — это многократно предсказанная мною гражданская война.
— Конные тысячи прорубят пуантенцам дорогу к Тарантии, потом подойдет пехота, — продолжал говорить граф Кертис. — Почти уверен — они сметут верные королю войска и начнут осаду… Это, конечно, в случае, если Троцеро действительно намерен объявить Рокод. Боссонцы его поддержат — все-таки именно владыка Гайарда спас Боссонию от нашествия пиктов. Что будем делать?
Этот вопрос я задаю себе уже четыре года, со времени коронации Нумедидеса, — проворчал я, рассеянно просматривая бумаги. — Есть повод призадуматься, граф.
— Только думать придется быстро…
Сначала надо рассказать о подоплеке этих событий.
Боюсь, во всей истории Заката нельзя отыскать прецедента, когда один из высших Дворян королевства по собственной инициативе спасает страну от нападения варваров, не требуя при этом поддержки со стороны короля и денег из казны. Собственно, вся кампания против пиктов была организована на деньги Троцеро Пуантенского, а король и двор просто наблюдали из безопасной Тарантии, как один из Великих герцогов при помощи своей «частной» армии уничтожает опасного и коварного врага.
Если вкратце, то первые донесения о неспокойствии в Пуще Пиктов начали приходить три с половиной года назад. Да-да, не удивляйтесь, Латерана запустила свои щупальца в и Пущу даже среди некоторых вождей племен пиктов найдутся люди, которые любят золото, красивые украшения или тонкие ткани из Турана или Шема. А в обмен за эти чудесные вещи мы просили одно: следить за событиями в глубинах лесов, своевременно осведомлять о том, кто из вождей возвысился, сколько у него военной силы, планируется ли большой набег и не желает ли кто создать межплеменной союз… Тогда-то я впервые услышал имя Зогар Сага.
Талантлив был мерзавец, ничего не скажу. Если мне будет позволено охарактеризовать этого вождя варваров с цивилизованной точки зрения, то Зогар Саг являлся как выдающимся политиком, сумевшим за краткое время объединить враждующие племена пиктов, так и редкостно талантливым магом. А поскольку в Пуще последние десятилетия стоял мягкий климат, даровавший ее обитателям изобильные урожаи, женщины стали рожать больше детей и в итоге леса за Черной рекой оказались перенаселены.
Зогар Саг нашел выход из трудностей — по его мнению, следовало внезапно захватить порубежные форты Аквилонии на нашей стороне Черной реки, разгромить немногочисленные аквилонские сотни в Боссонии и продвинуться вплоть до реки Громовой, по которой и должна будет пройти новая граница. Удайся Зогар Сагу его план — мы потеряли бы Боссонское герцогство.
И обязательно потеряли бы! Как я уже говорил, благодаря главе военного коллегиума оберегавшие пиктское порубежье легионы были распущены. На мои панические донесения об усилении пиктов Нумедидес и герцог Шамарский внимания не обращали — полагали, что Латерана, как всегда, паникует и преувеличивает. По мнению короля и приближенных, один аквилонец стоил десяти варваров. Они не учли главного: пускай пикты почти незнакомы с военным искусством, но дикарей слишком много… И на каждого нашего воина как раз и приходилось по десятку варваров. В итоге Зогар Саг захватил около дюжины фортов, за исключением Велитриума и Тусцелана, отряды пиктов проникли в Боссонию, даже в Тауран. Лишь тогда канцлер проникся всей опасностью положения — великая Аквилония неожиданно (полноте! Вполне «ожиданно!») терпела поражение от диких обитателей Пущи!
Думаете, Нумедидес и Редрик отправили на Закат гвардию и сняли с немедийской и офирской границ несколько легионов, обязанных спасти страну от нашествия? Да ничего подобного! Полководческий талант герцога Шамарского, никогда не участвовавшего в маломальски серьезной войне и не державшего в руках ничего опаснее придворного эспадона с бриллиантами на рукояти, проявился здесь во всей красе и самобытной мощи. Все лучшие гвардейские отряды остались рядом с Тарантией — оберегать священную особу государя и благополучие двора. Вдруг пикты нападут? Вместо активной обороны военный коллегиум разослал по всем Великим герцогствам панические призывы — спасите Аквилонию! Выделите столько войск, сколько сможете! Казна даже отпустит… э… немного золота ради святого дела избавления государства от напасти!
Вот тогда на сцену и вышли пуантенцы. Меня немало удивило странное послание, пришедшее в Тарантию из Гайарда — герцог Троцеро и его прямой наследник Просперо всеподданнейше уверяли Нумедидеса в преданности и лояльности, и просили высочайшего дозволения действовать на пиктской границе самостоятельно, то есть ввести в Боссонию пуантенскую гвардию. Причем Троцеро согласен оплатить все расходы на войну из собственного кармана.
Надо ли говорить, с каким восторгом было принято в замке короны предложение Великого герцога! Главное — никаких казенных трат и требований помочь подкреплениями!
Я сразу понял, что дело это очень нечисто, однако мер не принял. Уже тогда я начал понимать, что правление Нумедидеса окончится очень и очень плохо.
Латерана спокойно наблюдала за тем, как воинство Пуантена отбило у пиктов несколько фортов и освободило часть Боссонии, затем установилось шаткое перемирие, которое было использовано герцогом для создания наемной армии (Нумедидес, великий политический гений, разрешил…). Мы даже помогали Троцеро распространить по странам Заката воззвание, обещавшее каждому наемному мечу три золотых кесария за четыре седмицы службы и продовольствие за счет казны Гайарда. К осени 1286 года Троцеро набрал семь с лишним тысяч отборных людей войны, способных заработать на хлеб, вино и женщин только своими клинками. Меня успокаивало одно: герцог и его племянник твердо пообещали распустить армию, как только Аквилония вернет утраченные земли и опасность со стороны Пущи будет устранена.
При этом я был отлично осведомлен о том, что пуантенцы выложили на организацию похода против Зогар Сага сумму, составлявшую две трети состояния династии. Рассчитывать на деньги королевского двора им не приходилось.
Очень подозрительно. Я не верю в идеалистов и бессеребренников, трудящихся лишь ради торжества правого дела. Нет, конечно Троцеро спас Аквилонию, но… За его вполне искренним патриотизмом наверняка стоят и другие соображения, куда более серьезные и менее возвышенные. Но какие?
Впрочем, это пока неважно.
Военная кампания 1286 и 1287 годов принесла пуантенцам вполне заслуженную блестящую победу. Войско пиктов частично уничтожено, частично отброшено за Черную реку. Зогар Саг погиб. Боссония полностью освобождена, форты на границе восстановлены. Триумф! Да такой триумф, что многие вначале не поверили в сообщения с Черной реки. Разве может нечто подобное произойти при короле, который за столь малыйсрок правления заслужил репутацию едва ли не слабоумного? Оказалось, что может. И последствия сего триумфа могут быть невероятны печальны для самого монарха, да вот только знают об этом немногие…
Фантастическое, просто не укладывающееся в голове и немыслимое при любом ином положении дел самолюбие и тщеславие правящего двора толкнуло Нумедидеса и королевских фаворитов на самоубийственный шаг — пуантенские герцоги даже не были приглашены в Тарантию для того, чтобы отметить «большое коронное торжество», посвященное завершению войны.
