дым, взлаивали волколаки в загонах… Признаться, Ночным Стражам здесь было неуютно — крепость подавляла своей громадностью, да и сразу привыкнуть к невероятному количеству самых экзотических существ заполнявших проходы между зданиями было ой как непросто!
Куда-то по своим загадочным делам спешили десятки гоблинов-уруков самого разнообразного облика, от здоровенных воинов до тощих и низеньких безобразных тварей, видимо выполнявших роль прислуги или занимавшихся ремеслом. Были замечены трое старых знакомцев, зеленовато-серых пещерных троллей — эти тянули за собой повозку на металлических колесах, груженую бревнами. Встретились несколько гигантских черных волков, порхнула сверху летучая мышь, более напоминавшая крылатую корову. Людей тоже хватало — все вооружены, добротно одеты и отнюдь не выглядят смущенными столь необычными соседями.
Пламенных Бичей Конан насчитал совсем немного — трое сторожили на стенах, один из встречавший Дарвингов валарауко остался возле ворот (Даур сообщил, что этот пламенный демон сегодня командует караулом), другой куда-то ушел, оставляя на камне мостовой подплавленные следы, еще двое находились у парадного входа в главную башню. Очень впечатляло — порождающие огонь монстры с длинными плетьми в лапах могли бы напугать самого хладнокровного врага. Дал о себе знать и дракон — где-то за периметром второго круга стен раздался яростный рык, да такой, что земля чуть покачнулась. Поднялся столб сероватого дыма.
— А это что такое? — Гвай натянул поводья и уставился на высокое пышное дерево, росшее как раз напротив резиденции здешнего хозяина. Более всего древо напоминало очень старинный раскидистый дуб, но таковым не являлось — другая форма листьев, да и кора почему-то серебристая.
— Это украшение, — немедленно откомментировал Даур. — Господин полагает, что так красивее. В рамках ангамандской эстетики, так сказать…
На толстых ветвях древа-исполина были аккуратно развешены клетки, в коих находились… В общем, в клетках сидели девицы-альбы. Клеток было штук двенадцать, не меньше. Все альбийки были живы.
— Не нужно беспокоиться, их каждый день кормят, — участливо проговорил Даур, завидев вытянувшиеся лица охотников. — Повелитель рассуждает так: женщина-элентари красива? Верно ведь? Очень красива! Глядя на нее любой должен получать наслаждение. Но зачем наслаждаться красотой одному, когда удовольствие должны получать все? Вот господин и решил, что длинноухих надо повесить повыше на дерево, чтобы все смотрели на них и радовались. Впрочем, сюда мы вешаем только самых несговорчивых. В качестве дополнительного наказания. Они живучие…
— Весьма своеобразное понятие об эстетике, — деревянно сказал Гвайнард. Асгерд так вообще раскрыла рот так, что туда могла запросто влететь упитанная ворона. — Вы, наверное, придумали много способов получать удовольствие от… э… красоты?
— Благодаря несравненному разуму господина, — фыркнул Даур, который, как показалось, просто хотел подначить гостей. — Артано вам все объяснит. Дело и проще, и сложнее одновременно. Впрочем, я не должен открывать вам наши маленькие тайны. Это сделает повелитель. Если, конечно, посчитает нужным.
— С ума сойти, — ошарашенно пробормотал барон Олем. — Разве можно так обращаться с благородными дамами? Посмотрите на одежду — они, несомненно, дворянки…
— Кто? — не понял Даур. — Впрочем, господин говорил мне, что вы ничего не понимаете в нашей жизни. Мы прибыли, почтенные. Отдайте лошадей рабам, их отведут в стойло, расседлают и накормят.
Новая неожиданность: рабами, присматривающими за конюшней оказались двою людей и один альб. Натуральнейший высокорослый и златоволосый альб, правда облаченный не в шелка и парчу, а в мерзкое изодранное рубище! За нерасторопность Бессмертный получил от Даура удар плетью, но стерпел и взяв под узду двоих лошадей повел в сторону шикарнейших каменных яслей, выстроенных справа от донжона.
— Что здесь происходит, Нергал их всех забери со всеми потрохами? — втихомолку ругался киммериец, поднимаясь по широкой мраморной лестнице к вратам главной башни. Пламенных бичей, стоявших у входа, пришлось обойти за несколько шагов — от них исходил нестерпимый жар. — Альбы — рабы? Одних людей едва только на руках не носят, другими помыкают, как скотиной, волколаки по улицам разгуливают, дракон под стеной разлегся! Не-ет, други, я не желаю жить в этом мире! Как тихо и спокойно было в родимой Хайбории!
Никто не ответил. Взгляды Гвая и остальных с каждой минутой становились все более и более угрюмыми.
Донжон одновременно являлся и дворцом, и серьезным укрепление. Гвай и Конан, как люди опытные в военном ремесле, сразу поняли — крепость на Волчьем острове практически нештурмуема. Во всяком случае, взять это укрепление не смогла бы ни единая армия хайборийских держав или даже объединенное войско союза таких могучих государств, как Аквилония, Немедия, Зингара, Коф и Туран. Аналогичные выводы относились и к главной башне — стены были такой толщины, что пробить их не смогла бы ни единая осадная машина, множество узких бойниц, карнизы, на которых можно установить баллисты с катапультами или котлы со смолой и кипятком, тяжелые врата-двери, за ними — выдвижные каменные блоки, способные наглухо перекрыть проход наверх… Солидно построено, ничего не скажешь.
Башня-дворец создавала впечатление необжитости и покинутости. В обширных помещениях, отделанных по альбовой традиции мрамором, серебром и цветным камнем можно было встретить лишь редкие караулы уруков на углах коридоров и лестничных пролетах. Уруки, правда, были знатные — здоровущие, высокие, комплекцией практически не уступавшие Конану. Полный доспех — шлем, панцирь надетый поверх черненой кольчуги, наручи с поножами, тяжелые сапоги на железной подошве, широкие ятаганы в ножнах. Гвардия, не иначе. Поглядывают на гостей красными выпуклыми глазками спокойно, но цепко.
Даур, скорее всего, входил в круг приближенных неведомого Артано, поскольку его и прибывших с ним незнакомцев пропускали без всяких задержек, не спрашивая паролей или пергаментов, дающих право на проход. Или стража была заранее предупреждена о визите гостей из других времен? Ночные Стражи, ведомые Дауром, долго поднимались по казавшейся бесконечной лестнице, миновали череду роскошных, но заброшенных и запыленных зал (в некоторых почему-то отчетливо попахивало навозом. Или уруки не утруждают себя походами в нужник?), потом снова шли наверх, но уже по винтовой лестнице…
— Здесь, — выдохнул Даур. Конан и остальные остановились у инкрустированных янтарем дверей, вытирая пот со лба и пытаясь перевести дух. Даже очень выносливый киммериец запыхался. — Это верхняя площадка башни — повелитель любит, чтобы было высоко. Идите, он ждет.
Даур толкнул выложенную солнечным камнем створку двери и в лица охотников ударил яркий солнечный свет.
Это действительно была именно «верхняя площадка», а не «верхний этаж» титанической башни. Островерхую крышу со шпилем поддерживало множество колонн с резьбой в виде цветов и древесных листьев, однако между расположенными по периметру обширного круглого помещения колоннами не было никакого ограждения, меж ними не была натянута слюда или вставлено стекло. Можно было запросто подойти к краю и шагнуть вперед — в бездну. Ветра, однако не чувствовалось, хотя вершина донжона находилась на почти невероятной высоте. Магия? Очень может быть…
Обстановка скромная. Ложе, необъятный круглый стол, стойка-колонна, на которой лежит некий круглый предмет размером с голову ребенка и укрытый черной тканью. Полдесятка каменных кресел с обтянутыми темной тканью подушками — как видно, для посетителей. Несколько подставок для тубусов, в которых хранятся пергаменты. И ничего более. Только солнце льет свои лучи. Вид на окрестности — изумительны, у Конана аж дух захватило. Одно дело смотреть вниз с вершины скалы, и совсем другое — с высоты рукотворного сооружения, пускай возведенного и не-человеком.
— Прошу пожаловать в мое скромное обиталище, — послышался приятный низкий голос. — Я ждал вас. Даур, можешь быть свободен…
Дверь за спинами охотников неслышно затворилась.
Он появился, излучая мудрость свыше всякого правдоподобия. Каждая черта его лица была озарена чистым интеллектом. С виду — человек, никакой тебе альбийской остроухости. Волосы длинные, цвета воронова крыла с синеватым отливом, схвачены на затылке в хвост обычной деревянной застежкой. Глаза ярко-синие, что твои сапфиры. Очень красив, сравнительно молод — лет двадцати пяти, не более. Конану такая красота не нравилась, он обычно именовал людей с такой внешностью «смазливыми и сладенькими».
