вражеская армия, я разбил бы ее в поле. А в горах и лесах мои малые отряды заманят в ловушки и засады. И большие силы я собрать не могу — бандиты отступят и ударят на крепости, оставленные без солдат.
— Все! — прервал ссору король. — Я разрешаю графу Просперо набрать наемников для борьбы с бандитами, но за порядок в провинции он ответит лично передо мной!
— Есть ли новости из Немедии? — спросил он у Паллантида, командующего гвардией.
— По моим сведениям, они потихоньку увеличивают гарнизоны пограничных крепостей, готовят дороги и мосты. Полагаю, что в недалеком будущем нам не избежать войны с Немедией.
— Как же это Немедия начнет с нами войну? — язвительно спросил канцлер Публио. — Немедийская возвышенность менее плодородна, чем равнины Аквилонии и мы постоянно продаем им наше зерно. Мы же в случае войны немедленно прекращаем поставки продовольствия, и их армия остается голодной!
— Победоносная война изменит ситуацию в их пользу, — пожал плечами Паллантид, — Я, правда, не знаю, на что они рассчитывают, наша армия не слабее немедийской. Но они закончили давние распри с Бритунией и Пограничным королевством, а теперь перебрасывают войска на нашу границу.
— Но их войско не сможет прорваться вглубь Аквилонии мимо наших крепостей?
— О, нет! Им придется встретиться с нашей армией в поле, и битва будет проходить там, где мы этого пожелаем. Потому я и не сомневаюсь, что мы сможем их разбить.
— Это хорошо, — медленно произнес Конан, — Но подготовка к войне должна вестись без излишней самоуверенности. Нет ничего хуже, чем недооценить противника, считая его слабее себя. Я хочу, чтобы в моих войсках были созданы отряды хорошо подготовленных лучников. Я знаю, что сила аквилонской армии основывается на сокрушительной атаке тяжелой конницы, но бывают ситуации, когда стрелковое прикрытие оказывается жизненно необходимым. И для этого мне нужны тщательно отобранные и обученные стрелки. Потому что когда они понадобятся в битве, за все золото мира нельзя будет найти то, что не приготовлено заранее.
— Я распоряжусь, государь, — согласился Паллантид. — Хотя подготовка лучников потребует больших усилий и постоянной тренировки. Это ведь не ополченец, которому можно дать в руки оружие потяжелее и поставить в строй. Вообще-то, атака конных рыцарей в тяжелых доспехах пробивает строй вражеского воинства, а смятое войско сражаться не в состоянии. Тогда один наш рыцарь может поразить десятки врагов.
— Все так, — сказал Конан. — Но пока рыцари бьются копье на копье и меч на меч, они наносят удары врагу и сами получают в ответ. А лучники бьют противника, не получая ответных ударов. Хорошо подготовленный лучник выпустит десяток стрел, пока атакующие враги смогут достать его. А отряд лучников может сорвать атаку даже тяжелой конницы. Мне вообще не нравится решение атаковать вражеское войско, подготовившееся к битве. Они ведь тоже знают силу удара наших рыцарей и могут подготовить какие-нибудь хитрости. Врага надо заставать врасплох и бить во фланг, в тыл, а не переть напролом. Я бы с большим удовольствием создал отряды конных лучников, которые могут уходить от противника и поражать его стрелами без ущерба для себя. Но этим мы займемся несколько позже, конного лучика подготовить еще сложнее. Пусть пока будут пешие отряды под прикрытием ополченцев.
Моишин, глава крупнейшего торгового дома Тарантии, собирался на прием в королевский дворец. Он надел камзол из черного бархата, ношеный, но чистый и опрятный, повесил на шею золотую цепь, поправил на голове шитую золотом шапочку и позвал телохранителей. Все детали были тщательно продуманы. Богатство, не бросающееся в глаза, властность, скрытая неприметной внешностью, как булатный клинок в потертых ножнах. Пожилой уроженец Шема вел дела в Аквилонии не первое десятилетие и куда лучше короля представлял себе детали государственного устройства страны. Торговый дом занимался поставками зерна в Немедию и корабельного леса в Аргос, контролировал поставки товаров с Востока и рабов на Юг.
Новый король Аквилонии может стать для Торгового дома источником большой опасности или возможностью заработать огромные деньги. И Моишин шел на встречу с королем, как рыцарь идет в бой. И как могучий воитель уверен в своей победе, так старый шемит был уверен в успехе своей миссии.
Каждый правитель стремится совершить великие деяния и прославиться ими в умах современников и памяти потомков. А для этого нужны деньги. Большие деньги. А взять их больше негде, кроме как у торговцев. Подданные приносят в казну основной доход, но ни земледелец, ни большинство ремесленников не имеют дело с золотом. Они могут расплатиться с казной, лишь продав свой товар торговцам. Реки медных монет сливаются в ручейки серебра и оседают золотыми монетами в королевской казне, но без торговцев обойтись невозможно. Собирать с сотен тысяч людей налоги зерном и мясом, одеждой и железными изделиями невозможно. Поэтому услуги Торгового дома заменить просто нечем!
Моишин подошел к воротам королевской цитадели и велел телохранителям ждать его. О его визите, естественно, были извещены и без заминки провели к королю. Конан встретил гостя на троне в полном королевском облачении. Мысленно улыбнувшись, Моишин одобрительно оценил действия советников короля. Варвар на троне Аквилонии пытался заранее поставить торговца на место, показав ему его ничтожность перед престолом повелителя.
В учтивейших выражениях шемит приветствовал короля и заверил его в безусловном стремлении следовать высочайшей воле в делах обустройства государства Аквилонского.
— Я при этом надеюсь, — продолжал Моишин, — что наш Торговый дом будет так же успешно работать в державе великого короля и наши привилегии не будут ущемлены. В свою очередь, я готов предложить королю финансирование неотложных государственных нужд на самых льготных условиях. Я готов завтра же внести в королевскую казну двадцать тысяч золотом.
— Самые льготные условия вашего Торгового дома оборачиваются потом немалыми прибылями для него, — заметил канцлер.
— Но мы же не можем работать даром, — удивился шемит. — Мы вкладываем свои деньги и рискуем, мы делаем большую работу, которая необходима государству. Вы ведь прекрасно понимаете, что если не давать торговцам свободно покупать и продавать товары, то никому от этого хорошо не будет! Крестьяне и ремесленники не смогут получать то, что им необходимо, товары будут лежать на месте без дела, портиться, пропадать, а люди будут терпеть лишения и осаждать властителей с жалобами на свои бедствия. И самое обидное, что это будет сделано из неразумного стремления ограничить доходы купцов. Легко считать чужие деньги. Но сколько трудов приходится приложить, чтобы их заработать!
— Это интересная мысль, — сказал король Конан. — Я хорошо представляю, сколько должен работать земледелец, чтобы прокормить свою семью и заплатить налоги. Я знаю, как зарабатывают деньги мастера в городах. Неужели работа купцов настолько тяжела и сложна, что они по праву оказываются самыми богатыми людьми в любом государстве? Не вернее ли было бы предположить, что их богатство создано не непомерными трудами, а собрано с моих подданных путем бессовестного обмана? Если у крестьянина покупают зерно по заниженной цене, то он просто не знает, сколько заработает купец на перепродаже. Или не может продать товар тому, кто даст более справедливую цену. Если заемщик не может расплатиться с вами по займу, то его собственность достается вам за половину цены. И это еще в лучшем случае!
— Но сделка есть сделка, — слабо попытался возразить Моишин. Он почувствовал, что варвар на троне Аквилонии не так глуп и переводит спор в такую плоскость, где все заготовленные доводы оказываются неприменимы. — Мы ведь никому не навязываем свои условия…
— Как не навязываете! — возмутился канцлер Публио. — Именно навязываете. Если вы отплачиваете налоги графства с условием вести торговлю зерном и солью, то и цены на них устанавливаете по своему усмотрению. А помимо Торгового дома торговать оказывается невозможно!
Купцу очень хотелось сказать, что знать тоже получает доходы со своих земель, не прилагая для этого особых усилий, но он благоразумно сдерживал в себе этот порыв. Можно сказать правду в глаза власть имущим, но только ничего хорошего от этого он не получит. И это еще мягко сказано.
— Но я ведь уже говорил, — продолжил он. — Можно разогнать Торговый дом и отобрать в казну накопленные им богатства. Но разрушение торговли потом обернется такими убытками государству, которые многократно перекроют сегодняшнюю добычу. Зачем это делать? Я добровольно готов внести в казну тридцать тысяч золотом!
— Успокойся, мессир, — сказал Конан. — Деньги в казну ты внесешь. И Торговый дом разгонять я не буду. Хотя у меня есть все основания для такого решения. Но я не хочу начинать свое правление
