девочке. Она негромко рассмеялась. Почему бы ей одним ударом не убить двух зайцев? Если действовать осторожно, то обоих — мужчину и ребенка — она поймает одновременно. Правда, это будет непросто. Белый Маг уже доказал свое могущество на ее брате, и ведьма страшилась смотреть в глаза Дивула, когда он стоял перед стариком. Нет, ей нужно быть осмотрительной и применять хитрость там, где другие применяют силу. В голове Дювулы созревал план. План, для выполнения которого она использует свои уникальные способности…
Сенатор Лемпариус уже избавился от мокрой одежды и погрузился в горячую ванну, которую держали для него в постоянной готовности. Когда он скользнул в воду, теплые потоки закрыли его с головой. Запах распаренной мяты ударил ему в ноздри.
Один из его вооруженных слуг вошел и поклонился.
— Господин мой и сенатор, страшный ураган разрушил в городе множество домов и убил десятки горожан.
Лемпариус высунул плечи из приятной Теплой воды.
— Ну и что? Что случилось, то случилось. Почему ты мешаешь мне принимать ванну?
Бессердечие сенатора, казалось, совсем не смутило его слугу.
— Человек, принесший это известие, ждет снаружи — не найдется ли у вас минуты побеседовать с ним об одном происшествии, связанном с этой катастрофой.
— Отошли его прочь! — Лемпариус махнул рукой. Прохладный воздух ванной комнаты холодил его мокрую кожу.
— Как прикажете, господин. Но этот человек просил меня назвать вам его имя. Его зовут Логанаро.
Сенатор Лемпариус усмехнулся.
— А, это другое дело. Веди его сюда!
Когда слуга вышел, Лемпариус снова опустился в ароматизированную воду. Какая жалость, что кошки так ненавидят купание!
В покой вошел Логанаро. Он вымок до нитки и с ног до головы был заляпан грязью. На его лице отражалось смешение крысиного лукавства и страха.
Сенатор приподнялся так, чтобы вода не попадала ему в рот.
— Где ты оставил моего варвара? Ведь ты поймал его?
— Ваше превосходительство, возникло одно затруднение…
— Затруднение? Об этом ни слова! На службе у меня всякие «затруднения» приводят к некоторому сокращению частей тела, если ты понимаешь, о чем я говорю.
Толстяк судорожно глотнул. Вода стекла с его седых волос.
— Но… но этого нельзя было предвидеть, господин! Поднялся страшный ураган как раз в тот момент, когда мои головорезы были готовы схватить этого человека. Харчевня, где он квартировал, разрушена, сметена с лица земли. С этим ничего нельзя было поделать!
Лемпариус сел и ткнул в него острым ногтем.
— Этим ты хочешь, вероятно, сказать, что ветер унес и мою добычу.
— Н-нет, ваше превосходительство. Только… моих людей. Каким-то образом киммериец и его друзья избежали этой участи.
— И где они теперь?
— Мои сыщики напали на след. Как только они их где-нибудь увидят, они тотчас сообщат. Лемпариус снова расслабился и скользнул обратно в свою огромную ванну.
— Ну, так я не вижу никаких затруднений, кроме маленькой отсрочки. Как только варвар будет выслежен, ты его запросто схватишь, не так ли? Но позаботься о том, чтобы он как-нибудь не вырвался снова, Логанаро. В противном случае дело может дойти до упомянутого упрощения организма.
Логанаро перевел дыхание и кивнул. Его жирное лицо смертельно побледнело.
После того как посредник ушел, Лемпариус позволил себе улыбнуться. Потом он набрал побольше воздуха и опустился в воду так, что она покрыла его закрытые глаза и волосы.
Замок Слотт содрогнулся от вопля своего владельца.
— Проклятье! Пусть все погибнет! Клянусь Огнем Вечности, я сумею ее поймать!
Трое детей на железной цепи возле ледяной стены отшатнулись, как будто хотели скрыться от ярости Совартуса, вжавшись в камень.
Совартус смотрел на них с глубочайшей ненавистью, особенно на того мальчика, в котором была заключена стихия Воздуха.
— Ты посмел мне противоречить! — завопил волшебник. — Иначе ветер схватил бы проклятую девчонку и доставил бы ее мне. Этого я тебе никогда не забуду, можешь не сомневаться!
С этими словами Совартус оставил троих детей. В мыслях он уже перебирал новые способы достичь своей цели, бормоча на ходу:
— Где же, в конце концов, мой демон? Если он не в состоянии схватить девчонку, он должен, по крайней мере, следить за ней! А куда я дел мои метательные шары? Ах, черт! Чтоб Черные Души все побрали!..
Хижина служила для хранения и сушки мяса и рыбы. Она вовсе не предназначалась для того, чтобы быть убежищем человеку. Но здесь было сухо, хотя и тесновато. Конан стоял под потолочными полками, на которых коптили рыбу, и мрачно смотрел на Витариуса. Старик говорил:
— Я не знаю, кто послал наемных убийц, если они действительно были таковыми. Судя по отдельным их крикам, я предполагаю, что им было поручено не убить, а только поймать вас.
Конан тряхнул головой, отбрасывая с лица густые черные волосы.
— Звучит по-идиотски, — заявил он. — В этих краях меня никто не знает. Стало быть, и оснований ловить меня тоже нет.
— Может быть, старый враг? — спросила Кинна. Она пыталась зажечь огарок свечи. Искры, как падающие звезды, вспыхивали в темноте.
— Большинство моих врагов мертвы, — ответил Конан. — А живые… Ни один из них не возьмет на себя труд гнаться за мной из тех мест, где мы стали врагами.
Одна из искр попала на фитиль, который на миг загорелся и тут же погас. Конану показалось, что он слышит, как Кинна ругается, но она говорила очень тихо, и он не разобрал ни слова.
Элдия машинально протянула к свече указательный палец. Фитиль запылал сам собой. В свете маленького огонька на потолке и стенах хижины заплясали тени.
— С чего ты думаешь начать? — спросила Кинна. Вместо того, чтобы смотреть на чудом загоревшуюся свечу, она смотрела на Конана.
Он размышлял о том, какие возможности для него существуют.^ тем, кто практикует магию, безразлично какую — черную, белую или еще какого-нибудь цвета, киммериец испытывал стойкое недоверие. Лучше всего было бы покинуть этот город как можно скорее. Нумалия(столица Немедии) манила его. Любому идиоту ясно, что никаких богатств ему не видать, если он ввяжется в битвы с демонами и чародеями, не говоря уж о безвестных личностях, которым не лень было нанять шайку головорезов.
С другой стороны, Конан чувствовал, как в нем растет своего рода протест, — ведь ему посмели угрожать! Ну, у адского демона имеется причина для ненависти. Господину головорезов, которых он покрошил на куски, тоже есть о чем подумать. Но ведь Конан, в конце концов, вынужден был позаботиться о себе! Его вызвали на драку, его спровоцировали. Умный человек увидел бы здесь знак своих богов- покровителей, недвусмысленный совет уносить отсюда ноги. Но киммериец далеко не всегда бывал столь умен. Конан жутко злился на тех, кто причинял ему столько неприятностей. Люди, почитающие своим богом Крома, никогда не празднуют труса. Кром был суровым богом и лишь немногое давал он людям; он был жесток, мрачен, он приносил смерть. И больше всего Кром ненавидел трусов. Он вливал мужество и волю в жилы человека, как только тот появлялся на свет. Если же воин бежит от опасности, безразлично какой, — Кром не станет ему помогать.
Конан посмотрел на трио возле свечи. Его целью была Немедия, это несомненно. И никакой волшебник не в силах его задержать. Но здесь у него оставалось еще несколько дел, и он не уедет, не разобравшись с ними.
Они ждали, что скажет Конан. Наконец он заговорил.
— Мне кажется, что мы связаны уже давным-давно, — сказал киммериец ворчливо и обратил взгляд на Витариуса. — Я так понимаю, у вас имеется какой-то план, как нам победить наших общих врагов.
