– Знаешь, я хотела бы, чтобы они уже побыстрее начали. А то солнце уж слишком припекает.
Люди Ермака сформировали теперь двойную линию. Между ними было расстояние достаточное для того, чтобы свободно орудовать мечом, не боясь поранить соседа, но достаточно близкое, чтобы не возникла опасность сражаться сразу с двумя противниками. Основная нагрузка при таком строе падает на тех, кто стоит на флангах. Конан с одобрением заметил, что именно наиболее сильные, на его взгляд, бойцы и были поставлены на эти позиции. Люди Лисипа стояли беспорядочной толпой, главным образом надсаживая себе глотки бессмысленными криками.
– А почему на Максио так наезжают? – спросил Конан.
– Бомбас думает, что именно Максио месяц назад убил его брата. Известно, что брат Бомбаса учинил с кем-то ссору в верхних залах 'Химеры'. Немного позднее он был найден с кинжалом в брюхе. Тот самый кинжал, что последнее время носил Максио, и все это видели. У кинжала была очень характерная рукоятка из слоновой кости.
– В 'Химере'? – воскликнул Конан. В его голосе слышалось удивление. – А что брат городского головы делал в таком месте?
– А, ты небось не знаешь. Бурдо – так звали его – был сам не свой до женщин того сорта, что отираются в 'Химере' и подобных же заведениях. – В голосе Делии слышалось презрение хорошо пристроенной куртизанки по отношению к ее менее удачливым сестрам. – Результатом этого увлечения было то, что он страдал от нескольких неприятных болезней. Предполагалось, что наверху он должен был встретиться с кем-то, кто обещал его магически исцелить, а вместо этого убил.
– Так это был Максио или нет? – спросил Конан.
Она пожала плечами:
– Не знаю. А мне-то что до того, даже если и Максио убил этого Бурдо? Лично я не вижу никаких причин, зачем бы ему понадобилось это делать. Но Максио не обсуждает со мной всех своих дел. – Она бросила на Конана еще один восхищенно-лукавый взгляд. – Точно так же, как и я ему рассказываю далеко не все.
В этот момент толпа людей Лисипа наконец решилась. Подбадривая себя нестройными воплями, они бросились на отряд наемников, который был куда меньше. Мгновенно воздух наполнился звоном мечей, ударяющихся друг о друга. Яростные крики мешались с болезненными вскриками. Начали падать убитые и раненые. Наемники удерживали строй, в то время как бандиты Лисипа в давке могли только бесцельно размахивать руками. Каждый раз, когда кто-нибудь из людей Лисипа пытался пробиться сквозь переднюю шеренгу, он тут же натыкался на меч наемника, стоящего во втором ряду.
– Черт возьми! Их так много, – заметил Конан, взяв из кулька еще пригоршню орехов. – Они ведь легко могут ударить с фланга. Они настолько превосходят в численности, что это может компенсировать даже их неумение. Не будь они такими трусами, они бы именно так и поступили.
– Это уж точно, – согласилась женщина. – Репутация Ермака известна по всему городу. Его боятся. С тех пор как он появился в Шикасе, он один собственноручно в личных единоборствах убил десятерых. А кто считал, скольких он уложил в таких потасовках?
Тут в первый раз подал голос Ермак.
– Вперед! – крикнул он.
Повинуясь его команде, вторая шеренга прошла через интервалы первой. Эти люди не успели еще растратить своих сил и яростно вступили в бой. Каждый их удар наносил противнику рану, сами же бойцы при этом, за немногими исключениями, оставались невредимыми.
– Конец уже не за горами, – предрекла Делия. – Стойкостью сброд Лисипа не отличался никогда.
Конан заметил, что часть людей Лисипа, находящихся сзади, уже медленно начала отступать от сражающихся. Видно было, что они не хотят показаться трусами и броситься в бегство, но вместе с тем потеряли всякое желание сражаться дальше.
– Всем вперед! – крикнул Ермак.
Та линия, что была в начале сражения передовой, а теперь стала задней, пришла в движение, и теперь все бойцы Ермака образовали единую шеренгу. Наемники мерно и неуклонно пошли вперед, держа строй. Каждый короткий шаг смертоносной фаланги сопровождался ударами мечей. Для сброда банды Лисипа это было уж слишком. После короткой отчаянной попытки обороняться они стали пятиться. Первыми стали отступать те, кто стоял сзади. Это отступление очень быстро превратилось в беспорядочное бегство.
Профессионалы Ермака преследовали своих противников до края Площади, а затем по команде своего предводителя остановились. Со смехом они развернулись и пошли назад, через Площадь, на ходу вытирая свои окровавленные мечи. Кое-кто в толпе разразился приветственными криками. На мостовой остались лежать семеро мертвецов. Еще несколько бандюг Лисипы ползли прочь, бережно придерживая распоротые бока и животы. Кое-кто из людей Ермака получил незначительные раны, но не было ни одного, кто не мог идти самостоятельно и нуждался в помощи товарищей.
– Хорошо, да мало, – заметила Делия. – Мне приходилось видать и более впечатляющие сражения. Одно было просто великолепно. Не меньше сорока трупов на Площади и на улицах.
Конан был удовлетворен увиденным. Мало того что его приятно развлекли, так еще и немало узнал о повадках и сравнительных достоинствах двух городских шаек.
– Слушай, Делия, ты сказала, что Бомбас – один из тех, кто заправляет в городе. А другой-то кто?
Она указала на большой дворец, высящийся в северной части Площади за высокой, утыканной шипами стеной:
– А второй – человек, который живет в этом доме. Его зовут Ксантус. Он – арендатор серебряного рудника. Арендует его у Короны. Никто в Шикасе не может сравниться с ним в богатстве. Но и подобно всякому богачу, он никак не может остановиться. Все гребет и гребет под себя. Собственно, его разногласия с гильдией шахтеров и вызвали резню между шайками.
Наконец-то, подумал Конан, становится понятным, какие причины обусловили эту ожесточенную грызню, которая со стороны выглядит столь чудовищной.
– Шахтеры, говоришь? А чем им не угодил Ксантус?
– Шахтеры долго препирались с Ксантусом и много раз таскались сюда, на Площадь, потрясая своими кирками и молотами. Кончилось тем, что они отказались выходить на работу.
– А чем они были так недовольны? – поинтересовался Конан.
Делия пожала плечами:
– Не знаю. Заработок, каторжный труд на шахтах. Может быть, что-нибудь еще. Никогда в жизни не буду иметь дел с человеком, который зарабатывает себе на пропитание честным трудом. Если жить таким образом, то помрешь в нищете и жалкой старости.
– Если рудник – собственность Короны, почему же Ксантус не обратится за помощью к королю?
– Не могу тебе сказать, киммериец. Знаю только, что он не обратился, вот и все. Вместо этого он отправился в Офир, где уже несколько лет длится гражданская война, а оттуда вернулся с Ермаком и его людьми. Тогда у Ермака было куда больше солдат, чем сейчас. Наемники Ермака вправили шахтерам мозги и погнали их на работу. Тогда-то и сгорело цеховое здание гильдии шахтеров.
Конан начинал мало-помалу понимать, что к чему.
– Ну хорошо. А когда наемники восстановили контроль Ксантуса над рудником, они что – не захотели уйти отсюда?
– Нет. Особенно после того, как до них дошло, какую приятную жизнь они могут вести в Шикасе. Я думаю, что Ермак, их предводитель, устал воевать и скитаться и решил удалиться на покой, осесть где- нибудь зажиточным господином.
Лисипу, ясное дело, все это не понравилось. Он контролировал теневую экономику в городе еще до того, как я появилась на свет. Однако сам он всегда остается в пределах Дыры, на свет не выползает. Когда в городе воцарились наемники Ермака, Лисип начал действовать. Рассылал повсюду своих людей, вербовал головорезов. По всей стране прошел слух, что Шикас – такой город, где можно все, были бы только деньги. Мол, разбогатеть здесь пара пустяков, а разбогатев – становишься как бог и царь. Теперь не проходит и дня, чтобы через городские ворота не въехал какой-нибудь новый головорез. – И снова она одарила Конана откровенным взором: – Вроде тебя.
– Я благодарю тебя за то, что ты поделилась со мной такими бесценными сведениями, – сказал Конан.
