двинулся с места. Наполовину опустошив кружку, киммериец повернулся и оперся локтями о стойку бара. Все находящиеся в таверне смотрели на него. В задней, наиболее затемненной части помещения за столиком сидел один человек. Он был явно старше всех остальных. Конан безошибочно определил в нем бывшего пуантенского аристократа. Как и его люди, Ингас был одет в красную кожу, но, в отличие от остальных, одежды его изящного покроя и богато украшены серебряным и золотым шитьем. Слева на груди вышит крест – герб знатного пуантенского рода. Однако эмблему наискось пересекала молния. Значит, носитель ее был когда-то лишен наследства.
– Ты храбрый малый, коли решился наведаться в наш гадюшник, – заметил Ингас.
– Отважному охотнику не пристало бояться львов, – фыркнул Конан. – Так чего же бояться шакалов?
Среди бандитов опять началось шевеление, но резкий жест предводителя вновь осадил их.
– Кто ты такой, киммериец? – спросил Ингас. – Кто нанял тебя, чтобы ты явился сюда? Кто заплатил тебе за убийство моих людей?
– Ни на одного из твоих противников я не работаю, – сказал Конан. – Что до тех трех болванов, так ссору затеял не я. Они вели себя со мной неподобающим образом с того самого момента, как я приехал в этот город. Кончилось тем, что они публично бросили мне вызов, когда я тихо сидел и обедал. Мог ли я это вытерпеть?
– Я бы не вытерпел, – заметил Ингас. – Впрочем, они действовали по собственной инициативе, а не по моему приказу. Кстати, именно поэтому я спустил тебе это убийство и не послал за твоей головой моих людей. И все бы у нас было тихо-мирно. Но ты нарушаешь мою территорию, заявляешься ко мне – и только с тем, чтобы бросить мне вызов? Ты же понимаешь, что этого я никак не могу стерпеть.
– Ты считаешь, что меня испугают угрозы пуантенского изгоя? – поинтересовался Конан нарочито громким голосом. Все это время он краем глаза не переставал следить за двумя громилами, что сидели ближе всех к Ингасу. Один – высокий мрачный человек с перебитым носом. Другой – настоящая груда мускулов с гигантскими ручищами и бочкообразной грудью. Улыбнувшись, Ингас откинулся на спинку стула.
– Нет, человече, этим ты меня не проймешь. Даже пьяный, киммериец не поперся бы сюда и не вел бы себя так, как ты, не имея на это оснований. Кто-то нанял тебя, чужеземец. Но кто? Ермак? Лисип? Этот жирный мошенник Бомбас? Что, их люди ждут снаружи? – При этих словах все бойцы в зале настороженно покосились на дверь.
Конан презрительно фыркнул:
– Я так и думал, что ты трус. – Он допил свое вино и стукнул кружкой о стойку. -И ты, и твои женоподобные красные птички – вы просто дерьмо. Мне захотелось дерьма, и я пришел сюда. А теперь – всего хорошего, пуантенец. Я думал, здесь меня ждет славная схватка, но ты разочаровал меня.
Слегка покачиваясь, он вышел из 'Черепа'. Как только он оказался снаружи, пьяная поступь исчезла, и Конан уверенным шагом устремился в верхний город. За спиной он слышал, как открылась и снова захлопнулась дверь 'Черепа'. Тотчас же Конан снова двинулся походкой пьяного, раскачиваясь даже сильнее прежнего. Так, шатаясь и бормоча что-то себе под нос, он добрался до новых районов города. Впрочем, киммериец был достаточно осторожным, чтобы не переусердствовать в своем представлении, ибо стоило людям Ингаса что-либо заподозрить, они стали бы еще более подозрительными. Кроме того, Конан держался середины улицы.
Киммериец был уверен, что убийцы не станут нападать на него в нижнем городе. Сейчас Ингас был убежден, что киммериец действовал по заказу одного из его, Ингаса, соперников. По всей видимости, они послали человека проследить за киммерийцем, чтобы выяснить, куда он направится. Только после этого вышлют убийц.
Дойдя до Площади, Конан остановился у фонтана и брызнул водой себе в лицо, будто пытаясь освободиться от винных паров. Пока он проделывал это, он успел осмотреть Площадь. Она была совершенно безлюдна. Потаскухи исчезли из-под портика. Из гнезда в стене перед входом в портик Конан вытащил факел и понес его, освещая себе дорогу. В храм он идти не собирался. Вместо того он направился к театру.
Поднявшись по ступеням, он прошел между двумя массивными колоннами. Не обращая внимания на большие двери главного входа, Конан отправился к маленькому окошку со ставнями сбоку от входа, там, где продавались обычно билеты на представления. Взявшись за замок покрепче, Конан поднапрягся и сорвал задвижку со ставней. Светя перед собой факелом, он пробрался внутрь.
Из прихожей Конан прошел в главный зал театра, где ряды скамей выстроены перед сценой. Над залом нависали ложи для наиболее уважаемой части публики. По бокам зала тянулись роскошные приватные ложи богачей.
Двигаясь не спеша, так, чтобы те, кто шел по следу, не испытывали никаких трудностей, Конан по приставной лесенке поднялся на сцену.
Захватив лесенку с собой, киммериец забрался в каморку, откуда управляли занавесом. Глянув вниз через перила, Конан заметил два силуэта, которые как раз крались по сцене, следуя за светом его факела. Когда Конан услышал, что преследователи поднимаются в ту же каморку, он полез прямиком в купол. Оттуда варвар выбрался на крышу и подтащил лестницу к парапету, – на тот случай, если бандиты испугаются высоты и не решатся прыгать. Сам же киммериец спокойно перемахнул на другую сторону и настороженно замер прямо перед своим собственным окном.
Долго ждать не пришлось. Двое преследователей вылезли из дверцы купола. Конан слышал, как они тихим шепотом переговариваются. В свете луны он различил, что один был высокий и тощий, другой широкоплечий и приземистый. Именно этого Конан и ожидал. Ингас посылал за ним опытных убийц, а не вспыльчивых молокососов.
Один из бандитов заметил лестницу. Почти на цыпочках они подбежали к парапету и осмотрели крышу здания, находившегося напротив. Конан вжался в нишу, скрываясь в глубокой тени. После короткого совещания преследователи, осторожно ступая, перебрались по лестнице. Затем они повернулись и стали осматривать крышу храма.
Конан выступил из тени:
– Вы меня ищете?
Две длинные хорасанские сабли со свистом вылетели из ножен.
– Долго же за тобой бегать пришлось, варвар, – сказал тот, что пониже. – Сперва театр, теперь храм… Уж не хочешь ли ты сказать, что здешний мошенник и его баба наняли тебя оскорбить нашего предводителя?
Вместо ответа Конан выхватил свой собственный меч:
– Нет. У меня на вас другие виды.
– Что-то ты не выглядишь таким пьяным, каким был недавно, – заметил высокий. В речи его слышался резкий акцент пуантенских горцев.
– Зачем вы ползете за мной? – спросил Конан.
– Наш предводитель решил, что ты слишком часто беспокоишь его. Он хочет, чтобы ты умер, чужеземец. Но прежде желает узнать, кто из его соперников тебе платит.
– Вот об этом теперь и придется ему гадать, – заметил Конан, – поскольку ни один из вас не вернется обратно.
– Довольно, – вымолвил высокий, двинувшись к Конану скользящими шагами опытного фехтовальщика.
Внезапно Конан заорал во всю глотку:
– Бандиты! Что вам здесь нужно?
На мгновение убийцы оторопели. Затем коротышка рванулся вперед, нанося горизонтальный удар. Киммериец ловко блокировал атаку, затем отбил косой удар высокого. После этого сделал два выпада, широко и размашисто действуя мечом, хотя несколько замедленно, так, чтобы у атакующих была возможность защищаться. Конану нужно было, чтобы в храме хорошо расслышали звон мечей.
Когда Конан убедился в том, что внизу все проснулись и поднялся переполох, он принялся за дело уже всерьез. Глупо затягивать смертельно опасную игру. В темноте, на скользкой поверхности крыши, сражаться действительно трудно. К тому же Ингас послал на самом деле умелых бойцов.
