Конана. Почувствовав, что варвар догоняет, Гилзах внезапно остановился на краю одной из шахт и, развернувшись, метнул в преследователя тяжелый метательный нож. В последний момент Конан успел отбить его мечом. Гилзах выхватил из-за пояса еще один нож, приготовился к броску, но вдруг земля поплыла у него под ногами.
Огромный пласт земли пополз вниз, в шахту. В отчаянии он выронил нож, пытаясь удержаться на склоне, но оползень неудержимо повлек его вниз. Он закричал, но его крик оборвался.
Конан осторожно подошел к краю шахты и заглянул в нее, но даже его взгляд не смог ничего разобрать в кромешной темноте, царившей внизу. Ценой своей гибели убийца ускользнул от него. Если даже он остался жив после оползня, внизу его, бесчувственного, ожидала еще более страшная смерть. Конан повернулся и отправился обратно, к телу Вонху. Желтолицый не был трусом, сражался лицом к лицу и, по крайней мере, заслуживал погребения. Однако тела на месте не оказалось. Конан почувствовал, что от событий этой ночи голова у него идет кругом. Обыскав все вокруг, он не нашел ни малейшего следа убитого Вонху. В конце концов, вспомнив обворожительную улыбку Карелы и свое обещание навестить ее, киммериец прекратил поиски и быстрым шагом направился в город. Когда он добрался до храма Деркэто, уже рассвело, и восходящее светило бледными лучами красило небо над Аренджуном.
Когда земля исчезла у него из-под ног, Гилзах был уверен, что вскоре неизбежно окажется в царстве подземных теней, которые отнимут у него не только жизнь, но и душу. Помимо воли из его горла вырвался крик ужаса. Однако тренированное тело, повинуясь глубоко заложенному инстинкту выживания, реагировало по-другому. Щуплый замориец сгруппировался и попытался замедлить падение, удержаться на краю или по крайней мере не быть засыпанным с головой. И когда огромный пласт земли повлек его за собой, ему каким-то чудом удалось оказаться на поверхности. Придя в себя, Гилзах обнаружил, что лежит на дне глубокой ямы. Он сгреб землю с ног и поднялся. Удача не оставила его. Тело побаливало от многочисленных ушибов, на руках было несколько ссадин, но кости остались целыми. Возблагодарив покровителя своего рода за спасение, Гилзах начал осматриваться.
Стены ямы были почти отвесными. Наверху виднелось небо, и солнце, судя по всему, приближалось к зениту. Оценив ситуацию, Гилзах понял, что шахта, в которую он попал, давно уже была засыпана многочисленными оползнями, и глубина ее уменьшилась. Теперь от поверхности земли до дна было не более пятнадцати локтей, благодаря чему он и остался в живых. Выбраться наверх не составило для него труда. Используя два оставшихся у него стилета в качестве клиньев, он быстро оказался на поверхности, стащил с себя превратившуюся в лохмотья одежду и отправился в город. Пока что киммериец оставался в живых. Но до вечера еще было время.
Глава седьмая
Уже наступали сумерки, когда Конан подходил к постоялому двору купца Мариасса, где его должен был ждать Ченгар Бхутт. Двор располагался на одной из центральных улиц и был окружен обширным садом. По ночам в сад выпускали свирепых химелийских волкодавов, охранявших двор лучше любой стражи, а внутри в самом доме постоянно дежурили вооруженные сторожа, поэтому грабители, как правило, обходили постоялый двор стороной, а проезжие купцы, наоборот, останавливались в нем с большой охотой.
Богатство жильцов притягивало к дому нищих. Вдоль ведущей к дому аллеи сидели калеки, выставлявшие напоказ свои страшные язвы, многие из которых были искусно нанесены умельцами из Лабиринта, парочка юродивых, несколько опрятных старушек, с лицами, покрытыми, согласно обычаю, плотными покрывалами, ожидали скудного подаяния.
Неторопливым шагом прогуливающегося охранника Конан миновал большую часть аллеи, как вдруг что-то толкнуло его изнутри, предупреждая об опасности. Варвар почувствовал, как прошла вдоль позвоночника колючая холодная волна, и мгновенно превратился в ожидавшего нападения волка. Сторонний наблюдатель не заметил бы никаких изменений ни в его взгляде, ни в походке, но глаза Конана буквально пронизывали каждую встречную фигуру, ноздри расширились, втягивая воздух. Киммериец отличался от так называемых цивилизованных людей тем, что его чувства не были притуплены долгой жизнью в городе, среди каменных громад домов, заменивших им природу.
Запах и предупредил Конана об опасности; точнее, несоответствие между видом человека и его запахом. Сидевшая у края аллеи старуха подалась к нему, явно в надежде выпросить мелкую монетку на хлеб, но запах, исходивший от нее, был запахом мужчины. Быстрее, чем сознание его осмыслило происходящее, Конан отшатнулся от старухи, и направленное ему в сердце острие кинжала лишь слегка оцарапало кожу, разрезав тунику и перевязь меча.
Конан выхватил кинжал, но не мог заставить себя нанести ответный удар. Он был воином и не воевал с женщинами. Секундное промедление могло стоить ему жизни. Второй удар, не менее опасный, чем первый, скользнул по ребрам, но Конан успел сорвать покров с лица женщины. Лицо под покрывалом не было лицом женщины — на Конана с ненавистью смотрели темные глаза на смуглом, окаймленном короткой бородкой лице.
На аллее развернулся поединок двух достойных соперников. Гилзах недаром славился своим умением владеть стилетом. Узкое лезвие в его руке сверкало в последних лучах заходящего солнца, порхало, словно стальной мотылек. Невозможно было предугадать, куда будет направлен следующий молниеносный выпад. Но киммериец не уступал ему в быстроте и при этом был гораздо сильнее. Конан вел бой не в такой эффектной манере, но успевал парировать удары Гилзаха. Гилзах напоминал атакующую змею; Конан же был похож на тигра, стремительные удары которого кажутся со стороны ленивыми и медленными. Из рук, которыми противникам приходилось парировать удары, сочилась кровь; глаза их горели холодным бешенством.
— Вчера ты заслонился чужим телом, — шептал Гилзах, — и продлил себе жизнь на один день. Сейчас ты окажешься в стране сна, и голодные демоны будут вечно глодать твои кости.
— Второй раз тебе не удастся ускользнуть с серых Равнин, — коротко ответил Конан.
Еще несколько мгновений продолжался бешеный обмен выпадами и уклонами. Конан неудачно парировал очередной удар и открыл левую сторону груди. Гилзах немедленно воспользовался этим, и его стилет устремился к сердцу киммерийца. Но в последний момент Конан успел повернуть корпус. Острие стилета скользнуло по его телу, а кинжал Конана легонько чиркнул по горлу Гилзаха.
Замориец еще несколько мгновений стоял, покачиваясь, а затем упал ничком. К месту схватки уже бежали люди. Конан подобрал свой меч и помчался в густой сад. Когда стихли вдали крики взбудораженных схваткой людей, склонившихся над телом Гилзаха, Конан перешел на шаг и направился к дому. В дверях он столкнулся с охранниками, выбежавшими на шум.
— Что случилось? — проревел один из них, выделявшийся свирепо встопорщенной рыжей бородой.
— Напали на постояльца, — спокойно ответил Конан. — Негодяй уже сбежал, наверное, где-то в саду.
Стражники с топотом скатились по ступенькам. Было слышно, как рыжебородый отдает приказ прочесать сад.
Глава восьмая
Конан поднялся на второй этаж дома и отыскал указанную вендийцем комнату. Пинком открыв дверь, вошел, вытягивая из ножен меч. Тучный вендиец сидел у маленького столика посреди комнаты, изучая свиток папируса. Он поднял голову, и его глаза встретились с глазами Конана. Казалось, что Ченгар Бхутт увидел ожившего мертвеца, явившегося, чтобы забрать его с собой на Серые Равнины. Лицо вендийца
