не причиняя тому, однако, почти никакого вреда, словно ванир хотел позабавиться, а не уничтожить врага.
— Давай, давай, — вдруг усмехнулся остроносый, — попрыгай. Ты шустрый малый. Тебя с удовольствием купят в Ванахейме.
Так вот в чем было дело! Он просто не сомневался в своей победе и хотел сохранить будущего раба целым и невредимым. Хуже рабства ни один киммериец не мог себе представить ничего, он скорее согласился бы на вечное скитание по Серым Равнинам, чем на железный ошейник. Релан почувствовал, как гнев горячей сильной волной поднимается в его душе, и, издав душераздирающий вопль, опустил свой меч на голову наглеца. Тот, похоже, не ожидал от юнца такой прыти и не успел увернуться. Голова с треском раскололась, и в лицо Релану брызнули мозги. Смахнул со лба и с глаз кровавое месиво, юноша обернулся к Ниуну.
Поединок киммерийца с коренастым ваниром продолжался, но было ясно, что ванир проигрывает. Вот он несколько раз оступился, вот сделал неточный выпад, и его меч содрал кору с дерева, даже не задев Ниуна, вот он не успел отвести удар, и на его щеке, обильно кровоточа, раскрылась глубокая рана. Наконец он ошибся в последний раз, и голова с изумленно распахнутыми светло-серыми глазами отлетела в заросли вереска. Грузное тело сделало шаг вперед, словно намеревалось ее поймать, и тяжело повалилось в мох.
Бой был закончен. Победители переглянулись, вытерли окровавленные клинки и одновременно убрали их в ножны. Не успели они опомниться, как из кустов, громко визжа, плача и смеясь одновременно, выскочили три девушки и повисли на шеях своих освободителей.
— Кто вы?
— Вас послали Светлые Боги!
— Мы уже ни на что не надеялись!
— Но мы пытались бежать!
— Вы блестящие воины!
Казалось, все три девушки говорят разом.
— Замолчите! — рявкнул Ниун, у которого голова уже пошла кругом от этих криков.
Девушки испуганно затихли.
— Замолчите, — уже спокойно повторил киммериец. — Кто-нибудь может вразумительно объяснить, кто вы и как эти дохлые псы, — он пнул ногой обезглавленный труп, — поймали вас?
Он внимательно взглянул на застывших в молчании девушек, и вдруг почувствовал, как сердце его подступило к горлу, а внутренний голос, на который он так долго надеялся, закричал, завопил, заорал: Она! Она! Она!
6
Ниун с Реланом быстро развязали веревки, которые образовывали на ногах пленниц петли. Пока Ниун разжигал костер, Релан наломал сухих веток, усадил на них девушек и достал из дорожного мешка остатки припасов. Поев и немного отдохнув, девушки начали потихоньку приходить в себя. Все они были молоды - шестнадцать-семнадцать зим, не больше - и потому умели быстро забывать горести и лишения. Радость от вновь обретенной свободы скоро заслонила все другие чувства, и они защебетали, словно птички, порхающие с ветки на ветку.
Первой заговорила высокая черноволосая красавица. В ее ярко-синих, как у большинства киммериек, глазах испуг и отчуждение давно сменились весельем, лукавством и даже кокетством.
— Меня зовут Ланга. Мое селение находится всего в двух днях пути отсюда, и эти гнусные твари поймали меня последней. Я пошла в лес за хворостом, но, видимо, ушла слишком далеко, и поэтому моих криков никто не услышал. Я сопротивлялась, как могла, но разве слабая девушка может вырваться из рук бывалого воина? - При этих словах Ланга игриво взглянула на Ниуна, но он лишь серьезно кивнул, и она продолжила: — У моих родителей нет детей, кроме меня, и я надеялась, что они бросятся в погоню, но этого почему-то не произошло. Мой отец - лучший в округе плотник. Никто не умеет так работать с деревом, как он. Проводите меня домой - и вас ждет щедрая награда.
— Конечно, мы отведем тебя, — ответил Ниун. — Но вовсе не из-за награды.
— А я Санта, — заговорила вторая девушка.
На ее нежных щеках играл яркий румянец, а пушистые ресницы вздрагивали, когда она поднимала глаза на Релана. Похоже, юноша очень понравился ей, да и он не остался равнодушным, что не ускользнуло от наблюдательного Ниуна.
— Я живу немного дальше. На самом краю нашей деревни есть замечательный ручей, вода в котором всегда очень холодная и чистая. Я отправилась за водой, но не успела даже набрать ее, как из зарослей выскочил тот громила, которого ты, — обернулась она к Релану, — так ловко поразил. Он схватил меня, зажал рот своей огромной ручищей, и я не смогла даже позвать на помощь. Я живу одна. Мои родители давно мертвы: отец погиб на охоте, когда я была совсем маленькой, а мать умерла прошлой зимой. Меня никто не ждет, но и мне хотелось бы вернуться домой. Куда же мне еще идти?
При этих словах Релан подался вперед, словно хотел что-то сказать, но вдруг передумал, густо покраснел и отвел глаза.
— А ты? — обернулся Ниун к третьей девушке.
Он старался не смотреть на нее, чтобы не выдать волнения, которое душило его, словно жесткая петля. Девушку нельзя было назвать красавицей, как Лангу, но невыразимое очарование, исходившее от нее, словно божественное сияние, вызывало дрожь в руках опытного воина. Длинные волосы цвета старой меди волнами струились по плечам, как воды спокойной реки, серые с едва уловимым оттенком зелени глаза смотрели прямо и открыто, яркие губы казались чуть приоткрытыми. Она не отрываясь глядела на Ниуна, словно когда-то давно уже встречала его и теперь пыталась вспомнить, где и когда.
— У меня редкое имя — Маев. Я живу далеко на юге, у подножия гор. Наше селение большое и богатое. Если ваш путь лежит в те края, не могли бы вы меня проводить?
Ниун сумел только кивнуть в ответ, ибо голос вдруг отказал ему. Наступила недолгая тишина, которую нарушила Ланга.
— А кто вы, доблестные воины? Каких Богов мы должны благодарить за то, что вы так вовремя оказались на нашем пути? Страшно подумать, какая участь ожидала нас, если бы не вы.
— Меня зовут Релан, — отозвался юноша. — Здесь неподалеку протекает река, на берегу которой стоит мое селение. Я младший сын кузнеца. У меня еще пять братьев. Вряд ли отец будет обучать меня своему ремеслу — эта честь достанется старшим. Вот я и отправился в путь, чтобы как-то изменить свою жизнь. Но теперь я подумываю, не вернуться ли домой? У нас есть прекрасный мастер-лодочник, Вокнан. Его сын погиб, и нет теперь у него преемника. Он с радостью усыновит меня и передаст свое умение. Может, не стоит бежать от своей судьбы?
Сказав это, Релан выразительно посмотрел на Санту. Она смутилась и отвела глаза, но, похоже, правильно поняла слова юноши и была согласна с ним.
Ниун откашлялся и начал рассказывать о себе.
— Мать дала мне имя Ниун. Живу на самом севере, тоже у гор. Когда-то давно в нашем селении случилась большая беда: во время набега ваниров погиб наш кузнец, и селение осталось без мастерства. Он был моим отцом, но я не успел перенять его дело. Теперь брожу от деревни к деревне, пытаясь найти мастера, который взял бы меня в ученики. Мне все равно, куда идти, и, конечно же, я провожу вас. Если вы отправитесь одни, кто знает, какая беда еще может с вами приключится?
Ланга жила ближе всех, и никто не возражал, что сначала нужно отвести домой ее. Однако два дня - это тоже не самый короткий путь, а от съестных припасов совсем ничего не осталось, да и организовать ночлег для двух привыкших к лесам мужчин - это совсем не то, что удобно устроить девушек, никогда
