подняться в воздух. Взлетев, они прижимали их к бокам так же, как прижимали лапы, если передвигались по земле.
Кхариец выкрикнул вверх не то очень длинное слово, не то много коротких. Как видно, Лунная Дева тоже было не имя, а прозвище. Император перевел дыхание и пояснил, словно прочел мысли киммерийца:
— Только старший в роду, Повелитель Драконов, может позвать дракона как угодно, хоть бы и простым «иди сюда», и дракон придет, где бы он ни был. Мне же нужно звать его по имени, и то я не могу быть уверен, откликнется он или нет. Если бы было иначе, я не был бы так испуган накануне, когда Кагия- химэ не откликнулась на мой зов.
В небе, ослепительно-золотая против солнца, появилась Кагия-химэ. Сначала она казалась не больше точки, но точка эта быстро росла, приближаясь, и вот над крышей уже кружил огромный дракон, выбирая себе удобное место для приземления.
Крыша была сделана с таким расчетом, чтобы на ней одновременно могли свободно разместиться не менее дюжины драконов, и потому Лунная Дева с легкостью опустилась на все четыре лапы у дальнего края площадки, опасаясь задеть людей длинным извивающимся хвостом.
— Кагия-химэ, Повелитель Драконов приказал доставить этого человека, куда он сам пожелает. Будь ему послушна во всем, — сказал ей император, и огромный зверь выгнул гибкую шею, склонив голову.
— Она понимает любую человеческую речь, хотя сама лишена этого дара, — обернулся к Конану кхариец. — Ты можешь говорить с ней даже на своем родном языке, и она поймет, хотя не слышала его ни разу. До западных королевств она донесет тебя за день, считая ночь в пути, или за два, если ты захочешь выспаться на твердой почве. Тогда просто вели ей спуститься там, где тебе покажется достаточно безопасно. Но заклинаю тебя всем, что тебе свято, Конан, не заставляй ее садиться на землю близ людских поселений, иначе мы никогда больше ее не увидим. Драконы любопытны, как кошки, и обратно она может не вернуться.
— Обещаю тебе, — серьезно кивнул Конан. — Я уже знаю, каково дракону в мире людей. Она вернется в целости и сохранности.
Он — уже так привычно — устроился на спине дракона, обхватив коленями шею. Кагия-химэ подпрыгнула, захлопав перепончатыми крыльями, как летучая мышь, разбежалась и сорвалась вниз с высокой крыши. На мгновение сердце киммерийца поменялось местами с желудком, но дракон выровнял полет, прижал крылья к бокам и начал стремительно набирать высоту. Тело зверя свивалось и развивалось, словно волна прокатывалась по нему от головы до хвоста.
— Прощай, и да хранят тебя боги! — крикнул снизу император, воздев руки. Конан, одной рукой удерживаясь за гриву дракона, другой взмахнул ему в прощальном жесте. Дворец провалился под ним вниз и в сторону, вскоре и город исчез в сплошном море зелени. Чешуйчатая летунья сделала большой круг над холмами и повернула к берегу.
Конан думал, что она сразу направится через море на запад, в сторону Кхитая или Вендии, но над желтой полосой песка у берега Лунная Дева замедлила полет и начала снижаться. Внизу, между синей полосой и желтой, куском яркой смальты в пене прибоя сидел в ожидании бирюзовый дракон.
— Аридо! — обрадованно крикнул Конан.
— Он самый, — подтвердил дракон, едва они приземлились. — Кто, по-твоему, растолкует моей Птице, как лететь к Хайбории? Я бы и сам тебя отнес, да у нее это получится быстрее. Ну, говори, куда тебе надобно?
Киммериец задумался. Потом быстро вычертил на песке неуклюжую, но все же довольно внятную карту земель вокруг Вилайета.
— Добравшись сюда, я доберусь и на запад, — сказал он, тыкая прутиком в западное побережье. — А в этих местах полно солончаков и пустошей, где твоя подружка сможет высадить меня, никем не замеченная. В Туран мне нельзя, там я объявлен преступником… Пусть отнесет меня куда-нибудь за Туран — в Хауран или Замору. Я бывал и там, и там, места эти знаю, так что быстро найду себе другого коня.
Аридо кивнул и принялся что-то ворчать золотому дракону в самое ухо. Та слушала внимательно, чуть склонив набок изящную голову. Сейчас с этой пары можно было резать статуэтку, цены которой в Кхитае не осмелился бы назвать никто.
Наконец Кагия-химэ фыркнула, тряся головой — ей надоело выслушивать объяснения, она все поняла и запомнила. Конан снова уселся ей на спину. И тут Аридо достал откуда-то из-за своего хвоста кожаный мешок киммерийца с остатками припасов, который тот бросил на берегу, оставив дракона спать на солнышке.
— На два дня тебе хватит, — заявил дракон. — Да и мешок пригодится. Прощай. Береги мою Птицу!
— Прощай, Аридо, — сказал Конан куда сердечнее, чем говорил это императору или его отцу. — Смотри, не попадайся больше людям!
— Сам не попадайся, — фыркнул дракон. Потерся носом о щеку Кагии-химэ и с плеском нырнул в море. Он знал, что Конан не любит долгих проводов.
Золотая стрела снова взвилась в небо. Дракон взлетел так высоко, что оказался над облаками, и какое-то время Конан с интересом разглядывал, как перетекают их огромные глыбы из замков в парусники, а из парусников в сказочных зверей…
Постепенно мерное колыхание драконьего тела под ним стало действовать усыпляюще, он устроился поудобнее и заснул.
Проснулся он от свиста ветра в ушах. Небо потемнело, погода портилась. Конан потянулся, разминая затекшие члены.
— Спустись вниз, давай глянем, где мы! — крикнул он дракону, и та послушно направилась к земле.
Они летели над морем. Справа Конан разглядел знакомые острова, к которым столько раз ходил и пустой, и с добычей, слева темнели Ильбарские горы.
Вскоре начался дождь, и Конан велел Лунной Деве подняться над тучами. Здесь сияло солнце, и не успел киммериец доесть остававшиеся в мешке сушеные мясо и фрукты, запивая последним кувшином вина, как одежда его высохла, а тело согрелось.
К исходу утра они миновали полосу туч, теснившихся над Тураном. Позади остались роскошные сады и дворцы Аграпура и Акита.
Дракон летел на северо-запад, к солончаковым пустошам, разделяющим плодородные долины рек Ильбарса и Каральты.
Кагия-химэ опустилась как раз у берегов одного из притоков Каральты. Еще сверху Конан разглядел по его течению небольшой городок на самой границе Хаурана. Спешившись, он похлопал своего «коня» по золотой шее, сказал: «Беги теперь к своему милому» — и отпустил. Дракон взмыл в небо, сделал круг, прощаясь, и вскоре растворился в золотом диске солнца, еще не добравшемся до зенита.
Конан посмотрел ей вслед, поправил перевязи с мечами — один из них теперь можно было продать за недурные деньги, ибо кхитайское оружие ценилось во всех странах юго-востока, — и зашагал но пыльной дороге к городу у реки.
«Помнится, два года назад в Хауране пришла к власти королева Тарамис, — размышлял он. — Когда я ее видел последний раз, она была еще девушкой, но обещала стать редкой красавицей. А красавицам всегда нужны телохранители. Вряд ли властительница Хаурана станет исключением из этого правила!»
Он обернулся — ясную синеву неба нарушал лишь парящий вдали стервятник.
— Да, Нергал меня побери! — молвил он вслух со смехом. — Все красавицы одинаковы, что с коронами, что без. Удача всегда сопутствовала мне в этих землях, не изменит и теперь!
Удача не изменила ему. Через три дня он въехал в столицу, город садов, фонтанов и белокаменных храмов с высокими голубыми куполами, а еще через два дня у личной гвардии прекрасной королевы Тарамис появился новый начальник.
OCR: OCR by Alex Mustaeff
