— Залезай, все в порядке, — поманил он сообщника, и через мгновение они, прижавшись к плоскости верхней кромки, наблюдали, что происходит в саду. Поблизости от них, слава Белу, не происходило ничего, поэтому они спрыгнули вниз и, укрываясь за рядами ровно подстриженного кустарника, тихо, как два призрака, проскользнули к вожделенному входу в сокровищницу.
Стража, как и предполагал Нинус, была сильно навеселе. Трое сидели привалившись к стене дома и лениво перебрасывали кости. Один дремал неподалеку, а пятого вообще нигде не было видно.
С того места, где находились Конан и Нинус, хорошо просматривался помост, на котором, развалившись на мягких подушках, человек десять пирующих наблюдали за танцем трех живописно одетых девушек.
Пир был в самом разгаре. Три музыканта: барабанщик, флейтист и зурнач, которых хозяин, по своему обыкновению, отменно напоил, с трудом управлялись со своими инструментами, компенсируя этот недостаток громкостью звучания. Видно было, что гостям представление очень нравилось. Правда, танцевать под такую музыку было совершенно невозможно, и девушки только изгибались и подрагивали телами, стараясь хоть как-то попасть в такт.
Только на первый взгляд они казались живописно одетыми, киммериец пригляделся внимательнее и понял, что на них, кроме пышных головных уборов из перьев павлина, нет ничего, если не считать ожерелий да блестящих поясков шириной с лезвие ножа — ничего особенно не прикрывавших, но зато подчеркивавших стройность их бедер.
Где же пятый стражник? Осмотревшись повнимательней, Конан обнаружил его рядом с помостом — тот зажигал факел. Он, похоже, был новичком в этом доме и, в отличие от своих собратьев, не обращавших никакого внимания на происходящее, таращил глаза так, что напоминал жабу — тем более что одежда у него была грязновато-зеленого цвета.
Конан подтолкнул локтем Нинуса. Тот кивнул в ответ и вытащил из-за пазухи заранее приготовленный камень. Размахнувшись, он швырнул его в сторону забора. Камень, прошуршав по веткам кустов, ударился о землю. Стражники, сидевшие у входа, обернулись на шорох, и в этот момент киммериец бросил один за другим два метательных ножа. Два охранника повалились, как кули с мукой, третий из сидевших у стены смотрел в это время в другую сторону, а когда повернулся, то его настиг нож Нинуса: лезвие вонзилось точно в горло, третий страж сполз на землю, даже не успев захрипеть.
Стражник, который спал, был разбужен варваром, и последнее, что он ощутил в своей жизни, было опустившееся на его шею ребро ладони Конана. Теперь настал черед Нинуса. Замориец был опытным и умелым вором — ловко и аккуратно действуя отмычками, он в два счета отомкнул замок хоарезмской работы, которым так гордился Ахунд. Все произошло довольно быстро — девушки на помосте не успели обойти и двух кругов.
Конан тоже не дремал — он выдернул ножи из тел охранников, вытер их и заткнул за пояс. Заодно он быстро проверил, не завалялось ли у бедолаг чего-нибудь в кошельках, но здесь ему не повезло — пусто, как в брюхе у голодного шакала.
— Нергал с вами, обойдемся, — не огорчился киммериец.
Нинус, как ящерица, юркнул в дверь, а Конан остался наблюдать за танцами девушек, весельем гостей и пятым стражником. Время тянулось долго и томительно, его товарищ все не появлялся. Хотя в саду стоял невероятный шум, натренированное ухо варвара выделило какое-то шуршание справа от дома. Киммериец легко, как пантера, метнулся к стене и, прижавшись к ней всем телом, застыл, словно изваяние. Еще двое стражников, один за другим, вышли из-за угла и, не заметив Конана, направились к своим товарищам. Дорожка к крыльцу проходила всего в двух-трех шагах, но густая растительность и сумерки скрывали варвара.
— Вот негодяи, опять спят, — взглянув на охрану, недовольно пробурчал первый из пришедших. — Клянусь Митрой, скажу хозяину, чтобы выгнал их. Шкуры ослиные, а не стражники!
Он потряс ближайшего к нему охранника, чтобы разбудить, и, не преуспев в этих действиях, склонился пониже. Звуки вытекавшей из горла крови наконец-то заставили его понять, что здесь произошло.
— Слушай… — начал было он, обращаясь к своему товарищу, но вместо него увидел гигантскую фигуру, которая, казалось, возникла перед ним прямо из вечернего воздуха. Киммериец всадил ему в живот свой кинжал по самую рукоятку, и несчастный прямиком отправился на Серые Равнины — последнее прибежище тех, кто, занимаясь столь опасным ремеслом, переоценивает свои способности. Конан оттащил трупы обоих стражей подальше в кусты: первого он прикончил кинжалом немного раньше и, пока тот падал, успел подхватить и осторожно положить на землю, так что не произвел ни малейшего шума.
Прошло еще несколько томительных мгновений; Нинус не появлялся. Пятый охранник, вдоволь насмотревшись на обнаженных танцовщиц, зажег наконец факел и, пошатываясь от неудовлетворенного вожделения, направился как раз в сторону Конана. Варвар сдернул с головы одного из стражей бурнус и, накинув его себе на голову, сел рядом с трупами у стены.
— Послушай, напрасно ты не пошел со мной поглядеть, — стражника прямо-таки распирало от желания поделиться своими впечатлениями с товарищем, и он наклонился к киммерийцу поближе, — какие у них груди, а…
Дальнейшее описание прелестей танцовщиц неожиданно прервалось: Конан как клещами схватил его руку с факелом, и по спине доблестного стража поползла струйка холодного пота — он понял свою ошибку. Все нужно делать вовремя, аккуратно и внимательно, если занимаешься ремеслом охранника! К его несчастью, урок этот уже не мог ему пригодиться — киммериец второй рукой сдавил ему горло с такой силой, что глаза несчастного вновь вылезли из орбит, на этот раз не от удивления, а от нехватки воздуха. Слабо хрюкнув, он замертво свалился рядом со своими незадачливыми товарищами. Конан усадил его поудобнее, вставил горящий факел за пояс его шаровар, полюбовался на всю эту живописную группу и отошел к двери дожидаться Нинуса.
«Клянусь Кромом, он, наверное, хочет унести все сундуки», — подумал варвар, прислушиваясь к слабому шороху внутри помещения.
Наконец сообщник появился, волоча за собой достаточно увесистый мешок.
— Все в порядке, да будет благословен Бел, — прошептал он. — Ты знаешь, слухи оказались точными — у этого благороднейшего ублюдка всего навалом. Для него одного, пожалуй, и многовато. Лишнее я взял — надо же, в конце концов, делиться с ближними!
Рассуждать особенно было некогда, и, подхватив добычу, киммериец быстро направился к забору; Нинус поспешил за ним. Сопровождаемые веселой музыкой, приятели перебрались на берег канала и, под прикрытием ночной темноты, которая сгустилась над городом, благополучно вернулись в дом Нинуса.
Теперь предстояла самая приятная часть их приключения — дележ награбленного. Конан убедился, что Нинус не промахнулся: все, что он за короткое время сумел извлечь из сундуков Ахунда и теперь вывалил на расстеленную на полу кошму, блестело и переливалось всеми цветами радуги и сулило очень немалое количество монет.
— Я знаю, кто нам поможет это пристроить, — заявил киммериец, — есть у меня один человек.
— Когда это ты успел? — В голосе Нинуса послышалось удивление, смешанное с неподдельным уважением. Да, совсем не промах этот варвар!
Киммериец, в душе польщенный, не стал особенно распространяться на эту тему, только веско продолжил:
— Человек надежный. Правда, я не знаю, что с ним сейчас, целую луну не виделись.
— Тогда я, наверное, знаю, кто это, — вдруг сказал Нинус. — Не Ловкач Ши Шелам, случаем?
Теперь настала очередь удивляться киммерийцу:
— Как ты угадал?
— Наше ремесло такое — своих знаем. Он искал тебя, кого только не расспрашивал. Человек он действительно надежный, мне тоже приходилось иметь с ним дело.
Разделив добычу, они решили отпраздновать начало совместной деятельности. Да не обойдут боги их своим благословением в дальнейших предприятиях!
Верно, боги их не забывали. Когда киммериец отворил дверь таверны Абулетеса, куда они направились с Нинусом — а куда, собственно, еще идти в такой поздний час? — первое, что ему бросилось в глаза — это сидящий спиной к ним Слон.
