пригодится в дальнейшем, все-таки хороший воин… Сейчас осталось только отделить голову бывшего короля от туловища, чтобы доказательство победы было налицо. Этельстейн еще издали, подскакав к черному камню, увидел лежащее на траве тело с обломками стрел, торчащими из спины.
— Ха-ха! — Он потер руки. — Вот что значит успеть вовремя: был варвар королем могущественной державы, а теперь он кто? Труп!
— Отрежьте голову и положите в мешок, — властным голосом приказал граф подскакавшим за ним слугам. — Будет что показать этим придуркам в Тарантии!
Слуги спешились и направились к лежавшему в десятке шагов от них телу. Один из них привычным движением взмахнул мечом, но внезапно остановился и повернулся к Этельстейну:
— Господин, — хрипло проговорил он. — Клянусь богами…
— Что такое? — недовольно воскликнул граф. — И тебя, как этого дурня Тасвела, охватило запоздалое почтение к Его Величеству?
— Н-нет, — с трудом выдавил из себя второй. — Это не он…
— Кто не он?! — соскакивая с лошади, гаркнул Этельстейн. — Что вы, лоботрясы, морочите мне голо… — он умолк на полуслове и лицо его страшно исказилось.
Слуги были правы: перед ними, одетый в королевский, шитый золотом, камзол, лежал не киммериец, а сын Бреганта Альгимант. Еще не веря в случившееся, Этельстейн сделал два шага вперед и пошатнулся, еле устояв на ногах. У него потемнело в глазах, и слуги с тревогой наблюдали за своим господином: лицо графа налилось кровью, глаза вылезли из орбит, казалось, он вот-вот рухнет на землю. Такого удара судьбы ему не приходилось переживать в своей жизни, кончики пальцев онемели, дрожь пронизала все тело.
«Почему сын советника? Королевский камзол? — вихрем, обгоняя одна другую, закружились в голове Этельстейна бессвязные мысли. — А куда же смотрел Асгенор? Король все знает?»
Он не вполне владел собой и некоторое время стоял, как истукан, тупо уставившись на мертвое тело. Слуги, со страхом глядя на него, тоже не шевелились, ожидая каких-то действий своего хозяина. Наконец, граф все-таки справился с охватившей его дрожью и с усилием процедил сквозь зубы:
— Чего уставились, бездельники? Поехали отсюда! И запомните, вы ничего не видели, мы весь день охотились. — Он направился к лошади и с трудом взобрался в седло.
«Собственно говоря, — невероятным усилием воли взяв в себя в руки, подумал граф, — бояться мне особенно нечего. Тот, кто мог бы рассказать о заговоре, гуляет сейчас по Серым равнинам, в своих слугах я уверен… Как все получилось таким образом, известно только богам. Что ж, подождем другого удобного случая. Надо обязательно отыскать перстень… Пожалуй, колдунишку-цирюльника я прирезал напрасно, он сейчас бы пригодился, — граф скрипнул зубами в досаде. — Поторопился, моя ошибка. Но кто же мог знать, что так получится. Так что же теперь делать? — он оглянулся вокруг. — А ничего, — успокоительная мысль пришла сама собой. — Ничего не надо делать, а просто вернуться с охоты, как и все остальные».
Этельстейн немного повеселел и, обернувшись к своим подельникам, скомандовал:
— Давайте быстрее! Нам надо успеть покрутиться среди охотников, чтобы все меня видели. Где они?
Всадники остановились и некоторое время прислушивались.
— Вон там! — указал один из слуг. — Слышишь, собаки?
— Ну и хорошо, — граф хлестнул плетью коня, и все трое поскакали в том направлении, откуда слышались звуки охоты.
Вновь, как и утром, поляна возле деревни была заполнена толпой людей, верховых и пеших, снова слышался лай собак, крики и смех множества охотников, похвалявшихся своими трофеями. Расторопные слуги, подгоняемые дворецкими, натягивали ткань шатров и расставляли длинные дубовые столы, за которыми их господа будут пировать сегодняшним вечером, празднуя окончание осеннего гона. Над разожженными кострами на вертелах уже крутили бараньи туши, разносились бурдюки с вином и бочонки с пивом.
Возле королевского шатра толпились придворные, слушая рассказ Саморы, который, как обычно, веселил собравшихся своими рассказами, и взрывы хохота неслись над полем после каждой его шутки.
Конан почти не прислушивался к немудрящим историям барона и настороженно вглядывался в каждого всадника, который направлялся к скоплению придворных. Еще не все вернулись с охоты и беспокоиться вроде бы было не из-за чего, но киммериец своим звериным чутьем, отточенным за многие годы опасностей и смертельных приключений, уже чувствовал, что с сыном Бреганта что-то случилось. Или ему мерещится? Вот кто-то показался вдали, на краю леса. Варвар сощурил глаза, всматриваясь. Нет! Это скачет граф Пуантенский, окруженный своей челядью. Или вон там, одинокий всадник, не Альгимант ли? Опять не он, а советник Патриан. Неужели Альгимант все-таки оказался прав? Конан с хрустом сжал кулаки, он не привык следовать за событиями, а всегда старался держать нити происходящего в своих руках, или хотя бы понимать, что происходит.
«Кром! — хмыкнул он про себя. — И на этот раз мне придется надеяться лишь на свои силы… или, как сказал сын Бреганта, на милость богов! Да где же он, в конце концов, прах и пепел!»
— Король! — подкатился к нему дворецкий. — Все готово! Прикажешь начинать?
Киммериец оторвался от своих раздумий и потянул носом. Ноздри приятно щекотал запах жареного мяса и приправ, доносившийся со стороны ярко горевших костров.
— Зови! — сощурившись, буркнул варвар. — Не люблю, когда мясо подают пересушенным.
Он поднялся с места и, сопровождаемой толпой нобилей, направился к накрытым столам.
«Никогда не надо оставлять на завтра то, что можно съесть сегодня, — почему-то вспомнил он поговорку одного своего давнишнего подельника. — Верно подметил Ловкач, — усмехнулся киммериец, — дела делами, а хороший ужин не помешает при любых обстоятельствах. Может быть, все и не так плохо, как мне кажется. И король не всегда бывает прав».
— Все ли вернулись с охоты? — тем не менее, спросил он вполголоса Паллантида, усаживаясь за стол.
— Сейчас спрошу. Тагмор! — повернулся командир Черных Драконов, подзывая к себе офицера. — Но сразу же могу сказать, что не вижу сына советника Патриана, — Паллантид привстал, оглядывая длинный стол. — Так… — он отдал распоряжения своему подчиненному и вновь опустился на стул рядом с королем, — сейчас все разузнаем.
— Думаешь, он заплутал в лесу?
— Все бывает, — рассудительно ответил Паллантид. — Помнишь, как ты сам свалился с косогора тогда? Мы тебя не сразу нашли, уж и не знали, что думать.
— Угу, — согласился киммериец, впиваясь зубами в изрядный кусок бараньего бока. Некоторое время он молчал, с аппетитом прожевывая сочное мясо, потом добавил: — Угораздило же меня провалиться непонятно куда. Лес большой, для каждого медведя найдется своя берлога! — хохотнул он. — Может быть, и этого парня вытаскивают сейчас из какой-нибудь ямы!
— Да я что-то его с самого утра не видел! — заметил сидящий напротив барон Тальпеус. — Правда ведь, Альвий? Мы с тобой почти все время были вместе.
— Он прав, — степенно ответил граф, отхлебывая из своего кубка, — как только протрубил рог к началу, он сразу же поскакал от нас. Наверное, хотел больше всех настрелять дичи, чтобы у него под ногами никто не путался! Такая уж молодежь пошла…
— Ха-ха-ха! — покатился со смеху Самора. — А помнишь, как в прошлом, нет, — поправился он, — в позапрошлом году граф Этельстейн чуть не провалился в болото?
— Точно! — подхватил Этельстейн. — Я здорово вымок тогда в проклятущей трясине! Вернулся весь грязный, хуже, чем скотник! Нет уж, теперь я предпочитаю поменьше дичи, но зато оставаться сухим и чистым! Стоит ли лезть неведомо куда, не зная, выберешься ли обратно!
— Вот сегодня ты и вернулся с пустыми руками! То-то я вижу, что даже побледнел от неудачи! — захохотал Альвий тыча в него пальцем.
Все принялись вспоминать случившиеся с ними на прошлых охотах приключения, и вдоль по столам понеслись волны смеха, крики перебивавших друг друга людей — в общем, установилась обычная для пиров веселая и шумная обстановка. Конан тоже отвлекся от своих дум и присоединился к общему веселью. К
