— Теперь отдохни. — Старик накрыл его медвежьей шкурой, и варвар опять провалился в глубокий сон.
Через два дня киммериец стараниями старика был поставлен на ноги. Рана затянулась, хотя ещё побаливала при резких движениях.
— Эти сучки смазывают наконечники стрел соком ядовитых грибов, — сообщил варвару старик. — Тебе ещё повезло — видать, зелье было старое, подсохшее. Или ты очень здоровый, поэтому в тебя надо было всадить две или три такие стрелы…
Они вели неспешный разговор, сидя на крыльце лачуги колдуна. Старик, имя которого было Мерид, очень давно жил в этом краю, среди густых лесов и непроходимых болот.
Люди сюда забредали редко, и он был рад поговорить с киммерийцем, особенно когда узнал, что Конан старый друг его давнего приятеля Кушада.
— Сюда почти никто не попадает по своей воле, видишь, какие места? — Мерид повел рукой, показывая на густой и высокий лес вокруг поляны, на которой стоял его дом — настоящее жилище лесного чародея, срубленное из огромных, в два обхвата, бревен.
— А эти, воительницы? — спросил киммериец.
— Иногда приходилось вытаскивать их из болота или выводить из леса. Хорошие были девки! — Он, хитро улыбнувшись, щелкнул языком, и варвару стало понятно, что, наверное, немало девушек в этой стране обязаны Мериду своим появлением на свет.
— Пора и мне покинуть твой гостеприимный кров, — начал варвар.
— Не торопись, побудь ещё денек-другой, пока не наберешься сил. За что демоны забросили тебя в эти края? — полюбопытствовал старик.
Киммериец рассказал обо всем, что произошло с ним за последнее время, стараясь не упустить ни одного события.
— Думаю, надо тебе забыть эту Акилу, — сочувственно выслушав Конана, посоветовал Мерид. — Поверь мне — а я этих женщин знаю хорошо, слава богам, уж сколько лет живу рядом, — ничего путного из этого не выйдет. Они странные, их обычаи непонятны мне, тем более отношение к нам, мужчинам. Мало с кем удавалось мне найти общий язык, а уж я старался, как мог… В молодости, знаешь ли, у меня это получалось неплохо.
— Мне это не в диковинку. — И Конан поведал старику о странной впадине в заморанской пустыне, которая называлась Тангой, и где ему довелось побывать в юности.
— Там нашего брата тоже не жаловали, — подытожил он свой рассказ, — но все-таки не убивали, как эти амазонки.
— Слыхал я об этой Танге, — выслушав его, сказал Мерид. — Кажется, это рядом с проклятым городом Ларша?
— Точно, — подтвердил киммериец. — Нечистое местечко, колдовское. Наверное, магия как-то воздействует на женщин, вот они и сходят с ума. Здесь тоже, наверное, какое-то сильное магическое влияние, потому-то воительницы маленько того… — Он покрутил пальцем у виска.
— Может, и так, — усмехнулся старик. — Возьми-ка, чтобы руки не скучали. — Он бросил Конану зайцев, вытащенных утром из силков. — Освежуй, а я приготовлю ужин.
Мерид был ещё крепок, хотя его волосы были белы, как шкура северного медведя. Умением работать челюстями он не уступал киммерийцу, и скоро от четырех довольно крупных длинноухих зайцев остались одни косточки, их с довольным урчанием приканчивал лохматый пес.
— Вот чего у меня нет, так это вина, — с сожалением сказал старик, вытирая рот рукавом рубахи, — кончилось. Кстати, расскажи-ка мне подробнее про эту чародейку, которая превращалась в мужчину. Кого- то она мне напоминает…
Стараясь не упустить ни малейшей подробности, Конан описал Мериду свои встречи с колдуньей.
— Что ж ты мне сразу не сказал, что она ищет чашу Гуйюка? — упрекнул тот киммерийца. — Это совсем плохо и чревато большими несчастьями для многих, — добавил старик, и его лоб избороздили морщины.
— Почему? — полюбопытствовал Конан.
— А вот слушай…
И старик рассказал ему длинную легенду, которую в свое время, слышал от матери, а та — от бабки, в общем, начало этой истории терялось в такой глубине времени, что и умом не охватить. По его словам выходило, что чаша эта в давние времена принадлежала гиперборейцам, но в войнах против номадов она была утеряна, и никто не знает, где она сейчас.
С давних пор они разыскивают её, и особенно в этом заинтересована ведьма Лоухи из Похьелы. Говорили, что там, где находится эта чаша, кончается вечный холод, и если её перенести в другое место, то граница вечного холода двинется вслед за ней. Это произойдет не сразу, может быть, пройдут десятилетия, но вечный холод может оттеснить соседние племена к югу, и их земли достанутся гиперборейцам.
— Очень похоже, что твоя колдунья — дочь Баэлины, — озабоченно сказал Мерид.
— А кто такая Баэлина?
— Дальняя родственница ведьмы Лоухи, очень дальняя, так мне рассказывали, — ответил Мерид. — Но дело в том, что весь этот клан повязан клятвой Белой Руки, и где бы ни находились родичи, они помнят о своем главном предназначении — крепить могущество Гипербореи. Они как угри, которые возвращаются из дальних морей в родную реку. Люди из этого клана всегда помнят, что их предки были гиперборейцами.
— Так ты думаешь, эта мерзавка хочет завладеть чашей и перенести её на юг? — обеспокоенно спросил варвар.
— В том-то и дело, — медленно проговорил старик. — Представь, что она привезет её в Султанапур или ещё куда-нибудь. Тогда, если легенда не обманывает, через сколько-то лет вечная мерзлота дойдет до тех мест. Море Вилайет будет зимой покрываться льдом до самого Острова Железных Идолов. Холод постепенно проникнет до самого Хаурана, все покроется снегом, не будет ни пастбищ, ни таких лесов, как этот. Ты был когда-нибудь в тундре?
— Мне пришлось в молодости побывать в Гиперборее, — усмехнулся киммериец, вспомнив ненавистную Халогу, — в самой ледяной пустыне.
— Вот такое может быть и здесь, — мрачно кивнул Мерид. — Кушад давным-давно рассказывал мне, что, по его сведениям, Баэлина ищет эту чашу, но у неё что-то не ладится с магией. Среди магов тоже ходят слухи, — усмехнулся он, — по нашей, по колдовской части: кто что поделывает, кому что удалось, а кому нет, клянусь Эрликом!
— И что же теперь делать?
— Боги не должны допустить этого, но, — старик с сомнением покачал головой, — все может случиться. Если эта молодая стерва заполучит чашу в свои руки, то нарушится Великое Равновесие, и никто не знает, что может тогда произойти. Эх, обленился я здесь! — Он сокрушенно ударил ладонью по коленям. — Не слежу за тем, что творится в мире. Сами боги послали тебя ко мне, киммериец! Мне кажется, сейчас один ты способен помочь — не только мне, но и многим другим.
— Говори, что я должен делать. — Варвар истосковался без дела. — Я готов, клянусь бородой Крома!
— Будь я неладен! — опять обругал себя Мерид. По его лицу было видно, что он сильно расстроен. — Я не могу тебя быстро переместить, потому что Серую Шкуру одолжил Ток-тогулу, к которому и надо тебе попасть. Эх, кто же мог знать! Я же говорю — обленился, не слежу. Если бы я вовремя узнал, что произойдет в ближайшем…
— А где этот Ток-тогул? — перебил киммериец.
Его не пугали большие расстояния: жизнь научила многому, и трудным переходам в том числе.
— Он живёт на краю тундры, за Северными горами, где начинаются земли снежных гирканцев. Туда дней десять пути верхом.
— Ну, так это не дорога! — рассмеялся Конан. — Десять дней, тоже мне путешествие, клянусь Кромом!
