И в пене вод гранитных крылец ихКупалися широкие ступени;Минувших лет событий роковыхВолна следы смывала роковые,[123]И улыбались звезды голубые,Глядя с высот на гордый прах земли,Как будто мир достоин их любви,Как будто им земля небес дороже…И я тогда… я улыбнулся тоже.12«И я кругом глубокий кинул взглядИ увидал с невольною отрадойПреступный сон под сению палат,Корыстный труд пред тощею лампадой,И страшных тайн везде печальный ряд;Я стал ловить блуждающие звуки,Веселый смех и крик последней муки:То ликовал иль мучился порок!В молитвах я подслушивал упрек,В бреду любви – бесстыдное желанье;Везде – обман, безумство иль страданье!13«Но близ Невы один старинный домКазался полн священной тишиною.Всё важностью наследственною в немИ роскошью дышало вековою;Украшен был он княжеским гербом;Из мрамора волнистого колонныКругом теснились чинно, и балконыЧугунные воздушною семьейМеж них гордились дивною резьбой;И окон ряд, всегда прозрачно-темных,Манил пугая взор очей нескромных.14«Пора была, боярская пора!Теснилась знать в роскошные покои –Былая знать минувшего двора,Забытых дел померкшие герои!Музыкой тут гремели вечера,В Неве дробился блеск высоких окон,Напудренный мелькал и вился локон;И часто ножка с красным каблучкомДавала знак условный под столом;И старики в звездах и бриллиантахСудили резко о тогдашних франтах.15«Тот век прошел, и люди те прошли.Сменили их другие; род старинныйПеревелся; в готической пылиПортреты гордых бар, краса гостиной,Забытые, тускнели; порослиДворы травой, и блеск сменив бывалый,Сырая мгла и сумрак длинной залойСпокойно завладели… Тихий домКазался пуст; но жил хозяин в нем,Старик худой и с виду величавый,Озлобленный на новый век и нравы.16«Он ростом был двенадцати вершков,С домашними был строг неумолимо;Всегда молчал; ходил до двух часов,Обедал, спал… да иногда, томимыйБессонницей, собранье острых словПеребирал или читал Вольтера.Как быть? Сильна к преданьям в людях вера!..Имел он дочь четырнадцати лет;Но с ней видался редко; за обедОна являлась в фартучке, с мадамой;Сидела чинно и держалась прямо.17«Всегда одна, запугана отцомИ англичанки строгостью небрежной,Она росла, как ландыш за стекломИли скорей как бледный цвет подснежный.Она была стройна, но с каждым днем
