Играет, нежится лениво,И серебрится чешуяНад перегибистой спиною:Так сталь кольчуги иль копья(Когда забыты после боюОни на поле роковом),В кустах найденная луною,Блистает в сумраке ночном.21Уж поздно, путник одинокойОделся буркою широкой.За дубом низким и густымДорога скрылась, ветер дует;Конь спотыкается под ним,Храпит, как будто гибель чует,И встал!.. – Дивится, слез седокИ видит пропасть пред собою,А там, на дне ее, потокВо мраке бешеной волноюШумит. – (Слыхал я этот шум,В пустыне ветром разнесенный,И много пробуждал он думВ груди, тоской опустошенной.)В недоуменье над скалойОстался странник утомленный;Вдруг видит он, в дали пустойТрепещет огонек, и сноваСадится на коня лихого;И через силу скачет коньТуда, где светится огонь.22Не дух коварства и обманаМанил трепещущим огнем,Не очи злобного шайтана[47]Светилися в ущелье том:Две сакли белые, простые,Таятся мирно за холмом,Чернеют крыши земляные,С краев ряды травы густойВисят зеленой бахромой,А ветер осени сыройПоет им песни неземные;Широкий окружает дворИз кольев и ветвей забор,Уже нагнутый, обветшалый;Всё в мертвый сон погружено –Одно лишь светится окно!..Заржал черкеса конь усталый,Ударил о землю ногой,И отвечал ему другой…Из сакли кто-то выбегает,Идет – «великий МагометК нам гостя, верно, посылает.Кто здесь?» – Я странник! – был ответ.И больше спрашивать не хочет,Обычай прадедов храня,Хозяин скромный. Вкруг коняОн сам заботится, хлопочет,Он сам снимает весь приборИ сам ведет его на двор.23Меж тем приветно в сакле дымнойПриезжий встречен стариком;Сажая гостя пред огнем,Он руку жмет гостеприимно.Блистает по стенам кругомБогатство горца: ружья, стрелы,Кинжалы с набожным стихом,В углу башлык убийцы белыйИ плеть меж буркой и седлом.Они заводят речь – о воле,О прежних днях, о бранном поле;Кипит, кипит беседа их,И носятся в мечтах живыхОни к грядущему, к былому;Проходит неприметно час –Они сидят! И в первый раз,Внимая странника рассказ,Старик дивится молодому.24Он сам лезгинец; уж давно(Так было небом суждено)Не зрел отечества. Три сына
