Как будто мира мрачное челоЕго любви достойно! НаконецОставил он долину и венецГоры высокой, терем озарилИ пламень свой негреющий разлилПо стеклам расписным светлицы той,Где так недавно с радостью живой,Облокотясь на столик, у окна,Ждала супруга верная жена;Где с детскою досадой сын ееЧуть поднимал отцовское копье; –Теперь… где сын и мать? – На месте ихСидит литвинка, дочь степей чужих.Безмолвная подруга лучших дней,Расстроенная лютня перед ней;И, по струне оборванной скользя,Блестит зари последняя струя.Устала Клара от душевных бурь…И очи голубые, как лазурь,Она сидит, на запад устремив;Но не зари пленял ее разлив:Там родина! Певец и воин тамНе раз к ее склонялися ногам!Там вольны девы! – Там никто бы ейНе смел сказать: хочу любви твоей!..6Она должна с покорностью немойЛюбить того, кто грозною войнойОпустошил поля ее отцов;Она должна приветы нежных словЗатверживать и ненависть, тоскуУчить любви святому языку;Младую грудь к волненью принуждать,И страстью небывалой объяснятьЛетучий вздох и влажный пламень глаз;Она должна… но мщенью будет час!7Вечерний пир готов; рабы шумят.В покоях пышных блещет свет лампад;В серебряном ковше кипит вино;К его парам привыкнувший давно,Арсений пьет янтарную струю,Чтоб этим совесть потопить свою!И пленница, его встречая взор,Читает в нем к веселью приговор,И ложная улыбка, громкий смех,Кроме ее, обманывают всех.И веря той улыбке, восхищенАрсений; и литвинку обнял он;И кудри золотых ее волос,Нежнее шелка и душистей роз,Скатилися прозрачной пеленойНа грубый лик, отмеченный войной;Лукаво посмотрев, принявши видНевольной грусти, Клара говорит:«Ты любишь ли меня?» – «Какой вопрос? –Воскликнул он. – Кто ж больше перенесИ для тебя так много погубил,Как я? – и твой Арсений не любил?И, – человек, – я б мог обнять тебя,Не трепеща душою, не любя?О, шутками меня не искушай!Мой ад среди людских забот – мой райУ ног твоих! – и если я не тут,И если рук моих твои не жмут,Дворец и плаха для меня равны,Досадой дни мои отравлены!Я непорочен у груди твоей:Суров и дик между других людей!Тебе в колена голову склонив,Я, как дитя, беспечен и счастлив,И теплое дыханье уст твоихПриятней мне курений дорогих!Ты рождена, чтобы повелевать:Моя любовь то может доказать.Пусть я твой раб – но лишь не раб судьбы!Достойны ли тебя ее рабы?Поверь, когда б меня не создал бог,Он ниспослать бы в мир тебя не мог».8«О, если б точно ты любил меня! –Сказала Клара, голову склоня, –Я не жила бы в тереме твоем.Ты говоришь: он мой! – А что мне в нем?Богатством дивным, гордой высотойОчам он мил, – но сердцу он чужой.Здесь в роще воды чистые текут –
