воспитывает провинившегося, попытавшегося стрескать что-то втихую. О! По мордам ему, по мордам. А эти, что вокруг явные приблатненные. Группа поддержки. Ну, это совсем не для детей, но очень по лагерному, — сообщаю под радостные вопли свидетелей — обезьян внутри и людей снаружи клетки. — Струю прямо на голову. Хорошо еще он его в зад употреблять не собрался. Хотя, здесь, наверное, и самки имеются. Вон, та вроде похожа. Вот, встал и демонстрирует всем, какой он весь из себя могучий. А постареет, тут же претенденты на место появятся
— Ты на остальных посмотри, — давясь от смеха, сказал Дан. — С каким интересом они смотрят.
— Зря вы так, — неожиданно сказала Геула. — Все себя так ведут и вся жизнь такая. Хоть на наших депутатов посмотреть. Очередной победитель на выборах стучит себя в грудь с ревом и поливает проигравших. Вот он-то самый умный и лучше всех знающий. А как оступится, сразу набегают, чтобы сожрать и на отполированный предыдущими задами стул влезть. И, главное, все заботятся о народе. Вот только каждый эту заботу понимает по-своему. Многие и собственный карман не забывают.
— Э... — сказал я. — Что это ты такая серьезная? У нас выходной, ну их всех, с ихней заботой о нас.
Что, Яир?
— Папа, а почему там нет волков?
— Ну, они спят, наверное. Они ночные хищники.
— Это те, кто ночью охотится?
— Точно. Вроде Тигра.
Он удовлетворенно кивнул и начал разглядывать обезьян.
— Слушай, — говорит Геула, — вот как ты у себя в доме можешь терпеть эту чокнутую скотину?
— Ты ничего не понимаешь. Это еще кто кого терпит. Дов нашел его на улице. И было ему на вид пару недель. Такой трогательный черно-белый полосатый кошачий комочек, с только что открывшимися глазками. Все мое семейство дружно заявило, что нельзя же бросить его умирать. И вообще, сю-сю-сю и кис-кис-кис. Его так интересно было гладить, он такой пушистый. Вот посмотрите, как он поднимает лапку, чтобы напугать. Ясное дело, почти тигр, только маленький. Вот и назвали Тигром.
И вырос у нас единственный в мире сторожевой еврейский кот, весом в десяток килограмм и вот с такой харей. Он убежден, что дом принадлежит ему, и всех посторонних гоняет. Собак, кошек, людей. Встанет на пороге, надуется и явно готовится броситься. Мы специально звонок на калитке приделали, чтобы особо пугливые не заходили. Хотя и храбрые не всегда готовы вступать в поединок. Но это на людей. А на котов и на большинство собак кидается сразу, без малейших раздумий. Тут надо быть натуральным волкодавом, чтобы он не бросился. Уже и ему ухо порвали и зашивали несколько раз, все равно он должен доказать кто главный в округе.
Нас он терпит, как приложение к дому, которое его должно кормить и гладить. Гладить он милостиво позволяет, когда настроение хорошее. А кормить обязаны, иначе начнет противно орать. И ведь такой симпатичный, с виду, если не знать. Но охотник настоящий. Регулярно приносит в спальню дохлых крыс — похвастаться.
— Нашел, чем гордиться, — с чувством сказала она. — Утром просыпаешься, а под носом такая вот гадость.
— Зато такого, как у нас, ни у кого нет. А если дети дергают его за хвост, он встает и с достоинством уходит. Никогда не пытался поцарапать или укусить.
А почему у оленей тоже клюв? — интересуется Яир.
— Клюв? — не понял я. — Какой еще клюв? А! Ты про клетку ( на иврите клюв — это как раз клетка для животных). Так если они разбегутся, могут под машину попасть. Тут же город, а не лес.
— Слушай, — говорит Геула, — столько лет прошло, а все равно, бывает, скажут что-нибудь, а я еще с русского на иврит не переключилась и у меня это вызывает идиотский смех. Как, мой начальник, заходит и сообщает, что он сильно большой мудак. Я прекрасно знаю, что он говорит о своей озабоченности, но ведь он и есть мудак. А вот ты уверен, что Анна по-русски не понимает?
— Ну, она столько лет с меня кровь сосет, что наверняка стала наполовину русской... А что?
— Да, — отвечает она смущенно, — я тут на днях Иордану воспитывала... Ну, знаешь, как обычно говорят, не будешь слушаться, оставлю тебя тете Анне...
— Нашла чем пугать, она только довольна будет с Яиром остаться.
— Да, но Аня на меня так посмотрела...
— Есть как раз хорошая история про знание языков, — вмешался Дан. — Я сейчас заканчиваю виллу для нашего генерала ВВС, ну вы знаете... Приехал он поздно вечером посмотреть, что ему там построили. Все рабочие уже ушли, один сторож остался. С Яковом, который из Румынии, все знакомы? Сложно не знать человека в деревне на 500 домов.
Выглядело это так... Он, естественно, хозяина никогда не видел. Сидит, бдительно охраняет имущество. Приезжает непонятный мужик и что-то хочет. Яков, ему сначала на румынском, а потом на идиш поясняет, что нечего тут ходить. Мужик что-то говорит на иврите. Яков ничего не понял и на всякий случай берет в руки лопату и внимательно смотрит, куда бить надо, если тот полезет на охраняемый объект. Тот снова что-то говорит непонятное на государственном языке. Кто ж ему виноват, что Яков второй год как из Румынии и, вместо того чтобы учить иврит, вечно где-то работает, чтобы кормить своих пятерых малолетних и больную жену. Тут Яков не выдерживает и посылает его во все дырки. Мужик выслушал, повернулся и ушел. Утром звонит мне и такой обидой говорит: «Если я из Ирака, это еще не значит, что я вашу русско- идишскую ругань не понимаю. Сам кого хочешь, послать могу!»
— Что, устали? — спросил я у последней клетки. — Ну, все посмотрели? Понравилось? Вот и хорошо, пойдем посидим, мороженное поедим.
— Кажется, тебе уже будет не до мороженного, — сказал Дан, глядя мне за спину.
Я обернулся. Там в нашу сторону двигался молодой лейтенант, целеустремленно заглядывая в лица людей. Лицо знакомое, похоже, действительно за мной.
— Сейчас проверю, подождите.
— На, возьми ключи от машины, — сказал я вернувшись. Отвези детей домой. Да не знает он, что случилось, срочно вызывают и все. Позвонили домой, Аня сказала, где мы. А ты, думал, на моей должности и в отпуске из-под земли достанут.
Исер Харэль кружил по кабинету как зверь в клетке.
— Сегодня, 26 июля, на митинге в Александрии, при огромном стечении простого народа, Насер объявил, что отныне Компания прекращает свою деятельность, Суэцкий канал национализируется и становится собственностью народа Египта. Никто не ожидал такого шага. По нашим данным, практически все египетское руководство было против конфликта с англичанами. Ситуация предельно острая. Премьер- министр хочет получить от нас — военной разведки, и от Мосада конкретные рекомендации об Израильских возможностях и действиях.
Когда три года назад, Харэль меня неожиданно пригласил занять пост начальника отдела по изучению информации и разведданных, я был очень удивлен. Мне вполне могли предложить пост оперативного офицера округа, но вот такое... Можно было только вспомнить уверенность Омера, про его не ошибающегося начальника. Так что я подумал и согласился. А почему, собственно, нет. Самому интересно.
При первом знакомстве он производил странное впечатление. Очень маленький, не любящий легкомыслия или шуток даже в самой безобидной форме. У него совершенно отсутствовало чувство юмора. И он искренне считал, что ношение галстуков — признак декадентства, и отказывался иметь даже один. Впрочем, в этом он был не одинок. Отсутствие вкуса в одежде — это остатки левосионисткого воспитания. Министр или миллионер в шортах и сандалиях, в мятой рубашке — нормальный образ израильтянина. Когда таких видят за границей, у них совершенно непроизвольно глаза лезут на лоб. Видишь на улице хорошо одетого, в галстуке и пиджаке — будь уверен, что он приехал из Германии. Еще иногда из Союза, не из царской России, те были все воспитанные, как советские комсомольцы в 20-х. Но советские попадаются редко, последние приехали в 1948году и мы много лет не имели дипломатических отношений. Поведение Хрущева стало приятной неожиданностью. Сначала Югославия, потом Израиль. Но выпускать, даже родственников, советское начальство пока не очень стремятся.
