— То же самое…
— Черт возьми!
Лустало снова тихо заговорил с великаном, а затем обратился к Деде:
— Чего ты хочешь за свою работу?
— Побольше джема и бокал вина.
— Ладно, сегодня, Тоби, можешь дать ему бокал хорошего вина, — согласился великий Лустало, — это ему не повредит.
Но вдруг относительное спокойствие в подвале было ужасным образом нарушено Деде. Словно разразилась подземная буря, он ругался, плакал, проклинал!
С пересохших губ Лалуета и Патара, замерших каждый в своем углу, чуть было не сорвался крик безумного ужаса. Они слышали, как человек, словно дикое животное, отчаянно кидался на решетку своей клетки.
— Убийцы! — вопил он. — Убийцы! Презренные бандиты! Ворюга Лустало! Мерзкий тюремщик! Ты поработил мой талант! Чудовище! Я дал тебе славу, а ты платишь мне за это куском хлеба! Ты будешь наказан за свои преступления, слышишь, проклятый! Бог покарает тебя! Твои злодеяния станут известны всему миру! Пусть только придут люди, которые меня освободят! Всех ты не убьешь! И тогда я тебя, тварь подлая, вздерну на пику, бандит! Шкуру с тебя спущу!
— Хватит, заткни его, Тоби! — прохрипел Лустало. Раздался скрип петель железной решетки, которую отворил великан.
— Не замолчу! Шкуру спущу! Шкуру спущу! Нет! Нет! Не надо этого! На помощь! На помощь! О! Все! Я молчу… молчу… Шкуру спущу, втопчу в грязь!… Молчу… молчу…..
Снова прозвучал скрип петель на железной решетке. Вскоре в глубоком подземелье все смолкло, были слышны лишь стоны, которые тоже понемногу затихали, как будто человек засыпал после приступа дикой ярости, засыпал или же умирал…
Глава 17
Кое-что из изобретений Деде
После этих стонов в подземной лаборатории еще некоторое время чувствовалось какое-то движение, затем все звуки прекратились.
Стоя в своем укрытии у камина, мсье Ипполит Патар и мсье Лалует не подавали никаких признаков жизни. Они словно навечно приросли к стене.
Но тут прозвучал голос человека в клетке:
— Можете выходить… Они ушли…
Снова тишина. Тот спросил:
— Вы что, умерли?
Наконец во мраке лаборатории — склепа, который теперь освещался лишь огарком фитиля, мигавшим в клетке узника, рядом с камином робко появились две неясные фигуры.
Сначала в темноте боязливо высунулись головы, затем обрисовались силуэты, и вновь полная неподвижность.
— Можете подойти, — раздался голос Деде, — ночью они не вернутся. И люк закрыли.
При этих словах два силуэта вновь зашевелились. Оба ступали с чрезвычайной осторожностью. После каждого шага они замирали. Крались на цыпочках, вытянув вперед руки, и, если натыкались на какой-то предмет, застывали на месте от малейшего шороха.
Наконец они достигли места, освещаемого лучом света из клетки. Деде стоя ожидал их.
В изнеможении они рухнули на пол возле решетки. Голос, принадлежавший мсье Ипполиту Патару, произнес:
— Ах, бедный мсье!
За ним прозвучал голос мсье Лалуета:
— Мы думали, что они вас убивают.
— Однако вы остались у камина? — сказал человек. Это было правдой. Они не могли ее отрицать. Лишь стали путано объяснять, что им отказали ноги, что они не привыкли к подобным потрясениям, ведь они всего лишь академики и вовсе не подготовлены к столь жутким трагедиям.
— Академики! — произнес узник. — Однажды сюда уже спустились три академика — три кандидата, которые приехали с визитом… Бандит застал их здесь… Больше я их никогда не видел. Позже из разговора бандита с великаном узнал, что все трое умерли… Видимо, он прихлопнул их как мух!
Человек говорил очень тихо. Все трое, прижавшись губами к решетке, едва произносили слова.
— Мсье! — взмолился Гаспар Лалует. — Есть ли какой-нибудь способ выйти отсюда так, чтобы бандит не настиг нас?
— Конечно! — ответил человек. — Идите по лестнице, ведущей прямо во двор.
— Но ключа от двери на эту лестницу, о котором вы говорили, нет в ящике, — перебил Ипполит Патар. Узник ответил:
— Он у меня в кармане! Я вытащил его у великана… А для того чтобы он подошел к клетке, я заставил его заткнуть мне глотку.
— Ах, бедный мсье, — сокрушался Патар.
— Да-да! Меня надо пожалеть! У них есть ужасные способы заставить меня молчать!
— Так вы думаете, мы сможем уйти? — вздохнул мсье Гаспар Лалует, беспокоясь, что тот все еще не отдал им ключ.
— А вы вернетесь за мной?
— Клянемся, — торжественно сказал мсье Лалует.
— Те тоже поклялись, но не вернулись.
Мсье Ипполит Патар немедленно вступился за честь Академии:
— Они вернулись бы, если бы не умерли.
— Может, и так… Он прихлопнул их как мух! Но вас, вас он не убьет, ведь он не знает, что вы были здесь. Нельзя, чтобы вас увидели.
— Нет! Нет! — застонал Лалует. — Никак нельзя!
— Вот мы их и обведем! — сказал человек, показав обоим посетителям маленький черный ключик.
Он передал ключ мсье Ипполиту Патару, объяснив, что им можно открыть дверь, которая находилась за динамо-машиной, стоявшей в углу комнаты. Дверь вела на лестницу, выходящую во дворик за домом. Там они увидят другую дверь, которая выводит прямо в поле и которую несложно открыть, так как она имеет лишь внутренние засовы, а ключ от них всегда торчит в замке.
— Я все это увидел, когда великан водил меня на прогулку в сад.
— Значит, вы иногда выходите из этой клетки? — спросил мсье Патар, который так проникся чужим горем, что почти забыл о своих собственных невзгодах.
— Да, но цепи всегда на мне. Провожу час в день на воздухе, если нет дождя.
— Ах, бедный мсье!
Что же касается мсье Лалуета, он мечтал лишь о том, как отсюда выбраться. Он уже стоял у двери, ведущей к лестнице. Но, услышав наверху рычание, отступил назад.
— Собаки! — простонал он.
— Ну да, собаки! — раздраженно повторил человек. — Этот толстяк назойлив! В конце концов вы выйдете отсюда, только тогда, когда я скажу! Надо подождать еще час, пока Тоби принесет им еду. Тогда и пойдете. Они не будут лаять. Когда они едят, то ничего и никого не замечают. Когда едят! — И добавил: — Что за жизнь!
— Еще целый час, — вздохнул Лалует, уже проклиная тот день, когда в голову ему пришла идея стать академиком.
— А я сижу здесь не час, а годы! — ответил узник. Он произнес это столь отчаянно, что оба академика, и старый и новоиспеченный, устыдились своей трусости.
Мсье Лалует с жаром воскликнул:
— Мы вас спасем!
И тут узник зарыдал как дитя.
Что за зрелище!
