уже настоящем. Как он этого добился, уже не знаю, но знаю, что причин к этому тогда еще никаких не было» (Врангель).
Перед отъездом на балканский театр военных действий Скобелев заказал типографщикам целый ворох клише собственные изображения в разных живописных позах.
Для твоей будущей биографии, Бонапарт? - поинтересовался увидевший эти клише барон Врангель.
Скобелев усмехнулся: Нет, для мыла, духов и шоколада…
Именно так и обстояло: «изображения в живописных позах» украсили папиросные коробки, обертки мыла, плитки шоколада. Что способствовало еще большей его популярности. Врангель писал: «Самолюбие у него было необычайное, и „хотеть“ он умел, а стать великим было его мечтой чуть ли не с самого детства».
По достоверным данным, в компании подчиненных ему офицеров Скобелев не раз говорил о «ненормальности положения», при котором страной правит «немецкая династия» - и о том, что вполне возможно военной силой арестовать царя и заставить его подписать конституцию.
Одним словом, в России вновь стали возрождаться, казалось бы, старательно искорененные Николаем замашки прошлого, когда историю переписывали штыками… Анархист-эмигрант князь Кропоткин в своих воспоминаниях воспроизвел распространенный слух: «Когда Александр III вступил на престол и не решался созвать земских выборных, Скобелев предлагал даже Лорис-Меликову и графу Игнатьеву арестовать Александра III и заставить его подписать манифест о конституции».
Сплетни и клевета? Не похоже. Барон Врангель вспоминал, что Александра III Скобелев «презирал и ненавидел». И планы у него были наполеоновские отнюдь не по чину. П. А. Валуев, в свое время занимавший разные министерские посты, записал в своем дневнике одно из высказываний Скобелева в узком кругу: генерал считал, что война с Германией способна «поправить наше экономическое и политическое положение. Даже династический вопрос».
От последней фразы веет вовсе уж жуткой многозначительностью… Какими методами русские гвардейцы решали «династический вопрос», известно прекрасно.
По крайней мере сам Скобелев выражался недвусмысленно: «Правительство отжило свой век, но, бессильное извне, оно также бессильно и внутри. Что может его низвергнуть? Конституционалисты? Они слишком слабы. Революционеры? Они также не имеют корней в широких массах. В России есть только одна организованная сила - армия, и в ее руках судьба России. Но армия не может подняться только как масса, а на это ее может двинуть лишь такая личность, которая известна каждому солдату, которая окружена славой сверхгероя. Но одной популярности мало, нужен лозунг, понятный не только в армии, но и широким массам. Таким лозунгом может быть только провозглашение войны немцам и объединение славян. Этот лозунг сделает популярной войну в обществе».
Другими словами, ради удовлетворения собственных амбиций «белый генерал» вполне серьезно собирался втянуть Россию в общеевропейскую бойню: смешно думать, что война ограничилась бы схваткой меж Россией и Германией «объединение славян» неминуемо затрагивало интересы и Австро-Венгрии, и Турции, да и Англия с Францией, обеспокоенные усилением России, не остались бы наблюдателями… Не говоря уж о том, что вопросы, которые обсуждал Скобелев, мягко говоря, не входили в компетенцию командира корпуса одного из многочисленных корпусов российской армии. Генерал откровенно зарывался…
И откровенно наглел. Когда его, обеспокоившись такой самодеятельностью, хотели отстранить от командования корпусом (располагавшимся на границе с Австрией, так что кто знает, что способен выкинуть новый Бонапарт) Скобелев говорил тому самому Лорис-Меликову, бывшему министру Александра II: «Я не сдам корпуса, а там все млеют, смотря на меня, и пойдут за мною всюду. Я ему (Александру III.
Вскоре у генерала Дохтурова, в Петербурге, собралась большая компания военные в немалых чинах. Говорили о многом, в конце концов настойчиво стали толковать о том, что «самодержавие роет себе могилу». Когда все разошлись, в беседе с хозяином Скобелев, имея в виду российскую монархию, высказался вовсе уж недвусмысленно:
- А все-таки в конце концов вся их лавочка полетит вверх тормашками.
Полетит, полетит, ответил Дохтуров (оставивший воспоминания об этой беседе). Но радоваться этому едва ли приходится. Что мы с тобой полетим с ними, еще полбеды, а того и смотри Россия полетит…
Вздор, прервал Скобелев. Династии меняются или исчезают, а нации бессмертны…
Все это ни в коей степени не было пустой болтовней. Во-первых, Скобелев старательно сколачивал
Невооруженным глазом видно, что эти планы, претворись они в реальность, обещали России нешуточные хлопоты: с одной стороны, при их реализации Россия получала вожделенные Босфор и Дарданеллы, но с другой - русско-английская граница (а значит, и английские войска) образовалась бы самую чуточку южнее Оренбурга, откуда чрезвычайно удобно было бы нанести удар, разрезающий Россию пополам. Ну не стратег Скобелев, не стратег! Рубака и лихой наездник, и не более того. Совершенно не думал о том, что владение Балканами и проливами ничем не поможет в случае наступления англичан от Оренбурга. И о том, что те же англичане, «обменяв» проливы на Среднюю Азию продолжали бы «запирать» Средиземное море, тоже не думал…
Именно тогда, в 1881 году, вокруг Скобелева начинают откровенно группироваться все недовольные продолжающимся курсом на мирные и добрососедские отношения с Германией. Именно тогда и начинают распространяться слухи о задуманном Скобелевым военном перевороте упорные, неутихающие, повсеместные…
А Скобелев подливает масла в огонь. 12 января 1882 года, в первую годовщину взятия Геок-Тепе, на обеде, где собрались ветераны туркменской кампании (не рядовые и не унтер-офицеры, понятно) Скобелев выступает с хорошо подготовленной, определенно программной речью. Обрушивается на Германию и Австро-Венгрию как «нарушителей международного права и гонителей славянства». А также на отечественных «врагов народа», которые «потакают славянской травле» в силу своего иноплеменного происхождения (прямо об этом не говорилось, но критические стрелы были направлены в сторону российских немцев).
В кулуарах генерал выражался еще откровеннее: «Раз навсегда поставить на своем знамени „Россию для русских“ и высоко поднять это знамя». Пикантная деталь: в авангарде наступающей на Германию армии, по Скобелеву, должны были двинуться не только казаки, но и туркмены, киргизы, кавказские горцы, среднеазиаты, «люд средней Азии, который с Атиллой и Тамерланом во главе еще памятен Западной Европе».
На этот раз скандал был нешуточный. Можно себе представить, что думали в соответствующих столицах тех государств, которые Скобелев наметил к разбитию, и как эти мысли отражались на отношении к России. Вообще, дело оборачивалось какой-то жутковатой стороной: «обычный» генерал, пусть даже невероятно популярный в стране, во всеуслышание призывает развернуть на сто восемьдесят градусов внешнюю политику Российской империи, да вдобавок учинить грандиозную перекройку государственных границ Европы… Не говоря уж о войне, опять-таки грозящей обернуться всеевропейской.
Войне, которая интересам России абсолютно противоречила. Еще и оттого, что Германия никаких таких славян не угнетала вовсе разве что в ее владении находилась часть территории Польши. Россия и со своими-то поляками не знала, что делать, а если вдобавок отобрать у Германии еще и «тамошних», головная боль становилась бы вовсе уж невыносимой…
