сердце к ребрам. Каждый вдох отзывался ноющей болью.
Следовало согреться.
И позвонить Дарье.
Если Адам не ошибся в интерпретации увиденного, в ближайшее время следует ждать еще одно убийство. И тот, кто прятался за маской зверя, лишь начал путь. Но рано или поздно он доберется до Адама.
Пожалуй, это Дарье говорить не стоило. Она не поверит.
После двух кружек чая, вкуса которого Адам не ощущал, оцепенение сменилось дрожью. Мышечный тремор усиливался, и Адам лег на диван, закрыл глаза и попытался расслабиться.
Неприятное состояние следовало переждать.
А в больничке его лекарствами накачивали, купируя приступы. И психиатр с упорством таксы раскапывал норы видений, вытаскивая одно за другим, распиная на крестах логических конструкций. Адам соглашался. Признание чужой правоты было наиболее простым способом прекратить собственные мучения.
Нельзя возвращаться в больницу.
Нельзя говорить Дарье.
Нормальные люди называют видения галлюцинациями. А галлюцинации являются прямым свидетельством ненормальности.
Но Ягуар уже начал движение. Он скользит по каменным джунглям, скрываясь в разломах тени. Ищет жертву. Готовится к прыжку.
Отпускало. И когда состояние почти нормализовалось, Адам подвинул ноутбук и вышел в Сеть. Мысль, пришедшая в голову, была проста и логична. И для проверки ее требовался минимум усилий.
Поисковик городского сайта вывел на тему. Оттуда Адам перешел на страницы соцсетей и, отфильтровав необходимую информацию, собрал посылку для Дарьи. А вот за телефоном пришлось вставать.
– А я уже испугалась, что с тобой случилось чего, – Дарья ела и жевала громко, отчего Адама вновь затошнило. – Ты в порядке?
– Да, – солгал он, ложась на диван. Под ноги Адам сунул подушку, а голову пристроил на деревянный подлокотник. Край его неудобно впивался в шею, но сама поза благоприятствовала нормализации кровообращения. – Он убивал животных.
– Кто?
– Ему необходимо было учиться.
– Ты про этого придурка? – Дашка прекратила жевать. Адам представил, как она откладывает бутерброд и спешно облизывает пальцы.
– Я подумал, что человек, не имеющий практических навыков по сдиранию шкур, не сумел бы сработать столь чисто. Следовательно, ему необходимо было приобрести данный навык. Однако ты не упоминала о том, что имели место аналогичные преступления.
– И ты решил, что он на кошках тренировался!
– На собаках крупных пород. На овцах. И на двух лошадях.
– Адам, я тебя обожаю! Но откуда…
– Местный форум. Ветка любителей животных. Они фиксируют факты жестокого обращения. Дарья… будет еще одно убийство.
– Ты говорил.
– Нет. Не такое, как это. При поиске я нашел два цикла на животных. Сдирание кожи и…
В трубке воцарилась тишина.
– …вырезание сердца.
– Мать твою… – Дашка добавила пару слов покрепче и очень тихо спросила: – Может, ты ошибаешься?
Вряд ли. Ягуар идет, и кровь уже пролилась, но ее меньше, чем в том видении, про которое Дарье нельзя говорить.
– Вероятность ошибки существует, – Адам нажал на кнопку, разрывая связь. Он сунул телефон под диван и закрыл глаза. Следовало возвращаться к работе.
Но тело требовало отдыха. Хотя бы полчаса.
Ягуар уложил тело на камень. Развел руки. Захлестнул ременные петли на запястьях и прикрепил к вбитым в валун штырям. Привязал ноги. И только после этого разломил нашатырную капсулу перед носом. Некоторое время ничего не происходило. Ягуар даже испугался, что парень умер, но вот ноздри его дрогнули, втягивая запах, губы скривились, а веки разошлись.
Глаза были серы, как предрассветное небо.
– Т… ты…
Ягуар поднес к губам лежащего флягу и, придерживая голову, помог сделать несколько глотков. Хороший коньяк пусть и ненадолго, но согреет.
– Уже скоро, – пообещал Ягуар, вернув флягу во внутренний карман куртки.
– Какого хрена?
Парень дернулся, но ремни держали хорошо.
– Ты что, мать твою…
– Солнце четырех ягуаров длилось лет шестьсот семьдесят шесть. И те, кто жил при этом Солнце, были съедены ягуарами одновременно с Солнцем. А случилось это в год тринадцатый, когда Кецалькоатль впервые выступил против Тескатлипока и сам стал Ягуаром, пожрав гигантов.
– Отпусти меня, слышишь?
– И когда погибли все, разрушилось Солнце.
– Отпусти!
Небо светлело. Щиты теней дрожали, грозя в любой момент расколоться под ударом солнечного копья. И сердце Ягуара колотилось, томимое жаждой принять этот удар.
– Второе Солнце, Солнце четырех ветров. Кецалькоатль оставался Солнцем еще тринадцать раз по пятьдесят два года. После их окончания Тескатлипока, будучи богом, превратился в ягуара, как пожелали другие братья, он и ходил в образе ягуара и так ударил лапой Кецалькоатля, что тот свалился и перестал быть богом. Поднялся такой сильный ветер, что унес людей, и они превратились в обезьян, а Солнцем стал Тлалок.
– Ты ненормальный, – Алексей перестал дергаться. Он попытался расслабить руки и вертел запястьями, норовя сбросить петли. Не выйдет. Ягуар точно знал. Но упорство пленника доставляло радость. Воин должен уходить, сражаясь.
– Но Кецалькоатль вызвал огненный дождь с небес и устранил Тлалока, и сделал Солнцем свою жену Чальчиутликуэ, которая была Солнцем шесть раз по пятьдесят два года, что составляет триста двенадцать лет. Те, кто жили в третью эпоху вместе с Солнцем четырех дождей, также погибли.
Алексей рванулся, выгибаясь дугой, и заорал.
– Следом наступила эпоха четвертого солнца, каковое называли Солнцем четырех вод. И длилась она пятьдесят два года, во время которых сохранялась вода на земле. И закончилась она великим дождем.
Ягуар извлек ножи.
– Убьешь? – совсем успокоившись, спросил пленник. Он смотрел прямо, и в глазах его не было страха.
А солнечное копье разломило тени, рассыпая на землю благодатный свет. Сочились кровью раны тьмы, и солнце плясало, радуясь тому, что вновь сумело подняться на небосвод.
– Пятое Солнце называется Солнцем движения. И при нем будет голод, землетрясения, войны.
– Ну да, конечно. Мы все погибнем.
– Солнце погибнет. Все живое погибнет. Пятое Солнце – последнее. Оно теряет силы. Посмотри.
Желтый шар плыл меж льдинами туч.
– И моя смерть поможет солнышку жить? Ты соображаешь, насколько это бредово?
– Он съест твое сердце. И даст тебе новое, чтобы ты стал в его свиту. Тьма отступит.
Ягуар быстро распорол одежду, оголяя грудь. Пленник дышал быстро. Сердце его стучало, готовое соединиться с чем-то много большим, чем хрупкий сосуд плоти.
