— Бог создал людей, а полковник Кольт сделал их равными, — подняв голову, объявил Стан.
— Не умничай, — злобно зыркнул на него комиссар. Оторвав спину от забора, Захарий выпрямился и ободряюще похлопал комиссара по плечу.
Моторин нервно дернулся.
— Все в порядке, — успокоил его Захарий. — Пусть ваши люди устраиваются в хлеву, там тепло и сухо. Овец на ночь я оставлю в загоне, они ко всему привычные. У дверей в хлев есть очаг. Разводите огонь, ставьте котел, брат принесет вам крупы и хлеба.
Моторин бросил красноречивый взгляд на загон с овцами.
— Пустой кашей здоровых мужиков не накормишь, — заметил он.
— Все в вашей власти. — Захарий широко взмахнул рукой, указывая на овец. — Выбирайте любую, режьте. Вы же это умеете.
Повернувшись к комиссару спиной, Захарий зашагал к дому.
— Имей в виду, на ночь мы выставим охрану! — крикнул вслед ему Моторин.
Захарий, не оборачиваясь, махнул на ходу рукой.
Стан поднялся с корыта и, склонившись к Моторину, который был почти на голову ниже его, давясь смехом, произнес:
— Овцы только тощеваты. Не обессудь. Сам понимаешь, время сейчас какое…
Утром, к тому времени, когда Захарий вышел из дома, Стан уже накормил и напоил овец и теперь, сидя на корточках, дразнил костью, на которой еще оставался клок мяса, с дюжину привязанных к изгороди собак. Псы громко лаяли, норовя ухватить проплывающую у носа кость.
— Ну как псы? — спросил, подойдя к Стану, Захарий.
— Собачки что надо, — с гордостью произнес Стан, поднимаясь на ноги и бросая кость собакам. — Голодные и злые. Только вон тот черный кобель, — Стан взглядом указал на привязанного с краю пса, самого маленького в стае, трусливо прятавшего хвост между ног и даже не бросившегося в общую свару за кость, — слепой почти и нюх у него отбит. Придется, видно, пристрелить.
