- Вот кальс ме «урот нетоношенный»? – спросил гномий командир у другого своего помощника.
- «Урод нетоношенный» кальс ме вот тош барукайя триперник,(«Урод недоношенный» означает то же, что и «великий воин» (гномий язык)) - трясясь, ответил более изворотливый второй помощник.
- Шмутц бандерлог ундервуд, - распорядился гном-начальник. – Инд шоль чмо дрында, - добавил он.
- Че? – осведомился Рауль, состроив недовольную гримасу.
- Наш команданте Гимли зачисляет вас в регулярные войска, - пояснил новый помощник командира, чуть менее уродливый, нежели его начальник. – А сейчас на кухню, салаги, - скомандовал он. – Картошку чистить, - на всеобщем языке добавил новый помощник. – Кстати, я сержант Подли, чтобы обращались ко мне не иначе, чем сэр! Поняли! – заорал вдруг он, словно его кольнули в зад шилом.
- Поцелуй меня в задницу, сэр! – про себя подумал Рауль.
- Эй, сэр, а как насчет аванса? – заплетающимся языком, проговорил шатающийся Амарис.
- Эй, сэр, а как насчет пожрать? – спросил Угадайте-кто.
- А ну заткнуться, дылды гребаные (так гномы называли между собой людей), Великий Дьюрин вас так! – заорал Подли.
- Сам дурак, фуфло плюгавое, - подумал про себя Рауль, поклявшись про себя, что сержант Подли умрет вторым в первом же бою (первым умрет команданте Гимли).
- Ну че, пошли на кухню, пожрем, - после долгого раздумья, последствия которого, ясно отражались на его простом лице, сказал Потрос.
- Ну, че, п-пошли на к-у-у-хню, зак-кусим, - поддержал Потроса Амарис.
- Дожили! – возмутился Д’Арнатьян. – Последний раз я чистил картошку в первый день службы, когда я наступил старине Тервилю на его больную мозоль.
- Заткнись, - согласился с ним Отос.
- Вот попроси у меня вернуть те полпистоля, - обидевшись, пригрозил гасконец.
- Да засунь их себе в… - весело ответил Отос. Но тут же опомнился, - Ты сказал полпистоля? Д’Арнатьян, друг мой! Вы все слышали? Он признался! Потрос, будешь свидетелем.
- О кей, шестьдесят процентов меня вполне устроят! – мурлыкая какую-то чушь, ответил Потрос.
- Какие шестьдесят процентов? – удивился благородный Отос. – Я думаю, что три, нет, два процента, хорошие деньги.
- Заткнуться, - заорал Подли. – Сейчас будет петься военный гимн.
Глава 30.
Все гномы вскочили, отбросив в стороны журналы с большими глянцевыми фотографиями, листки бумаги с недописанными друг на друга доносами, письмами к знакомым с просьбой одолжить немного денег и крапленые карты.
Заскрипел граммофон, и полились звуки музыки. Зазвучали грозные слова, приводившие в трепет всех орков и троллей Средиземья:
Д’Арнатьян с отвращением выслушал гимн и осмотрелся.
Гномы расположились лагерем неподалеку от холмов, лежавших на востоке. Вокруг лагеря были разбросаны консервные банки, обрывки туалетной бумаги, кости орков и туристов.
Гасконец перевел взгляд на простое, незатейливое выражение на лице Потроса, которое словно говорило «Айда пожрем!». Д’Арнатьян усмехнулся, вновь вспомнив, как он зажилил лет тридцать назад полпистоля. С той поры Отос больше никому никогда не давал деньги в долг, только брал.
Ход мыслей был прерван криками, стуком копыт и ругательствами – кто-то прибыл в лагерь.
На трех конях и старом лимузине, прибыли четверо неизвестных, разряженных, как шуты.
Первый легко соскочил с коня и, поправив парик, на своих двух поскакал прямо к команданте- лейтенанту Гимли. Тот, увидев его, быстренько нацепил погоны майора и, прикинувшись великим полководцем, начал важно прогуливаться и ругать часовых.
- А, ефрейтор Гимли! Эс сейла порле эскуда ухайдак! – приветствовал на смешанном (эльфийско- гномьем) наречии, неизвестный эльф, обнимая гнома и вытирая об него руки.
- Отвали, Леголас, опять, небось, приперся дрова продавать? – сердито сказал Гимли, незаметно выливая содержимое чернильницы в непромокаемый капюшон эльфа.
- Олон ту трифлан девочки силифа падониель ка твауйем наугам! – промурлыкал эльф, вытаскивая из- за пазухи новый журнал с интересом содержанием.
Тем временем из обшарпанного лимузина вылез старик в дурацком колпаке и дырявом плаще. Темные очки в ненастную погоду делали бы его на вид еще большим идиотом, чем он казался, если бы не автомат Калашникова в его руках и вонючая сигара в уголке рта.
- Здравствуй, благородный гном, - сказал таинственный старикашка, пристрелив пленных троллей меткими очередями, метров с двух.
- Иди нахрен, старый мошенник! – ответил Гимли, помрачнев еще больше.
- Я тоже тебя люблю! – усмехнулся старикан. – Я же Великий Волшебник Гэндальф, ты что, меня не узнал? – с хорошо разыгранным удивлением спросил старый мошенник, хлопая Гимли по плечу. При этом он незаметно потушил свою сигару об плечо гнома.
- да тебя каждый узнает, особенно по запаху твоих старых носков, - сердито ответил гном, одевая капюшон Леголасу на голову. Чернила немедленно залили голову эльфа. – Волшебство! – воскликнул гном, размахивая руками.
Двое спутников Леголаса заржали от смеха.
- Этот ублюдок Гимли, еще тот ублюдок, - давясь от смеха, хрюкнул один из них.
- Да уж, такого гада надо еще поискать! – согласился с ним другой, пиная первого кованым сапогом в коленную чашечку.
- У, бля! – завыл тот.
- Второй не так уж плох, - шепнул Рауль в волосатое, давно немытое ухо Подли.
- Ты че, это же хоббиты, хуже них нет никого, - шепотом ответил Подли.
Однако Рауль, уронив котелок с кипятком прямо на ногу Подли, несколько разубедил его.
- О, Новые лица в нашем мире! – сказал Гэндальф, пристально вглядываясь в куст, стоявший справа от наших героев метра на два-три. - Вы с какой конторы будете? – спросил он у Рауля.
- Ты паршивый старикашка, блин! – ответил Рауль, плюнув на давно нечищеные сапоги волшебника.
- Триха план марина! – рассердился Гэндальф, размахивая волшебным автоматом Калашникова вместо посоха. – Взять их, может они из картеля Сарумана.
