- Несветов? Но какое отношение он может иметь к колхозному мехцеху? - удивленно спрашивает Георги.- Раньше он был начальником отдела по делам колхозов, но в колхозные дела вмешиваться прямо так не мог...
- А он сам и не вмешивался, для этого у него Куприянов и Бернотас были! - отвечает Маркина.- Сами они вроде экспедиторов, исполнители: тому отпустить, этому продать, в Прибалтику отвезти. У нас же только шьют, а кожу и меха выделывают в литовском колхозе 'Накотнэ'. Причем знаете, на каких условиях? Половину на половину! За то, что они выделывают, они оставляют себе половину нашего сырья. Конечно, не худшую половину! И учета никакого не ведется. Мне вот говорили, что они отправляют сырье по весу, редко по штукам, безо всякого дециметража...
- А это что такое?
- Ну, это обмер площади шкуры, в дециметрах. И так же получают. То есть там сколько хотят, что хотят, то и берут. В цехе мне говорили, что идет все время пересортица: маркировка не соответствует ни сорту, ни площади шкуры. А раз меха не учитывают, тут что хочешь, то и делай. В каждой партии - сто или двести шкур лишних, это еще в восемьдесят втором году работники ОБХСС нашли. И ничего: завели дело, потом закрыли. Из Москвы кто-то приезжал, составил акт, а потом пришел в цех и говорил, что, мол, никакого преступления нет, это личные шкуры Куприянова, дескать, он их посылал, а там спутали. А откуда у него двести шкур? В следующем году у Куприянова приписки обнаружили - и тоже ничем дело кончилось, все акты исчезли в ОБХСС и в прокуратуре. И не только по этому делу. Все, что мы из колхоза передавали в прокуратуру, если это касалось мехцеха и МКПП, сразу же прикрывалось!
- Но почему, Галина Александровна?
- Как почему? Да потому, что у Бернотаса дружки в прокуратуре! Говорят, ему даже право на ношение оружия выдали, как внештатному сотруднику ОБХСС. А потом - это вспоминали все! - за несколько дней до ареста Гитермана они говорили в меховом цехе, что в МРКС скоро будут большие перемены. Откуда они могли это знать, как не из прокуратуры?
Вот это уже любопытно. Я начинаю с большим вниманием прислушиваться к Маркиной. Не такие уж простые, выходит, эти ребята, успевшие примелькаться мне во всех 'делах' МРКС.
- А над всеми ними,- продолжает рассказывать Маркина,- есть человек в Минрыбхозе СССР, Касьянов, специалист по мехам. Он всеми ими командует - куда посылать меха, куда не посылать. Работники нашего мехцеха сколько раз говорили, что колхозу не выгодно отправлять шкуры в 'Накотнэ'. Технолог Лысанова и экспедитор Антоненко нашли другой цех по выделке, тоже в Прибалтике, который брался выделывать сырье только нашего колхоза и за деньги, причем качество обработки там гораздо лучше и дешевле... Так что поднялось! Ни в какую! А когда Лысанова выступила с разоблачением злоупотреблений, например, что расход сырья показывают в два раза больше, чем его идет в дело, ее сразу же уволили. Восстановили только после обращения в ЦК. И все это время Бернотас уговаривал кладовщицу сказать на Лысанову, что та, мол, у нее что-то украла...
- Чем же все это кончилось? - спрашиваю я.
- Восстановили. Но полгода она без работы проходила. И ни с кого не спросили, почему так случилось. Первая ревизия без нее была. Ведь у нас ни одной ревизии за четыре года не было, сколько мы об этом ни просили. Начнут ревизовать - и бросят. Вот сейчас начали считать, и что оказалось? Перерасход за один восемьдесят пятый год на четыре тысячи рублей; по меховому сырью на складе недостача шесть тысяч и столько же излишков; по готовым изделиям недостача на полторы тысячи рублей... Там чуть ли не на двести тысяч скопилось неликвидов, которые уже ни на что не годны! Вот так и хозяйствовали. А ведь Бернотас и Куприянов не только начальство шапками снабжали, они и торговали. Куприянов продавал через магазин общества охотников. И вы знаете что? Ведь эти шапки совсем с другим подкладом, чем в нашем цехе шили! Откуда он их брал? Получается, что был еще один цех, подпольный, для которого и шли неучтенные шкуры, так?
В подтверждение своих слов Маркина передает нам копию своего письма в ЦК и копию постановления МРКС по материалам ревизии мехового цеха. Факты здесь вскрыты, действительно, впечатляющие, и можно понять, почему кто-то так старательно отводил меня от мехового цеха. Но сейчас меня больше интересует фраза Маркиной, что Куприянов торговал шапками именно через магазин общества охотников. И вот почему. Когда в Москве я спросил Гитермана о Подскочем, тот между прочим сказал мне, что никак не может понять, почему у Шаповалова и Несветова был какой-то 'зуб' на председателя 'Северной звезды'. Дело в том, что еще в восемьдесят четвертом году Несветов при поддержке Шаповалова добивался у Гитермана замены Подскочего неким Жадиным, председателем мурманского общества охотников и рыболовов. Но снимать Подскочего не было никаких оснований, он и его колхоз работали хорошо, и Гитерман категорически отказался от подобной замены.
- Кстати, никогда не мог понять, откуда в цехе собачий мех, из которого они шьют шапки,- замечает Георги.- Белёк, нерпа, хохлуша, даже пыжик - все это понятно, а вот собаки откуда?
- Но Куприянов же охотник! И он, и Бернотас отстреливали собак прямо в Мурманске, на помойках, да и везде, где только могли, если те были без хозяев. Отсюда у них и шкуры. Ну, наверное, что-то прикупали со стороны, у таких же охотников...
- Галина Александровна, а когда в колхозе появился мехцех и когда к вам пришел работать Куприянов из МКПП?
Она припоминает.
- Одновременно. Это было в мае восемьдесят четвертого года.
- Бернотас был уже у вас?
- Да. Он и уговорил Подскочего взять Куприянова и этот цех в колхоз. Кажется, по этому поводу приезжал сам Касьянов из Москвы и тоже уговаривал...
- А где сейчас Куприянов? О нем в 'Североморской правде' ничего не было.
- Точно не знаю. Почти сразу же, как он пришел к нам, была проверка, у него обнаружили недостачу, он стрелялся и, таким образом, избавился от следствия. По бюллетеню ему платить за самострел не имели права. Тогда он достал направление, уехал в Москву, там Касьянов помог ему лечь в больницу, а его бюллетень привез сюда для оплаты. Сам же по нему и получал. Потом мы просто переводили ему деньги. Последние два года он больше в Москве жил, только наезжал сюда. Говорили, что женился на работнице министерства. А теперь вроде бы вообще от нас ушел, устроился в 'Накотнэ', куда отправлял шкуры...
Любопытно. Особенно если проследить места деятельности Бернотаса и Куприянова. Они оказываются неразлучны и нераздельны, как Кастор и Поллукс, Орест и Пилад, Миров и Новицкий, Штепсель и Тарапунька... Бернотас в восемьдесят третьем году уходит из МКПП в 'Северную звезду', а в восемьдесят четвертом перетаскивает туда заместившего его Куприянова и меховой цех, которым поначалу тот же Куприянов и руководил. Именно тогда Несветов и Шаповалов пытаются заменить Подскочего человеком, через магазин которого Куприянов продавал продукцию мехового цеха. Значит, центром дела оказывается не Подскочий, а меховой цех? А какова тогда роль Подскочего? Ведь он пострадал в конечном счете от этого же цеха, от продажи его изделий. Если бы он сам торговал или брал вырученные деньги - все было бы понятно, в том числе и неприязнь заместителей к председателю: не поделили выручку. Но здесь что-то другое. Что? Никак не могу понять!
А если зайти с другого конца? С одной стороны, люди, которые используют меховой цех как средство для наживы; с другой стороны, председатель, который оказывается честным человеком, потому что не присваивает деньги за проданное, которые ему передают. Что рано или поздно должен сделать честный человек, если он действительно человек принципиальный и порядочный? Вероятно, разоблачить махинаторов или хотя бы им помешать. Тогда происходит расправа. Тогда возникает протокол собрания правления, на котором Подскочего решают исключить из членов колхоза вообще, а пока переводят в ночные сторожа, понимая, что он сам не стерпит такого издевательства и уйдет. Тогда оправдываются слова Подскочего, что это 'личная месть со стороны Куприянова и Бернотаса', и справедливы слова Аржанцева, что сообщники не могли оставлять в Белокаменке бывшего председателя, который знал все их проделки.
Я спрашиваю Маркину, не думает ли она, что Подскочий мог мешать Куприянову и Бернотасу.
- Ну конечно же, я же вам о том и говорю! - подхватывает она с оживлением.- У нас работал экспедитором Александр Мефодиевич Мирошниченко. Когда было собрание уполномоченных, он при всех рассказал, что Куприянов и Бернотас говорили о Подскочем: дескать, ты не долго продержишься, мы тебя
