султану. Здесь не едят фрикасе. Война с Ираном давно предрешена.
- И тем не менее...
- К тому же здесь торгуются тет-а-тет, обожают бакшиш и не возвращают задаток.
- Великолепно! Вы будете исключением.
- Заманчиво, но неосуществимо. Представьте властелина, капризного, как дитя, и сжившегося с определенной идеей. Он видит уже перед собой пятый трон - шаха Аббаса, протягивает руку, намереваясь схватить символ за ножку, а вы, невзирая на величество, хватаете его за рукав.
- Это сделаете вы. Завуалируйте свое действие заботой о Ближнем... Востоке.
- Поздно. Мурад Четвертый уже выбрал полководца. Если шах Аббас - 'лев Ирана', этот полководец - 'барс Грузии'. Турнир неотвратим.
- Вы оригинал, граф, но... вы изучили различные средства ведения Сералем политических дел. Кардиналу угодно сохранить вас в роли посланника. И впредь вы будете пропагандировать верховного везира Хозрев-пашу и высших пашей Дивана, чтобы они обратили взор султана на Запад.
- Повторяю, это немыслимо. Вражда султана к шаху Аббасу неукротима. Поверьте, что никакие доводы не помогут, тем более Непобедимый, так зовут полководца, вне всякого сомнения, одержит султану победу.
- Может и не одержать.
- Что вы скрываете, аббат, под сутаной ваших слов?
- Кардиналу угодно, чтобы султан Мурад IV на время оставил Иран в покое и... преисполнясь ненавистью к Габсбургам, перевел бы войска Оттоманской империи на западные линии, сопредельные владениям Габсбургов. Турция должна вступить на арену европейской войны.
- Но позвольте, аббат, еще совсем недавно его святейшество искал сближения с императорами Германии и Испании.
- Между часом, когда кардинал не видел угрозы, нависшей над Францией, и часом, когда он ее обнаружил, - вечность.
Де Сези хотелось выхватить из ножен шпагу и пронзить Серого аббата. С каким бы удовольствием он вытер окровавленный клинок о мерзкую сутану. Но он не был уверен, что за одним слугой грозного кардинала не явятся десятки, сотни других: аббаты, стражи, бакалавры, палачи, корсары, чудаки, отравители, куаферы, вельможи, ученые, разбойники, офицеры, консулы, гробовщики, трактирщики, безумцы, дуэлянты, булочники, охотники, контрабандисты, мертвецы. Он чувствовал, что тысячи острых глаз следят за ним, тысячи цепких рук тянутся к нему, и достаточно одного движения, чтобы они набросились на свою жертву, уподобив графа де Сези быку, приколотому на бойне. И поэтому, придав лицу смиренное выражение, он, как бы недоумевая, спросил:
- О какой угрозе, аббат, вы говорите?
- О той, о которой вы думаете!
- Но я прошу, аббат, открыть мне ту тайную причину, которая привела кардинала Ришелье к неуклонному решению столь круто изменить курс политики Франции.
- Небезызвестная вам мадам де Нонанкур вышила кардиналу карту мира. Тонкое мастерство! Разноцветный бисер, образующий океаны и материки, королевства и империи! Империи Габсбургов расшиты коричневым бисером, запомните, ко-рич-не-вым! Итак, с севера, востока и юга обступают коричневые империи сплоченным кольцом бело-сине-красного бисера королевства Английское, Датское, Шведское, Нидерландские штаты, царство Московское, султанат Турция и страна венгров.
Проще: означенные государства должны стать, если они этого еще сделать не успели, союзниками Франции. И да пребудет над нами благословение Христа! Кардиналу угодно придушить империю Фердинанда II. В час победы Франции его святейшество перережет на карте некоторые нити, как вены, и коричневый бисер рассыплется с сатанинским шумом и сгинет в преисподней.
Голос аббата звенел предостерегающе, как колокол Нотр-Дам де Пари, и все же де Сези улавливал иронию. К кому относилась она: к нему или к мадам де Нонанкур?
- Здесь Турция, аббат! Ночи глухие, а дни безликие! Стоят кипарисы стражи смерти. Когда мимо них проходит незнакомец, они оживают и в неясных отблесках полумесяца мелькают зеленые копья. Воды здесь голубые на вид - и красные по своей сути. Они способны не только ласкать красавиц, но и кипеть, заманивая в свои глубины неверные души и выплескивая на камни кровавую пену.
Аббат зловеще усмехнулся и опустился с такой легкостью в кресло, словно не имел веса.
- Рекомендую, граф де Сези, прислушаться к моим словам. Мы здесь одни, не стоит соблюдать таинственность. Тут все дело только в 'да' или 'нет'. Нравится ли вам политика кардинала Ришелье? Да или нет? И нравится ли мне ваша уклончивость? Да или нет? Вот и вся трудность.
Де Сези также опустился в кресло, поставив у ног шпагу. Он внимательно следил за Серым аббатом.
- Король Людовик Тринадцатый, которому я служу, как дворянин, не захочет лишить себя экстренных реляций из Стамбула. Мне нравится чувство благодарности, им обладает король.
- Долг ваш перед королем, перед кардиналом - совесть и честь!
- В этих чувствах я дам отчет только господу богу!
- Нет, сатана! - воскликнул аббат и неожиданно со страшной силой ударил кулаком по черепаховому столику.
Игрушечная карета со звоном упала на пол, механизм пришел в действие, бронзовый кучер выронил кнут, и белые лошадки, взмахивая гривами, как бы в испуге, понеслись в дальний угол.
Дверь приоткрылась, заглянул Боно.
- Не хотите ли, аббат, кофе?
- Я хочу тишины.
Де Сези махнул рукой, Боно исчез.
- Аббат, вы обладаете превосходным голосом! Почему бы вам самому не оглушить султана?
- Это сделаете вы! Так угодно кардиналу!
- Что дает вам в этом уверенность, мой аббат?
- Ваше прошлое!
- У меня есть только настоящее и будущее.
- Я напомню вам прошлое, граф...
Худое лицо с большим носом надвинулось на де Сези, упорный взгляд так сверлил его, что он невольно зажмурился и подумал: 'Этот сатана - капуцин, но ему больше, чем Клоду Жермену, пристало быть иезуитом'.
- Прошу... - Де Сези старался и не мог унять дрожь.
- Припомните, граф, монастырь Фонтерво... - вкрадчиво начал Серый аббат, - это тот, где обычно воспитываются принцессы... Однажды глубокой ночью вы похитили из его стен де Нонаккур. Мадемуазель спустилась по веревочной лестнице. Вы держали наготове пистолет. Почтовая карета притаилась у монастырского сада. Де Нонанкур завязала под нежно-розовым подбородком газовую косынку, покрывавшую ее восхитительную головку, но уже мечтала о серебряных кружевах, бантах и цветах. Карета умчалась... Вы смутили невинную душу. Пистолет, направленный на монастырь, был вызовом небу. Без сомнения, уже тогда, с превосходным знанием Турции... у вас соединились три качества: лицемерие, изворотливость, неверность. Вам не хватает четвертого: покорности.
- Чтобы обладать способностью покоряться, надо иметь дряблый характер.
- На этот раз вы, граф, покоритесь, сохранив свой характер таким, каким он угоден кардиналу. Я продолжаю... Вы рассуждали так: 'Похитить де Нонанкур надо было во всяком случае: во-первых, я добыл пикантную девочку, во-вторых, обеспечил себе дружбу ее знатных родителей и право на их значительное состояние'. За одно это преступление вы получили право на вход в Бастилию! Кстати, мадемуазель писала вам любовные записки даже на дереве. Они сохранились.
- Ваша сказка, аббат, захватывает, не создана ли она в Отеле Рамбулье? Кстати, там же и записки любви.
- Кардинал не станет изводить тебя темницей, ты попросту будешь обезглавлен.
- Мой бог, голова де Сези принадлежит королю!
- Он без сожаления отдаст ее Франции, иными словами - Ришелье, это одно и то же... И дальше, граф...
