- Раньше вы сказали, что я попал сюда по милости моих родителей.
- По чьей же еще? Из-за жалкой человеческой привычки игнорировать очевидное, но нежелательное. Твоя мать с самого начала прекрасно понимала, что ты, по всей вероятности, четвертьэльф.
- Вы ненавидите людей?
- Я не слишком высокого мнения о людях… За редкими исключениями, но исключения не меняют общей картины.
- Люди захватили вашу территорию.
- Всего лишь воспользовались плодами чужой победы - это во-первых, и рано или поздно им придется вернуть захваченные земли законным владельцам - это во-вторых. Лучше не хватай то, чего не сможешь удержать.
- А вы всегда удерживали то, что схватили?
- Если ты имеешь в виду своих предшественников, то чаще удерживал, чем терял. Страховые инспектора приходят не за всеми. За тобой никто не придет.
- Значит, я уйду сам.
- Попробуй.
«Наш разговор похож на танец на льду. Разговор двух эльфов… Но я-то на три четверти человек, и понять бы, чего я хочу - превратиться в эльфа или остаться человеком? Интересно, этот тип мысли читает?»
Он отхлебнул еще вина. Ночь звенела, мяукала и медленно плыла вокруг мерцающей жасминово-белой колоннады.
- Хватит с тебя, - Гилаэртис отобрал фляжку. - На людей это действует куда сильнее, чем на нас. Вышибает, если воспользоваться вашим сленгом.
- Так я все-таки человек? - с пьяным вызовом усмехнулся Марек.
- Пока.
- Зачем вам понадобилось, чтобы меня вышибло?
- Тебе надо расслабиться после тийгасэ.
- На колоннаде нет радуг, - он заметил это еще некоторое время назад, а теперь запоздало удивился: - Это значит, что вы ненастоящий?
- Это значит, что я умею их усыплять, если не хочу сообщать всей округе о своем присутствии.
- Как - усыплять? - недоверчиво переспросил Марек.
- Так же, как сейчас усыплю тебя.
Видимо, сразу после этих слов Гилаэртиса он и вырубился.
Когда его растормошили, солнце только-только встало и целеустремленно лезло наверх, продираясь сквозь путаницу ветвей, будя по дороге птиц, белок, дневных насекомых и крылатых зайцев. В просветах между кронами деревьев ослепительно сияло по-утреннему золотистое небо.
С Марека глаз не спускали. И когда умывался над чашей фонтанчика, до краев полной студеной воды - струя, похожая на жидкий хрусталь, вытекала из сердцевины большой мраморной кувшинки, - и когда, ожесточенно гримасничая, расчесывал волосы, спутавшиеся в сплошной колтун, и даже когда пошел за кусты по нужде. Убежишь тут, как же… Зато никакого похмелья после тийгасэ и сильварийского вина.
Потом Гилаэртис объяснил ему, что такое «призрачный щит».
- Для упырей чаролесья наша кровь - самое изысканное лакомство, но, как ты мог заметить, никто на нас не нападает. Это бессмысленно. Все мы владеем чарами щита, и посему жаждущий ничего не получит. Выслушивать лекции и пропускать их мимо ушей ты умеешь, не так ли? Поэтому сразу перейдем к наглядной демонстрации. Рене!
Вперед вышел невысокий гибкий парнишка с буйной копной волос пшеничного цвета. В отличие от остальных - представителей нестареющей расы, юных только с виду - он выглядел обыкновенным подростком пятнадцати-шестнадцати лет. И зовут его как человека… Сбросив рубашку, Рене встал спиной к тускло серебрящейся решетке, перегораживающей просвет меж двух колонн. Один из эльфов привязал его запястья к металлическим завиткам.
- Рене еще не прошел инициацию до конца и не получил эльфийского имени, но чарами щита уже давно овладел. Сейчас на его примере увидишь, как они действуют.
У Гилаэртиса появился в руке стилет, и он ударил привязанного в грудь. Или нет, не ударил… Узкий клинок как будто на что-то наткнулся, не коснувшись кожи.
- Видел? - повелитель темных эльфов оглянулся на Марека. - Попробуй сам.
Легко сказать - «попробуй». Условный рефлекс оказался сильнее умозрительного знания о том, что причинить Рене вред он не сможет. В драке он мог бы пустить в ход оружие, но ткнуть ножом беззащитного мальчишку - рука не поднималась.
- Да бей, наконец, у меня же щит! - Рене озорно улыбнулся из-под падавших на лицо волос, напоминающих дикие травяные заросли.
Марек беспомощно помотал головой, хотя и чувствовал себя полным дураком.
- Тогда просто царапни его острием, - посоветовал Гилаэртис. - Или попробуй укусить за шею. Ты должен на собственном опыте убедиться, что это не фокус.
Марек выбрал первый вариант. Меньше чем в половине дюйма от загорелой кожи Рене лезвие стилета увязло в чем-то невидимом, но непреодолимом.
- Чарами щита владеет каждый эльф, это у нас в крови. При желании я мог бы пробить защиту Рене, и твоя знакомая ифлайгри тоже могла бы это сделать, но от обыкновенных зубов и ножей гарантия стопроцентная. У чистокровных эльфов эта способность проявляется сама собой, обычно еще в детстве. У таких, как вы, она тоже есть, но ее надо разбудить, - говоря, Гилаэртис между делом отобрал у Марека свой стилет, и пришлось распрощаться с мыслью припрятать оружие. - Сейчас ты займешь его место и начнешь тренироваться, с перерывами на еду, сон и получение лекарской помощи. Два примечания, одно тебе понравится, другое не очень. Во-первых, никто не требует от тебя невозможного, речь идет о раскрытии врожденного потенциала. Во-вторых, эта пытка не закончится, пока не научишься ставить щит.
К вечеру его тело от подбородка до пояса представляло собой сплошную рану: неглубокие порезы и следы укусов на плечах и на шее - эльфы, хотя и не пили кровь, изображали вампиров очень даже правдоподобно. К поврежденным участкам кожи сразу прикладывали губку, смоченную в эликсире, который мигом останавливал кровотечение, зато ощущения вызывал такие, словно рану посыпали солью.
Сбежать от них. А перед этим - всех убить. Или сначала сбежать, потом убить… Он мог бы совсем одуреть от боли, но время от времени ему позволяли отдохнуть. С головой закутавшись в плащ, он лежал на траве и чувствовал себя скорее истерзанным подопытным животным, чем человеком или четвертьэльфом, а потом его силком поднимали, тащили к решетке, привязывали, и все начиналось заново.
Это прекратилось после наступления сумерек. Аппетита не было, но его все-таки заставили выпить чашку мясного бульона. Ночь он провел в древесной беседке, в ванне с целебной водой, и наутро следы истязаний исчезли. Ненадолго… Снова все то же самое. Хотелось то поскорее умереть, то поубивать всех темных эльфов, особенно Гилаэртиса.
- Ты напрасно тратишь время и силы на злость. Только затягиваешь игру. Вместо этого каждый раз пытайся поставить щит - это все, что от тебя требуется.
Может, совет был и дельный, но повелитель сильварийских эльфов произнес это после того, как самым немилосердным образом укусил Марека за шею, и парень в ответ с ненавистью прошипел:
- Я не буду делать то, что вы от меня хотите.
- Что ж, тогда это будет продолжаться целую вечность. Пока не поумнеешь. Если не нравится -ставь щит.
И опять это его подмигивание… У Марека вырвалось не то рычание, не то стон. Хотелось думать, что все-таки рычание.
- Тебе мешает твое же собственное упрямство, - мягко заметил Гилаэртис и добавил, обращаясь к стоявшим рядом эльфам: - Пусть полчаса полежит.
Вообще- то нельзя сказать, что над ним глумились, но деликатность, которую они проявляли, казалась Мареку неуместной, извращенной и бесила не меньше, чем если бы они злорадно скакали вокруг, корчили рожи и хихикали, словно шайка отморозков-гоблинов.
Перелом произошел на четвертый день, ближе к заходу солнца.
