восемнадцати лет считавший себя его родным отцом. Марека так и подмывало броситься наутек, чтобы не пришлось объясняться. Он сейчас может одним махом разрушить их налаженную жизнь. Пусть ему эта жизнь не особенно нравилась, казалась пустой, неинтересной, но ведь другой у них нет. И к тому же для них-то она вовсе не пустая: отец увлечен своими лавками и прачечными, а маме нравится хлопотать по дому и ходить за покупками, потому она и служанку держит только одну, чтобы не сидеть сложа руки. Ну да, он так жить не хочет, так ведь его и не заставляют! С настоящим принуждением он столкнулся только в Сильварии, когда оказался пленником темных эльфов.
Теперь уже никуда не денешься, объяснений не избежать.
- Что случилось? - спросил Альбер Ластип, остановившись на нижних ступеньках лестницы. Лысоватый пожилой мужчина с выступающим брюшком, бесформенным подбородком и близоруко
сощуренными глазами. Он смотрел на жену и сына с тревогой, словно и сам уже обо всем догадался.
- У вас не могло быть детей, правда? Я появился случайно. Мама сокрушенно вздохнула.
- Какая разница, случайно или нет… - поглядев на нее, на Марека, потом снова на нее, отрывисто произнес отец. -Ты наш сын. И все тут, о чем еще разговаривать?
Ага, так он знал… Или, вернее, подозревал, но вслух об этом ни словом не обмолвился, а мама тоже тему не затрагивала. И все бы ничего, не окажись Марек четвертьэльфом.
- На меня кое-кто претендует. Я здесь ненадолго, скоро уйду. Меня будут искать и попытаются забрать силой.
- Никто не имеет права тебя забирать, - Ластип ухватился за перила, как будто лестница собиралась уплыть из-под ног. - Ты родился в этом доме и все это время был моим сыном. Какая разница, откуда взялся… Яр-Вседержитель и Радана-Мать услышали наши молитвы и даровали тебя - оттуда ты и взялся, и точка.
- У меня вроде как любящие родственники выискались. Хотят утащить в Сильварию для инициации.
- Это ведь такой ужас! - ахнула мама.
- Ага, имею представление. Мне нельзя тут задерживаться, они будут искать. Я переоденусь и возьму вещи, ладно?
- Нужно купить обереги, - отец всегда оставался практиком, даже сейчас, оглушенный свалившимися на голову известиями. - Хорошие, какие понадежней.
- У меня уже есть,-Марек расстегнул ворот рубашки и показал тусклый медальон с выбитой защитной руной, на массивной цепочке из серого металла. - А браслеты вот здесь, - он встряхнул небольшую кожаную сумку, внутри звякнуло железо.
- Лучше надень.
- Они тяжеленные, неудобные. Если убегать или драться, я в них как в кандалах. Сейчас они все равно со мной, а надевать буду перед сном.
Его комната находилась наверху. Втроем поднялись по лестнице. Марек все видел как сквозь зыбкую лихорадочную пелену: старые обои с мимозами - они нравились маме, поэтому при ремонте их не тронули, лампы гномьей работы - стеклянные многогранники с запертыми внутри светящимися шариками, знакомую до последней пяди гостиную с тяжелой дубовой мебелью и пузатой вазой на камине. Эту пеструю заморскую вазу подарила госпожа Рихнаб, которую все боялись, потому что если она о тебе что-нибудь скажет, остальные потом будут говорить то же самое. Ваза никому из Ластипов не нравилась, и Марек давно предлагал - давайте расколочу на куски, но родителей эта идея пугала.
- Ты мог бы уехать к тете Аврелии в Сналлу,-отец говорил ровно, разве что самую малость запинался. - Говорят, так далеко на север сильварийцы забираются редко.
- Не выход. Я собираюсь прятаться от них здесь, в Траэмоне. Я хорошо знаю город. Учебу придется бросить, но потом, через пять лет, снова куда-нибудь поступлю.
У себя в комнате он открыл шкаф с одеждой, одновременно вслушиваясь в доносящиеся с улицы звуки. Хотя какие там звуки, эльфы двигаются бесшумно. Скорее, пока не нагрянули…
Шельн сказала, что некоторых клиентов «Ювентраэмонстраха» они похищали и по второму, и по третьему разу, и даже по четвертому, и далеко не всегда эта игра заканчивалась в пользу клиента. Они от своего не отступятся, а Марек и вовсе особая статья. Лунная Мгла считала, что повелитель темных эльфов самолично будет за ним охотиться. Весь гонорар за участие в спасении Довмонта норг Рофенси ушел на обереги - Шельн настояла, чтобы он взял самые лучшие.
- Гил теперь не успокоится, пока тебя не поймает. Не давайся ему в руки, я на тебя надеюсь! Хотелось бы Мареку оправдать ее надежды.
Все застилала пелена, превратившая его собственную комнату, залитую желтым светом гномьих ламп, в театральную декорацию, которая вот-вот должна поменяться на что-то другое. Бегом переоделся. Побросал нужные вещи в старый парусиновый рюкзак, туда же положил обереги.
Мама стояла в дверях и молча смотрела на сборы, отец ушел, но скоро вернулся с пачкой денег:
- Возьми, сынок. Знал бы я раньше, что тебя надо застраховать… - Он покосился на жену, с упреком и в то же время нерешительно.
Та вздохнула:
- Ты же ничего не говорил… Вот и я ничего… Я же всего один раз, Альбер, а мне так хотелось еще дочку, девочку… Даже думала, может, сиротку взяли бы маленькую, а как ты -не знаю…
- Да разве я против, Бетина? Ты же сама ничего не говорила. И Марек - наш с тобой сын, как бы там ни было. Что, дочку хочешь? Так можно ведь…
- Возьмите, обязательно, - сказал Марек. - Завтра или послезавтра, хорошо? И расскажите ей, что у нее есть брат. А сейчас надо, чтобы вы меня выгнали из дома - громко, со скандалом на всю улицу. Это спектакль для эльфов: если они узнают, что меня отсюда прогнали, здесь выслеживать не будут, и я смогу иногда вас навещать.
- Выгнать?… - всплеснув руками, жалобно спросила мама. - Соседи же начнут говорить… И госпожа Рихнаб что скажет?
- Что нам и требуется, - подтвердил Марек. - Пусть об этом говорят, чтобы дезинформация дошла до эльфов, которые будут наводить справки.
Мама с несчастным видом вздохнула, но Альбер Ластип, как деловой человек, оценил предложенную сыном тактическую уловку.
- Если ввести их в заблуждение, он сможет прийти сюда, и его не поймают. Бетина, да к ограм ее в постель, госпожу Рихнаб! Пусть болтает, что хочет, старая грымза. Марек, иди сюда, сынок…
Он обнялся с отцом, потом с мамой. Надев рюкзак, сбежал вниз, мимо пожелтелых обоев с мимозами. Приоткрыл входную дверь. Замер, вслушиваясь в притаившуюся снаружи ночную тишину. Кажется, там никого.
Выскользнул на улицу. Запрокинув голову, поглядел на освещенные окна второго этажа. Ну, давайте же…
- Вон из нашего дома, негодяй! - донесся сверху выкрик отца. - Чтоб ноги твоей больше здесь не было!
- Паршивец бессовестный, уходи! - рыдая, подхватила мама. - Тьфу на тебя, глаза бы не смотрели! Вернешься - метлой поколочу!
Когда он отошел, что-то ударилось о тротуар, разлетелось вдребезги - в десятке шагов от Марека, но один фаянсовый осколок отлетел прямо ему под ноги. Та самая всем ненавистная пестрая ваза, подарок госпожи Рихнаб. Все-таки решились, выкинули!
Он улыбался, шагая по темным улицам. Все получилось так, как ему хотелось, это главное.
Каменные дебри Камонги находились в западной части столицы. Издали казалось, что целое стадо грозовых туч, утомившись блуждать по небесным равнинам, расположилось на отдых прямо в черте города - но это при дневном свете, особенно в пасмурную погоду, а по ночам Камонга сияла над окрестными домишками, словно гроздь причудливых гигантских фонарей.
Туда Марек и направился. Там можно спрятаться и найти ночлег.
Это нагромождение колоннад из серого гранита, выщербленных лестниц, длинных сводчатых галерей, загаженных залов с разбитыми мозаичными полами и вырубленных из камня уродливых скульптур
