Все офицеры улыбнулись (одни Афраний и Петрей сохранили серьезность), а Габиний негромко, но достаточно явственно сказал по адресу Помпея лестный комплимент. Все снова улыбнулись (Габиний был известен как тонкий льстец), а Афраний, правая рука Помпея на войне (он был сильно встревожен поражением Красса), хмуро поправил своего полководца:
— Правильно, Гней, стих звучит так: «Удачлив он везде, где нет оружия…»
И Помпей, ничуть не сердясь, кивнул головой и снова улыбнулся. В отличие от Афрания его ничуть не огорчала неудача Красса; напротив, он считал, что последняя придаст лишь еще больше блеска его собственной победе.
Украшенный триумфом за победу над марианцами с юношеских лет, сильный физически и морально, с честью прошедший через труднейшие испытания войны с Серторием, молодой и удачливый 34-летний полководец чувствовал себя как нельзя лучше. Он был уверен, что не посрамит себя и увеличит свою славу и популярность в народе, одолев наконец самого Спартака, неоднократного победителя преторов, двух консулов, дюжины легатов.
Широкие надежды Помпея не вполне сбылись. Тем не менее за кампанию против Спартака он стяжал славу едва ли меньшую, чем за свои успехи в Испании. И Цицерон (через четыре года после описываемых событий ему суждено будет выйти на широкую дорогу признанного в Риме политического оратора), хваля своего друга — победоносного полководца, стараясь превознести его заслуги в войне со Спартаком, станет говорить: «Что касается затем природных дарований Гнея Помпея, то… знает это Испания, столь часто видевшая поражение и истребление им множества врагов; знает это опять-таки та же Италия, которая под гнетом ужасов и опасностей невольнической войны призвала его к себе на помощь из чужбины и вскоре увидела, как ее враги, при одном ожидании его присмиревшие и павшие духом, были уничтожены и стерты с лица земли при его прибытии».
Так говорил Цицерон. В словах его, однако, содержалось большое ораторское преувеличение. На деле все обстояло так…
II
После победы Спартака над Аррием и Скрофой прошел день. Через Петелийские горы три армии стремительно шли на восток: впереди Спартак, за ним Красс, позади Помпей.
4 января, загнав до полусмерти лошадей, в лагерь Красса прискакали его разведчики и привезли новых перебежчиков. Последние сообщали новость исключительной важности (и соглядатаи Красса ее подтвердили как совершенно достоверную): в лагере Спартака произошел долго и тщательно подготовлявшийся взрыв; колебавшиеся прежде легионы, воодушевленные победой, одержанной над Аррием и Скрофой, решительно отказались повиноваться Спартаку и его соратникам; в пути они окружили своих начальников с оружием в руках и силой заставили их идти вместе со всеми через Луканию и Самний, намереваясь оставить Красса и Помпея в тылу и внезапно напасть на Рим.
Весть о бунте, происшедшем в войсках у Спартака, тотчас распространилась в римском лагере и взволновала всех. И Красс, и его легаты поняли: судьба дает последнюю возможность — или они добьются победы сейчас, или никогда!..
После недолгого обсуждения положения было решено изменить маршрут. Призвав воинов терпеливо переносить трудности форсированного марша, Красс резко повернул на север и повел войско дорогой в Самний…
Таким образом, не зная еще этого, Красс попал в новую ловушку Спартака. Погнавшись за неприятелем, шедшим в сторону Самния (партизанскими отрядами, тайно собравшимися в назначенный пункт по приказу Спартака и принявшими вид повстанческого войска), Красс упустил настоящих врагов и дал возможность Спартаку беспрепятственно уйти на восток, в сторону Брундизия.[53]
III
Известие о новом «мятеже» в войске Спартака и его движении в Самний Помпей получил несколько позже Красса. Но, подобно последнему, ни сам полководец, ни его легаты не усомнились в достоверности известия, столь хорошо увязанного с прежними и подтвержденного рассказами «перебежчиков» и собственных разведчиков.
И Помпей, подобно Крассу, также приказал изменить маршрут и начать движение на север, наперерез предполагаемому маршруту Спартака.
Так оба римских полководца совершили одну и ту же ошибку, попав в расставленную западню: оба направили свои войска в сторону, прямо противоположную той, в какую уходил в действительности Спартак.
Страшный позор ждал бы обоих полководцев, упустивших неприятеля! Но… поистине то «великое счастье» Помпея, о котором говорил Цицерон, «которое сопровождало его великие деяния и в Риме, и на ноле брани, и на суше, и на море», не оставило его и тут. И Цицерон, узнав, как все получилось, мог бы с полным основанием уже тогда сказать, как он сказал несколько лет позже: «Да, я верю в счастье, в этот божий дар, ниспосланный некоторым избранникам для их собственного величия и славы и для удачного совершения трудных предприятий».
Глава двадцать девятая
ВЫСАДКА МАРКА ЛУКУЛЛА И ЕЕ ПОСЛЕДСТВИЯ
I
Брундизий — крупнейший римский порт на Адриатическом море, по преданию, был основан греческим героем Диомедом, участником Троянской войны. Порт обладал значительным и сильным военным гребным флотом, численность которого была, однако, непостоянна (в лучшие времена доходила до 200 судов), и значительным количеством грузовых купеческих кораблей.[54]
Порт Брундизия имел очень хорошую репутацию. Он считался более удобным, чем порт соседнего Тарента[55], так как одним устьем замыкал несколько гаваней, защищенных от морских волн, и имел перед собой остров. В соединении с городом гавань походила на голову оленя.
Сюда-то, к кораблям, сбив со своего следа Красса и Помпея, спешил Спартак. Впереди повстанческого войска мчался 2-тысячный кавалерийский отряд из уроженцев Апулии, не раз бывавших по разным делам в мирное время в Брундизии. Верховный вождь поставил им следующую задачу: двигаясь впереди армии, добраться до города, небольшими группами пробраться в него и, используя помощь единомышленников, под покровом ночи захватить все стратегически важные места, закрыть выход из порта и не позволить уйти флоту. Такая же задача была поставлена другому отряду в отношении Тарента.
Отряды особого назначения спешили к Брундизию и Таренту с полной уверенностью в успехе. И вдруг… и вдруг разразилась внезапная катастрофа. 5 января в порт Брундизия внезапно вошли корабли флота М. Лукулла, прибывшие из Диррахия (Иллирия).[56] Армия начала высадку. Спешно выгружалась кавалерия. Беспокоясь о судьбе Красса, полководец тотчас отправил к нему навстречу своих разведчиков.
