верхом к Версалю и которому было, как и Теодору, не меньше двадцати четырех лет. Да и ездил-то он на чистокровном английском гнедом скакуне (Трик за ним едва поспевал) и великолепно брал препятствия. С тех пор как этот гренадер появился в казарме, Альфред перестал существовать для Теодора.
Марк-Антуан уже с самого утра был в полном параде, с волочившейся по земле саблей, в медвежьей шапке на голове, с золотой перевязью поверх красного доломана, отделанного золотым шнуром, в серых рейтузах с золотым кантом, несколько излишне подчеркивавших линию мускулистых ног, которые, привыкнув сжимать конские бока, как бы не совсем уверенно ступали по земле. Очевидно, при входе он услышал слова шевалье де Масильяна и двух соседей Теодора, так как вдруг громко и грубовато вмешался в разговор с решительным видом человека, которого природа, наделив такими мускулами, тем самым наделила и отвагой:
- Подумаешь, кузен не снимал сапог... А королевский конвой простоял ночь на Елисейских полях. И волонтеры господина де Вьомениль... Под таким-то ливнем! Хорош, должно быть, у них вид. Зато господин де Круа д'Аврэ ночевал в Тюильри, а князь де Пуа-в предместье Сент-Онорэ!
Шарль де Ганэ, поднявшись наконец со скамьи, сгреб со стола карты и выигрыш, подтянул рейтузы и молча пожал плечами. Он мог бы сказать многое: этот юноша, этот новоявленный француз еще при Карле VII был Стюартом! Но разве мог он, де Ганэ, служивший Бонапарту, понять жертвенный порыв, охвативший всю эту молодежь, всех этих мальчиков, сбежавшихся из родных пенатов в Тюильри, к королю, кричавших графу Артуа, когда тот проезжал мимо них в своей карете, что они сегодня же желают двинуться на Гренобль, преградить путь Узурпатору?.. Ну за что виконт ополчился на князя де Пуа? Потому что самому не удалось переночевать у своего отца-барона в особняке, построенном Вобаном?
Мушкетеры с грохотом ссыпались с лестницы. Кто-то в темном уголке раскуривал от огнива трубку. Во дворе гулял шальной ветер. Моросило. Но дождь теперь шел вперемешку со снегом. Холод пробирал до костей, ноги расползались, скользя по грязи, еще спал в этот предрассветный час окутанный тишиной город, а во дворе стоял шум и гам, нетерпеливо ржали кони, в пляшущем свете факелов лоснился строй серых лошадиных крупов-мушкетерских верных коняг. Хотя под влиянием винных паров Теодор чувствовал, как по жилам его бежит живительное тепло, он все же плотнее закутался в плащ, спасаясь от предутреннего свежего ветерка. Кавалеристы-кто в каске, кто в меховой шапке-расходились по своим взводам. И весь двор наполнился, закишел темными силуэтами. Казалось, занимавшийся день еще медлит соскользнуть с гребней крыш на дно этого унылого колодца. Кавалеристы, державшие под уздцы коней, в своих длинных, чуть топорщившихся у плечей плащах напоминали хищных птиц. То и дело из-под лошадиных копыт сыпались искры, сквозь сапог нога ощущала острые камни.
Туманную зарю рассекли слова команды. Учение в воскресный день? Что они, совсем рехнулись, что ли? Сколько же это будет продолжаться? Вчера газеты сообщали, что королевские войска отошли к Греноблю и Лиону. Так-то оно так, но зачем же держать кавалеристов в боевой готовности? Вчера смотр, нынче учение. К этому королевская гвардия не привыкла, пусть даже подтвердится слух и нас действительно присоединят к Мелэнской армии, которой командуют герцог Беррийский и маршал Макдональд, но это еще не резон, чтобы в воскресенье чуть свет месить грязь на Марсовом поле. Вряд ли это остановит армию перебежчиков, идущую от Лиона на Париж...
Стоит только Макдональду последовать примеру Нея...
- Все-таки, - поворачиваясь в седле и сдерживая своего чистокровного скакуна, сказал Марк-Антуан, в то время как мушкетеры по окончании ученья собирались кучками, - всетаки, - сказал он, обращаясь к Теодору, который пристроил в ожидании своей очереди вышеупомянутого серого Трика поближе к легкой кавалерии, - хоть в вербное воскресенье они могли бы оставить нас в покое! Праздник, а нас на учение выгнали, ведь только вчера герцог Рагузский делал смотр войскам! И что это еще за новая выдумка- сегодняшний смотр?
Артиллерийская повозка, запряженная парой лошадей, выбралась из канавы-казалось, ее вот-вот разнесет в щепы от грохота колес и негодующих криков, но она благополучно проложила себе путь, отрезав гренадеров от мушкетеров. Гвардейцы маленькими группками возвращались в Гренельскую казарму. За исключением одних лишь черных мушкетеров, проехавших вперед по направлению к Селестенским казармам. Дождь все не унимался. С коней и всадников стекала вода, и плащи казались совсем черными но сравнению с пурпуровыми седлами. Что за дурацкая мысль в такую непогоду таскать их с места на место? Виконт д'0биньи сидел в седле скорчившись, шею он втянул в воротник, надвинул на лоб медвежью шапку и, хотя был ростом не ниже Теодора.
выглядел невысоким; сквозь прорези плаща виднелись рукава красного доломана, который, казалось, вот-вот лопнет на его могучих плечах; он пыхтел, как бык, и был очень похож на Нея своей круглой физиономией с россыпью рыжих веснушек. Теодор не успел ему ответить. Он уже выезжал за ворота. Но именно благодаря физиономии Марк-Антуана он вспомнил об измене маршала... Что всё сие означает?
Всего два месяца назад кавалеристов разместили в Пантемонской казарме, которая в просторечье звалась Гренельской, ибо помещалась на углу Бургундской улицы и улицы Гренель.
Сначала казарму оборудовали только для королевской гвардии, потом расквартировали там и другие подразделения, несшие караульную службу в Тюильри. - и в этой тесноте ютились теперь четыреста шестьдесят серых мушкетеров, две сотни гренадеров и около пятисот королевских кирасиров, не говоря уже о том, что в конюшнях едва хватало места для лошадей. Да и легкая кавалерия, недавно расквартированная в Версале, тоже переправила в Париж два эскадрона в здание Военного училища и два сюда, в Гренельскую казарму. Черные мушкетеры стояли у Капуцинов.
Королевскому конвою отвели Орсейскую казарму, но ведь их было ни мало ни много три тысячи человек. Правда и то, что далеко еще не все кавалеристы получили коней. Многие даже жили вне Парижа и только в самые последние дни перекочевали в Гренельскую казарму. Гвардейцам, сплошь офицерскому составу, разрешалось по желанию ночевать дома. Как, например, Теодору.
Он отводил своего Трика в Новые Афины к своему отцу. В маленьком дворике, позади кухонь, прилегавшем к их флигелю, имелся специальный денник, куда и поместили Трика, а ухаживал за ним привратник из бывших кирасир Эйлау. Сам Теодор ночевал дома, если только не проводил ночь где-нибудь на стороне.
Вот под этим-то предлогом Теодор и выпросил у своего командира Лористона увольнение хотя бы до двух часов: надо же привести Трика в приличный вид, коль скоро сегодня во второй половине дня его величество проведет на Марсовом ноле смотр 'алым' и 'белым' ротам. Эстафета с этим известием прибыла от маршала Мармона, когда разъезд уже начался: черные мушкетеры вообще отбыли, без малого девять часов проторчав на плацу, и никто не знал. удастся ли собрать к назначенному часу роты в полном составе. Серых мушкетеров, на их беду. успели предупредить. И Теодору хотелось попрощаться с отцом: так или иначе было очевидно, что придется покинуть с голицу. Надо полагать, все же не нынче вечером, особенно если учесть, что после утренних маневров на Гренельском плацу предстоял еще королевский смотр: неужели кому-нибудь придет в голову выступать ночью, гнать коней в темною'.' Этого только недоставало. А главное, что всё сие значит?
Родичи Ло де Лористона. командовавшего ротой серых мушкетеров, ровесника де Ганэ, перестали быть англичанами не во времена Карла VII. но в царствование Людовика XV, ибо Лористон приходился внуком знаменитому финансисту Ло: родился он в колонии и. приехав во Францию, вступил в самый разгар Террора в революционную армию... Это он привез Наполеону из Лондона весть о мире. а Кутузову-весть о войне, это он фактически решил исход победоносного сражения под Ваграмом... Вот о чем думал Теодор, глядя на своего командира, стоявшего возле таможни Гренель. у Стены Откупщиков, вдоль которой были аккуратно высажены деревья. Господин де Лористон в свою очередь благосклонно взирал на бравого мушкетеракрасивый малый, сложен как бог, сидит в седле как влитой, огромные глаза и светло-рыжая бородка... единственный или почти единственный разночинец в его роте...
- Хорошо, хорошо, поручик, только смотрите возвращайтесь ровно в два...
Как укладывались все события сегодняшнего дня в голове этого вояки девяносто третьего года. сына разорившегося отца, который нюхнул пороха, дурманящего пороха бонапартовских побед, даже дал при крещении одному из своих сыновей имя тирана, а сейчас командовал ротой серых мушкетеров, личным эскортом Людовика Желанного? Вдруг Теодор заметил, что их командир стоит как раз возле того дерева, на которое ему как-то указал д'0биньи, присовокупив, что именно здесь погиб в 1812 году генерал Лагори. Теодор отсалютовал саблей, круто повернул коня и поскакал в город. Завтракать. Скорее завтракать! С
