видимо только что прекратив дележку, самый мелкий и щуплый держал в зубах закопченную кость. Жуть. Глупо надеяться, что «живое мясо» отпустят подобру-поздорову, но нападать остерегутся, если хорошенько припугнуть. Чем? Огнем. Сейчас, по крайней мере, на факелы они поглядывали с опаской, а уж если забросить один в толпу… Посеребренные болты эффективнее, но их недостаточно, да и нежить не сообразит, отчего собратья по безмозглости рассыпаются прахом и что от рыжей девчонки лучше бежать, а не пытаться укусить.
Кэссиди, надо отдать ей должное, если и испугалась, то виду не подала. Во всяком случае, голос не дрожал, когда, порывшись в мешке, она подняла вопросительный взгляд на Дана:
– А духи ты переложил к себе, да?
– Выложил. Вместе с румянами и белилами… А что?
– Молодец! Я налила туда ладан! – Ирэн рывком затянула тесемки. – Быстро за мной во-он к тому сталагмиту – там боковой ход. Раз, два, н-ну!
На счет «три» Ирэн бросилась направо, следом побежал Дан. Гули, азартно взвизгнув, сорвались с места. Как обычно, всей толпой, царапаясь, кусаясь и давя упавших. Беглецов и преследователей разделяло несколько саженей, и расстояние стремительно сокращалось.
Девушка беспрепятственно добралась до стены и проворно зашарила по сталагмиту обеими руками. Краем глаза Дан заметил, что каменный нарост похож на грубую статую какого-то змееподобного существа. Вероятно, так и было. Двигаясь спиной вперед с предельной осторожностью, он очертил факелом полукруг. Гули шарахнулись обратно, но теперь поимка строптивой добычи стала делом принципа, если нежить имела понятие о таковом. Крались мелкой переступочкой сразу с трех сторон, не боясь покалечить своих же.
– Быстрей! – развалив пополам одного, аватар ткнул факелом в морду второго. Клыки третьего влажно щелкнули рядом с запястьем. – Ирррэ-эн!!!
Болт впился аккурат посередине серого лба. Дан успел только ойкнуть, когда его бесцеремонно дернули назад, едва не оторвав лелеемую с детства косу. Равновесие удалось удержать, но факел вылетел, со стуком покатившись по полу. Гули битком набились в проход, так что ни туда ни обратно, красные глаза полыхнули ярче и яростнее. Добыча уходит!
С размаху ударив по стене ладонью, Ирэн ногой залепила в оскаленную морду. Чернотой так и брызнуло. Мысленно возрадовавшись профессионализму сапожника, Дан рубанул по загребущей лапе с крючковидными когтями. Проржавленный механизм скрипел так, что сводило скулы, но плита неумолимо поплыла, тесня гулей к левой стороне прохода.
И они наконец сдались.
Схватка окончена.
Ход закрылся, отсекая разочарованный вой. Сиротливая горстка пепла, оставшаяся от перерубленной лапы, навевала мысли о том, что несъеденная лососинка еще продержится как минимум до позднего, очень позднего ужина. Дан подобрал факел.
– Ух! – с жаром выдохнула Ирэн. Глаза у нее блестели, грудь вздымалась так бурно, что верхняя перламутровая пуговка расстегнулась.
– Эээ… Поздравляю! Проверку на стойкость Повелительница прошла на «банзай». Только в следующий раз имей в виду: коса у меня одна – любимая. Аватар без косы, что… – Дан замялся в поисках подходящего сравнения, усердно отводя взгляд от проклятой пуговицы. Попутно заметил, что и вторая едва держится в петельке.
– Конь без гривы! – подсказала Ирэн. – Кстати, у тебя нет седловины. И как на вас летают?
– Седловины?!!
– Вы же верховые летуны! – Она рассмеялась, вызывая на словесную дуэль. Темная капля выкатилась из носа, чертя к губам рдяную стрелку. Следом вторая.
Дану стало не до веселья, тем более не до пуговок.
– Ирэн, у тебя кровь носом идет. Ударилась?
– Да? А-а, проклятье! – Девушка, хмурясь, вытерла юшку. – Да, ударилась, наверное. После твоих клыков – ерунда.
– Точно ничего страшного?
– Абсолютно! – Ирэн сердито отмахнулась и достала карту: – Я этот тоннель не проходила, но здесь он обозначен. Смотри.
Не слишком успокоенный ее беззаботностью, Дан присоединился к изучению карты, которая, благодаря наложенным заклятиям, выглядела рисованной только что, даже краска не потускнела. Ходы каждого яруса выделялись своим цветом, но, по словам Ирэн, обозначены были далеко не все. К счастью, этот имелся и опасности не представлял. Дан сообразил, что карту девушка «одолжила» у отца. Судя по ее умению ориентироваться, случилось то давненько. Самому ему было несколько не по себе. Дан знал, что никогда не заблудится в лесу, но подземелья – исконная вотчина гномов. Не хотелось думать о том, какая толща земли нависает над ними, но мысли, как нарочно, сводились именно к этому.
– Идти немногим дольше, чем по основному коридору. – Ирэн ободряюще погладила его по плечу. Вдруг скривилась, будто куснув неочищенный лимон, и принялась растирать виски.
– Все нормально? Ирэн!
– В ушах немного звенит – здесь воздух сжатый. Идем, пока у тебя не началось то же самое.
Объяснение понравилось еще меньше первого, но убедительных доказательств Дан подобрать не смог. Да, воздух действительно спертый. Да, могла удариться сильнее, чем думает. Тем более человеческие девушки вообще существа хрупкие…
– Дан, ты к полу примерз? Я не хочу здесь заночевать.
…А еще заносчивые, требовательные, единственным неоспоримым аргументом считающие веское «хочу»! Так и не надумав ничего путного, аватар поплелся за «повелительницей».
Согласно ручным часикам Ирэн (которые, к слову, она сама не разбирала и от Дана уберегла, хотя руки чесались у обоих) и нехитрым подсчетам, отмахали версты три, когда Высшие Силы решили, что экскурсантов не стоит отпускать без впечатлений. Аватар учуял его первым и подумал, что мерещится. Через минуту нос зажала Ирэн.
– Тебе не кажется, что здесь пахнет…
– Гнильем, – с отвращением подтвердил аватар.
По правде говоря, смердело хорошенько выдержанным на солнце трупом. Брезгуя принюхиваться, Дан внимательно прислушался.
Никого и ничего. Их дыхание было единственным звуком в тоннеле. Держа оружие на изготовку, на пару молясь одной богине, осторожно пошли дальше. До выхода было рукой подать. Прорвутся.
Источник вони, затопившей подземелье, обнаружился в зале, прорезавшем правую стену почти идеально полукруглой аркой. Высокий свод скрадывал густой мрак, и факела едва хватало, чтобы кое-как осветить ближнюю часть стен, исколотых рытвинами, разломанных паутиной глубоких трещин.
А на пол невозможно было ступить.
– Боги… – прошелестел Дан.
Ирэн, зажав рот обеими руками, бросилась в тоннель к выступу.
Считалось дурным тоном высаживать яркие цветы на дворцовые клумбы, лишь для тех, что имели оттенки пурпура, делали исключение. До бледных лилий и роз допускались только величественные парусники, специально для сих целей и разводимые, а, заметив леопардовую пестрокрыльницу либо иную «дикую» бабочку, весь садовый гарнизон дружно хватался за сачки…
…Нахальная стрекоза зависла высоко над зеркальной гладью, размышляя, кого бы осчастливить своей золоченой персоной: рыжие волосы девушки, разметавшиеся по изумрудной траве, салатную ряску, скатертью покрывшую заводь у берега, канареечные чашки кувшинок на ней, шоколадный бархат рогоза или же слетать к пунцовому диску, уже коснувшемуся краем рощи. В итоге облюбовала сочно-лиловый кипрей, согнав мелкую товарку. Общий контраст должен был казаться вопиюще безвкусным и вызывать острое чувство дисгармонии… но отчего-то не вызывал.
Маленький костерок на берегу почти не дымил. В жестяной кружке кипятились мензурка в детский мизинчик толщиной, полая игла и колпачок. Ирэн велела сделать это сразу. О том, что они увидели в подземелье, Дан говорить не мог, а она не знала, как оправдать отца, который не замечает и допускает такое прямо у себя под носом. Молчание стало в тягость, и немудрено, что первый же вопрос касался ее
